Артур Кангин - Путешествие по однокашникам с джинном Ваней. Авантюрный роман

© Артур Кангин, 2019

ISBN 978-5-4496-2215-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Матушка Смерть прилетела ровно через минуту. Расчехлила косу. Спросила умильно:

– Так ты, Юрочка, и впрямь любишь меня?

Я содрогнулся:

– Не то слово…

Прошлый раз я, вулканолог и плейбой, отшил ее, признавшись в пылкой любви. По контракту же задача у меня была одна. Дабы избежать смерти, найти настоящую страсть. Увы, я ее не нашел… Вот и отыграл шулерским приемом. Признался во всепоглощающей тяги к самой матушке. Так сказать, дуриком выскочил из могилы.

– Как студентик втюхался! – подыграл мне джинн Ваня, мой старый добрый приятель.

– А раз любишь – женись!

– Вы о чем?

– Теперь у меня новое условие… Свежий контракт.

– С какой стати свежий? – заржала зебра Горбунок, провидец и корректор кармических столбов. Он лично отрихтовал кармы Спилберга… Мадонны… Тарантино… Мани Пугач… Фили Кроликова… Димы Баклана… Добрыни Михалковича…

Джинн яростно зашмалил «Беломор»:

– Объяснитесь, плиз.

Матушка Смерть села в облезлое кресло, элегантно перекинула длинные ноги:

– В первом контракте шла речь об истинной любви к хомо сапиенсу, а не к инфернальному существу, то есть, ко мне. Поэтому, вполне логично, за этим договором следует второй, уточняющий.

– И что же я должен делать? – сощурился я.

– Видишь, Юра, напротив твоего дома ресторан «Африка»? Ровно через три месяца, в 19.00, приведи туда на нашу свадьбу хотя бы одного своего однокашника.

– Это зачем? – заржала зебра.

– Во-первых, модно. Сайт есть такой. Повсюду братания и тусовки. А во-вторых, мы с ним обстоятельно побеседуем. Должна же я знать своего мужа? Детские страхи, подростковые сексуальные кошмары… Сможем ли мы с Юриком хоть пару часов рядком просидеть на свадьбе чин чинарем?

– Да я вам весь класс приведу!

– Ой, Юра, не говори «гоп»! – оскалилась Смерть. – Я ведь тебе поблажку даю… Целых квартал на поиски. Привести всего одного человечка… Вспомни, учился ты в элитной школе. Школе вулканологов! И почти все выпускники твоего класса, так удачно карта легла, стали звездами. В бизнесе и политике, в искусстве и науке… И вообще, после окончания школы прошло 20 лет. Захотят ли они с тобой сесть за один стол? Время меняет людей… Порой жутко.

– А почему именно через квартал? – копытцем порыл Горбунок.

– Через три месяца и сутки я превращусь в зеленого пупырчатого дракона, такого, что вздрогните. Такова моя планида! Какая уж тогда семейная жизнь?

– Ну, допустим, – джинн пыхнул папиросой. – И что же, в первую брачную ночь, вы будете с Юриком жить как жена?

– Как? И, главное, чем? Мое анатомическое строение от вашего, увы, отлично, – озорно рассмеялась матушка. – Так, развлекусь, перед метаморфозой… Потешу самолюбие. Вроде вашей звезды Машки Пугач… Хотя, если ты Юра питаешь нежные чувства к драконам…

– Ага… Понятно… – сурово нахмурился я. – Но что я выиграю от этого торжества?

– Станешь бессмертным, дурачок. Типа Горца! – Смерть фокусническим движением достала из-за пазухи контракт. – Тут все буква к букве начертано.

Я трепетно взял глянцевый папирус:

– Такой мелкий шрифт… А сочинено густо.

– Могу озвучить в кратких чертах, – осклабилась Смерть. – Нельзя привораживать однокашников средствами магии. Сплошь реализм! Так что, Ваня, забудь о личных чудотворных кирзачах.

– Совсем? – поперхнулся джинн дымом.

– Приход одноклассника в ресторан «Африка» должен быть чистым. Никакого колдовского насилия над психикой. Никакого подкупа. А так, ради бога, крутись на своем сапоге. Получай дивные бонусы. А Горбунок пусть от души рихтует кармические столбы. Ну все… Заболталась. До встречи ровно через три месяца. В ресторане «Африка». Не опоздайте!

Смерть с солдатской сноровкой зачехлила бритвенноострую косу и вымахнула вон через… закрытую форточку.

1.

– У меня есть деловое предложение, – сразу после исчезновения матушки заржал Горбунок. – Юре нужно посетить свою альма-матер. Так сказать, оживить чувства. Припасть к истокам.

– Мудро! – пыхнул джинн «Беломором». – Дома и стены помогают.

И Ваня свершил на кирзаче балетный пируэт.

Вы никогда не бывали в своей школе 20 лет спустя? Сокрушительные ощущения! Врагу не пожелаешь. Сразу возникли картины сгинувшего детства. Здесь, под этой развесистой липой (или уж выросла другая?) впервые поцеловался. Рядом с этой уборной метелился с яростью, вся крахмальная рубаха в крови. В этом спортивном зале с пыльным потолком поставил рекорд школы по скоростному лазанию по канату. В той концертной аудитории дремал под мажорные советские песни. Что говорить?.. Там был феерически обнадежен… Здесь дико огорчен, хоть лезь в петлю.

– Ну как, Юрик? – скосился джинн. – Пробрало?

– Жутковато… Будто мертвецы поднимаются из могил. А в башке, знаешь, бьющая на слезу песенка: «Когда уйдем со школьного двора под звуки нестареющего вальса…» Бред какой-то!

– Козлик! Ты? – раздался вдруг крик из глубины гулкого коридора.

С бутылкой пива в руке, хмельно пошатываясь, к нам шел высокий мужчина с залысинами сократовского лба. За ним, подобно королевской свите, следовало 5—7 человек, чрезвычайно зашмыганного, чмошного вида.

Я насупил брови:

– Мы знакомы?

– Это же я, Ерофей Мафусаилов! Ерофей Васильевич, как теперь меня в анналах истории принято называть. Хочешь крепкого пивка? Девять оборотов! До печенок пробирает.

– Когда уйдем со школьного двора… – вдруг затянул субъект с порепанной мордой.

– Под звуки нестареющего вальса! – подхватил Ерофей. Подошел вплотную ко мне, крепко, по-медвежьи облапил. Дыхнул сногсшибательным перегаром. – Постарел, Козлик, постарел… Ан я тебя сразу узнал. И кликуху твою, видишь, помню.

Теперь уже я опознал Ерофея, гордость нашей школы вулканологов. Победителя республиканских олимпиад. Но, боже, что же с ним сделало время? Выглядел он лет на шестьдесят.

– Здравствуй, Ерофей!

Теперь уже заволновалась свита, прихлебывающая пиво-водку прямо из горла:

– Не Ерофей, а Ерофей Васильевич. Корифей российской словесности. Классик!

– Ну уж и классик… – как девушка запунцовел Мафусаилов.

– Да, классик! Его поэма «Гусь-Хрустальный» покруче будет гоголевских «Мертвых душ».

Здесь уместна лапидарная справка.

Лет десять назад Ерофей Мафусаилов с бодуна, начертал поэму в прозе «Гусь-Хрустальный». В ней герой, в дрезину пьяный, добирается к любимой («русая коса до жопы!») в Гусь-Хрустальный. Поэма, скажем прямо, удалась на славу. Многие ее, и не без основания, называют гениальной. Вдохновенный опус перевели на десятки европейских языков, издали даже в Индии и Гондурасе. Включили в обязательную школьную программу. В Москве, у Красных Ворот, Мафусаилову был сооружен бронзовый монумент. Неслыханная честь для пока еще живого писателя.