Артур Кангин - Хроника гениального сыщика

Чёрт снимал апартаменты в гостинице «Интурист». Мы с Рябовым поселились там же.

— Вы заметили, с какой симпатией люди смотрят на окаяшку? — сыщик вдел папиросу «Прима» в мундштук из слоновьего бивня. — Силой его не возьмешь. Только хитростью.

— А что если нам вызвать его на соревнование? — поджав губы, резко предложил я Рябову. — Хитрость станет штукой технической.

— На соревнование? — терпкий дымок поплыл по комнате. — Разумно! Давайте сначала установим с бестией визуально-вербальный контакт.

Мы подошли к чёрту в гостиничном баре. Нечистый рюмка за рюмкой хлестал брусничную настойку, похотливо глазея на длинноногую буфетчицу, был исключительно оживлен.

— Позвольте представиться, — щелкнул я каблуками своих штиблет, — акушер второго разряда, Петр Кусков.

Рябов лишь хмуро усмехнулся.

— Слышал о вашей парочке! — лучезарно осклабился хвостатый. — Чего хотите?

— Познакомиться… — сурово глянул я на чёрта.

Сатана тут же повернулся к бармену:

— Брусничной настойки моим новым друзьям!

Потом обжег нас чёрными очами:

— Очень рекомендую. Взбадривает, одаривает витаминами.

Мы с Рябовым выпили по рюмке. Лёгкая нега разлилась по телу.

— Зачем вы звоните в колокола? — внезапно огорошил чёрта детектив.

— Зачем поганите святые места? — поддержал я друга.

— Люди должны очнуться, — нахмурился чертяка. — Жизнь так коротка. Так трагична. Вы заметили, чем она заканчивается?

Наверное, чертяка подействовал на нас магически. Мы с сыщиком наклюкались до поросячьего визга. А когда я оказался в кровати, то мне показалось, что нахожусь на рыбацкой шхуне, тонущей в бушующем Ильмене.

— Мы же не успели вызвать его на состязание, — утром я с брезгливой миной разжевывал аспирин.

— Я помню об этом… — Рябов пил из стакана сырую воду. — Но что мы можем ему предложить?

— Перепить нам его вряд ли удастся, — я озадачился.

— Тут нужно что-то другое…

Не успел сыщик продолжить, как в комнате поплыл, властно раскатился басовый колокольный звон. Мелодия его была странной, синкопированной, явно бесовской.

— Опять за своё! — изумился я.

— В Софийский храм! Немедля… — гортанно произнес Рябов.

Застегивая на ходу пятнистые штаны, я выскочил за детективом в коридор. Через пять минут мы уже неслись мимо памятника «Тысячелетия России».

— Кстати, Петя, — в проброс произнес Рябов, — знаете, какого царя на этом памятнике не хватает?

— Путина? — замер я с распахнутым ртом.

— Сами вы Путин! — сыщик заиграл желваками. — Монументу больше ста лет. Нет Иоанна Грозного.

— Обидчика новгородцев?

— Именно…

А вот и колокольня. Как паук в паутины, чёрт содрогался в колокольных верёвках. На морде нечистого играло блаженство. Войдя в раж, он поддел хвостом одну из дальних верёвок, изо всех сил дёрнул.

Более омерзительного малинового звона я не слышал. Я почувствовал желание совершить какое-нибудь безумство. Выпить из горла бутылку спирта, отметелить мента (или как там они теперь называются?), заорать благим матом.

Каратистским ударом ноги выбив дверь звонницы, мы таежными лосями понеслись по крутой лестнице. Пахло мышами и голубиным помётом.

Выскочив на свет, под колоннаду колокольни, инспектор выверенным приёмом джиу-джитсу сшиб чертилу.

Ан окаяшка вскочил.

Завязалась жаркая схватка!

Сатана схватил Рябова за жилистую шею, стал душить. Сыщик захрипел. Но я не волновался. Я помнил великую заповедь дзюдо: «Поддаться, чтобы победить!»

С Рябовым всё будет нормально.

Битва продолжалась около часа.

От скуки я стал откровенно зевать и считать галок. Надоело! Я решительно встал, подошел к драчунам и сковал наручниками чёрту лапы.

— Спасибо, Петро, — Рябов вытер струйку крови у губ.

— Чего вам надо? — прохрипел сатана.

— В мешок его! — приказал сыщик.

Я выхватил из-за пазухи нейлоновый мешок. Головой сунул туда чертяку.

Закинул поклажу за плечи:

— Тяжелый, зараза! Хорошо, что я по утрам жонглирую пудовыми гирями.

— На мост его… Туда, где мы были. А потом — в Волхов!

— Его можно показывать в цирке шапито. Ангажировать на Цветном бульваре. Брали бы приличные деньги.

— Чушь!

Когда мы оказались на вершине моста, Рябов приказал:

— Швыряйте!

И я метнул поганый мешок в ледяную воду.

Бурые льдины сомкнулись над глубокой воронкой.

Чёрта не стало…

— Кровь погубленных Грозным новгородцев искуплена, — сыщик заиграл желваками. — Теперь воды Волхова могут спокойно замерзнуть.

Я посмотрел на реку. Рыжие айсберги плыли по ней с шизофреническим постоянством.

— Не застывает… — прохрипел я.

— Это всего лишь пожелание, милый мой Петя, — усмехнулся сыщик. — Законы физики не проймешь и сгинувшим чёртом.

Я сглотнул слюну и посмотрел на шныряющих над Софией галок.

Проходя мимо памятника «Тысячелетия России», детектив, как от удара током, вздрогнул, схватил меня за плечо:

— Глядите!

Я посмотрел на памятник, однако ничего особенного не заметил.

— Да вот же… — Рябов повернул мою голову чуть правее Петра Великого.

Батюшки-светы! Рядом с царем-плотником, подбоченясь и глумливо посмеиваясь в козью бородку, стоял царь-душегуб, Иоанн Грозный. Он смахивал на только что убиенного окаяшку.

— А вы говорили, — нахмурился я, — что на этом памятнике Грозного нет?

— Появился! — свистящим шепотом произнес Рябов.

— Вопреки законам физики?

— Как знать… Может, и благодаря оным.

Я пригляделся к лютому царю.

Ткань мантии его мускулисто топорщил бесовский хвост.

В то памятное апрельское утро сыщик Рябов был необыкновенно задумчив, второй уж час кряду играл на раскладном саксофоне рваную синкопами композицию «Когда святые маршируют»

— Инспектор, что за дела? — пересек я зал нашей квартирки на Трубной по диагонали. — Каков месседж мелодии?

— Ах, Петя, Петя… — Рябов вынул перламутровый мундштук из пазухи рта. — Я чувствую себя хищником, загнанным в угол.

— Так что вас тревожит?

— Скажите откровенно, браться ли мне за это мутное дело?

— Если б я знал, что за дело!

Рябов стремительно сложил саксофон, сунул в карман клетчатого макинтоша, тот висел на гвозде. Обстановка у нас отличалась скупостью и корабельной целесообразностью. Да и в период вынужденного простоя из-за меланхолии гениального сыщика мы слегка поиздержались. Да что греха таить?! Сели в лужу.

Рябов положил мне ладони на плечи, с ястребиной зоркостью глянул в глаза:

— Оно мне совсем не по ранжиру. Просто плевок в душу.

— Довольно интриговать меня! — мельницей взмахнул я руками.