Светлана Гончаренко - Прошлой осенью в аду

Забыла сказать, что после развода мой женолюбивый супруг даже недели не жил у своих родителей. Его тут же пригрела какая-то женщина. Однако через полгода была уже другая, потом третья, четвертая… Я думаю, добросердечные женщины изгоняли Седельникова, как только он брался за «Незнайку». А я терпела целых пять лет! Стало быть, я самая глупая в микрорайоне Березка, где в основном и промышлял этот сердцеед. Грустно сознавать…

Зато теперь я сразу сообразила, кто уволок баул маньяка и мои вчерашние котлеты. Рассердилась я не на шутку. Я не желала больше терпеть подобные выходки. Я пулей выскочила из квартиры с целью посетить ремонтную будку в магазине «Все для дома». Сотни жгучих, уничижительных слов роились в моем мозгу, и мне хотелось обрушить их на лохматую башку Седельникова. Бормоча обвинения, я мчалась по лестнице, видела перед собой только цель, восседающую на Фокинском рынке, а потому почти сбила с ног кого-то, поднимавшегося мне навстречу.

— Юлия! — произнес этот кто-то утробным голосом брачующегося голубя. Передо мной стоял Евгений Федорович Чепырин. Настолько некстати он тут оказался, что я даже хотела обойти его, как случайного прохожего, но это было бы совсем уже невежливо. Мне пришлось остановиться.

— Я много думал, Юлия, — начал, вздыхая, Чепырин. — Я думал и понял, что у нас с вами только один выход. Нам надо объясниться!

— Не надо! — воскликнула я, но тут же осеклась. Многолетний инстинкт наступил на горло глупому порыву: никуда не денешься, Чепырин оставался вариантом, и нельзя просто так спустить его с лестницы. Я взяла себя в руки и поправилась:

— Конечно, надо! Я только хотела сказать, что у меня сейчас сложились чрезвычайные обстоятельства…

Евгений Федорович задрожал ноздрями и изрек саркастически:

— Понимаю! Снова ваша больная подруга!

— Нет, что вы! Ей сегодня гораздо лучше. Не в этом дело.

— Вас ждет мужчина?.. мужчины?..

Это было сказано нутром, так рокочуще и нечленораздельно, что стало ясно: отныне у нас с Чепыриным настоящий роман. Неизвестные пьяные мужчины, где-то плотоядно якобы ждущие меня, делали меня неотразимой в глазах Евгения Федоровича. Он прежде буквально заставлял себя сблизиться со мною, чутким, понимающим собеседником, — авось ему будет скучно, но надежно. Теперь же я была лжива, мучительна — стало быть, желанна.

— Как вы красивы сейчас! — подтвердил он свистящим вздохом мои догадки. — Я многое, многое могу простить, только не лгите! Он… или они… ждут?

Он так тяжело и жалобно дышал, что мне жаль было его разочаровывать. Не сказать ли, что меня ждут двое страстных армян, с которых делают портреты на кружках? Но я решила не запутывать ситуацию и объявила напрямик:

— Меня только что обокрали!

Евгений Федорович слабо и недоверчиво улыбнулся. Мой рассказ даже мне самой показался неправдоподобным, хотя я не упомянула ни про обморок, ни про ведерко с песком. Проделки Седельникова я тоже не стала особенно расписывать, просто объявила, что он монстр. Чепырин все равно ничему не верил.

— Евгений Федорович, да это судьба, что мы с вами встретились! — вдруг осенило меня. — Пойдемте вместе на Фокинский рынок. Вы поможете мне отобрать украденное у Седельникова. Прошу вас! Мне так нужна мужская поддержка!

— Я, собственно, только хотел объясниться… Правда, я отменил вечерние частные уроки, — замямлил Чепырин. — Я не ожидал, но…

Наверное, он боялся, что монстр Седельников набросится на него и поколотит. Объясняться и дышать в телефон он умел, но физическое взаимодействие с соперником ничуть его не привлекало. Однако и отказаться было неловко, и я под руку свела его с лестницы.

Нечего и говорить, что на скамеечке у подъезда в обществе местных старух сидел не кто иной, как Цедилов, сексуальный маньяк в белом плаще.

— Я не осмелился подняться к вам. Мне казалось, это вас напугает. Сидел тут, думал, как быть — и вдруг, вы! Конечно, вы не заметили, но я у вас свой товар оставил, — сказал маньяк (или не маньяк? для ясности буду пока называть его маньяком). Он встал со скамейки и направился ко мне с кроткой улыбкой. Попробовал бы он еще раз сунуться в мою квартиру! Плащ он, конечно, немного отряхнул, но в лучах СОЛНЦА тусклой алмазной пылью поблескивал песок на его кудрях, да и лицо было грязноватое. Он улыбался и мне, и Евгению Федоровичу, но последний на улыбку не ответил, только оглядел маньяка с головы до пят и недовольно напряг щеки. Он явно и со вкусом ревновал.

— У меня больше вашей сумки нет, — сообщила я маньяку. — Ее унес мой бывший муж. Если мы сейчас поспешим и подъедем одну остановку до Фокинского рынка, то еще застанем его на работе. Вот Евгений Федорович любезно согласился меня сопровождать. Это не лишнее: Седельников человек тяжелый. Давайте не мешкать, он Бог знает что может учудить!

Я и сама знала, что: продаст баул по дешевке, а котлеты слопает. Те самые котлеты, что предназначались для Чепырина. Раз так, значит, я имею моральное право тащить Евгения Федоровича на бой с Седельниковым. За котлеты. Бедный физик уже учуял, что пахнет жареным, и с удовольствием бы откланялся, но присутствие молодого кудрявого маньяка его раззадорило. Он решил не отступать. Когда мы втроем двинулись к остановке, он подхватил меня под локоток, тогда как маньяк плелся несколько сзади. В троллейбусе он все время пытался свой элегантной фигурой оттеснить от меня маньяка, многозначительно дышал мне в лицо и делал какие-то странные движения губами, будто дул на ложку. Я все больше укреплялась в мысли, что Чепырин не такой уж безобидный вариант, каким мне всегда казался.

Фокинский рынок на погожем закате шумел, пестрел, трепетал на ветру гирляндами кофточек и рейтуз. Лишь в магазине «Все для дома» было спокойно и прохладно. Мы сунулись в будку, которая торчала в углу зала. Над ней на веревочках подвешенные буквы складывались в слова «Мастер на все руки». Самого мастера не было, однако эффект присутствия он организовал грамотно: на его столе, раскинув погнутые спицы, лежал какой-то розовый зонтик, инструменты живописно располагались около, а небрежно отодвинутый стул служил вешалкой для пестрого клетчатого пиджака с сальным пятном вокруг нагрудного кармана. Продавщицы близлежащих отделов бытовой электроники и богемского стекла от безделья до того были сонные, что ничего не могли рассказать нам о мастере на все руки, а только медлительно, как рыбы в аквариуме, таращили глаза. Напасть на след Седельникова удалось лишь с помощью уборщицы. Она вытряхивала на пороге голубой синтетический коврик и норовила пустить облако пыли в сторону соседнего посудного магазина «Эллада» (это, должно быть, конкурирующая фирма). Уборщица сухо намекнула, что Шурик Седельников сейчас в подсобке и будет не скоро. Тогда я подпустила туману о некоем срочном деле, касающемся сына Шурика (действительно, чем я буду вечером кормить Макса, если не верну котлет?) Сердце уборщицы дрогнуло, и она повела меня в заповедные глубины здания, где было еще прохладнее и спокойнее, чем в зале. За нами, торопливо шаркая, двинулись Чепырин с маньяком.