Нина Васина - Поезд для Анны Карениной

— Приблизительно так, только намного быстрее. — Она встала.

Японец сглотнул и сказал:

— Сто двадцать долларов.

— Нет, ты же обещал, что без обид! — Ева посмотрела укоризненно.

— Униформа, — сказал японец, — триста долларов в неделю, а обеды с гостями, приемы, поехать далеко за Москву — за другие деньги. Я не люблю, когда шофер разговаривать в машине, если потеть ладонь — перчатки обязательно. Можно вам говорить Эва?

— Пожалуйста.

Японец встал, прошел мимо секретаря, посмотрел, как тот засовывает под язык таблетку, подошел к Еве и протянул пухлую маленькую руку:

— Мистер Акона. — Он задрал голову и посмотрел вверх в лицо женщины. — Вы очень высокий.

Ева, не сводя с него взгляда, медленно опустилась в шпагате на пол.

— А так? — спросила она, глядя на него снизу. — А, мистер Акона?

— Так хорошо. — Он кивнул. — Завтра к семи утра в гараже у посольства. Осмотреть машину. Сегодня взять униформу.

— Да, мистер Акона.

Внизу, на первом этаже, она поинтересовалась в окошечке пропускного пункта, как звучит полное имя японца, который отбирал себе шофера.

— Что у него имя, а что фамилия? — спросила Ева, получив визитную карточку. С одной стороны карточка была на английском языке, с другой — на русском написано: «Мамацуи Акона Тиу».

Ева стояла у длинного лимузина, расставив ноги и сложив руки за спиной. Униформой японец называл строгий черный костюм с белой блузкой, причем юбка — точно до середины коленной чашечки, обязательные чулки, туфли почти без каблуков, маленькую шапочку шофера и — при потливости рук — тонкие кожаные перчатки.

Лимузин ждал японца у казино. Недалеко от стеклянных дверей собрались кучкой другие шоферы и охранники, обсуждали Еву и похохатывали.

Ева тоскливо думала, что, если и сегодня японец уедет раньше, чем выйдет Дима Куницын, придется Диму пасти и попадаться на глаза в свободное от работы время, а времени было в обрез. Казино, два ресторана, массажный салон. Четыре места, где бывает и Дима Куницын.

Дима в этот вечер проиграл. Он выходил из стеклянных дверей, обдумывая, как выдернуть с валютного счета в Москве деньги, — это стало проблемой. Смутные времена, подумал Дима, зацепив взглядом стройную женскую фигуру, неспешно поднимающуюся по лестнице.

Женщина шла, опустив голову, занавесившись прямыми — до плеч — волосами. Она направлялась точно к группе обслуги. Оглядев веселые сытые лица мужчин, Ева остановилась на одном — отработанно небритом. Осмотрела стоящих рядом, словно прикидывая пути отступления, и спросила у небритого:

— Что ты сказал про меня?

Дима удивленно оглядел сзади ее точеную фигуру.

— Да ничего я не сказал, — давился хохотом небритый. — Я спросил! Куда, спросил, она этого японца конкретно засовывает?

— Ты шофер, и я шофер, — сказала Ева и завернула юбку как можно выше. — Мы ведь равны, так?

— Ка-а-анечно, о чем разговор!

— Тогда получи за оскорбление. — Ева чуть наклонилась в сторону и высоко выбросила ногу, ударив подошвой туфли небритого в лицо.

Небритый отлетел, размахивая руками, но на ногах устоял.

— Ах ты сука. — Он подходил к женщине, вытирая кровь с разбитой губы. Остальные замолчали и не вмешивались. — Ты будешь тут еще юбку задирать!

Ева подгадала, когда он отведет, замахиваясь, кулак, упала на руки и оттолкнула его, едва удержавшего равновесие, сильным выбросом обеих ног в живот. Это был ее любимый прием для показательных выступлений, потому что после удара она, прогнувшись, становилась на ноги и поднималась, не испачкав одежду.

Небритый закашлял, согнувшись пополам; его дружески поддержали. Дима, подняв брови, смотрел, как по-змеиному прогибается в воздухе тело женщины. Она встала на ноги, оправила юбку, спустилась со ступенек и стала у машины — ноги чуть расставлены, руки за спиной.

— Красиво, ничего не скажешь! — похвалил Дима, подходя поближе.

— Отвали, — процедила женщина сквозь зубы, не глядя на него. Дима удивленно смотрел на пухлый рот с чуть вздернутой верхней губой.

— Слушай, а где я мог тебя видеть? — Дима напряженно вглядывался в выступающие скулы, смелый разлет бровей — на полсантиметра от челки. — Ты на роликах на Горбе не каталась случайно?

Ева удивленно вскинула ресницы и нашла глаза Димы. Пробежала по его веселому лицу глазами, сердце стукнуло невпопад. Ей не надо было разыгрывать удивление, она действительно каталась на роликах на Горбе в десятом классе.

— Ну, каталась. — Словно в замешательстве Ева оглянулась.

— Что это ты пуганая такая? Конкуренция? Я тоже катался, ты похожа на одну девчонку, она постарше меня была, с косичками. — Дима провел у себя возле ушей указательными пальцами. — Закрутит вот так…

— А ты был?.. — Ева изобразила радость.

— А я в восьмом классе туда ходил. Нет, точно это ты. Неприступная хулиганка. Ты ведь тогда и на поезда ходила с ребятами.

— Ну, ходила. — Ева опустила глаза.

— Там еще парень сорвался, правильно? Из вашей компании!

— Слушай, как тебя?..

— Дима.

— Дима, мой японец идет. — Она натягивала перчатки на ободранные ладони.

— И куда вы сейчас?

— Я надеюсь, что домой в гараж. Хорошо бы попасть в метро до закрытия.

— Я поеду за тобой. Подхвачу. Скажешь или нет?

— Что?

— Свое имя.

Ева.

В небольшой дорогой забегаловке Ева и Дима Куницын наполняли разными салатами свои тарелки. Столики были заняты, гремела музыка, пришлось пристроиться у стойки бара.

— А ты давно шоферишь? — Дима, улыбаясь, смотрел, как женщина перед ним жадно поедает салаты, дергаясь под музыку. Он не знал, что можно так сексуально жевать.

— Не-а, четвертый день. Устала как собака. С шести до полуночи получается. Только в среду отпустил около восьми. Я еще посмотрю, что он заплатит в конце недели! Ты не представляешь, что мне пришлось устроить ему в кабинете, чтобы взяли меня.

— Я представляю. — Дима кивал, улыбаясь.

— Нет, представь, я ворвалась и говорю его секретарю-педику. Имею, говорю, преимущества перед сидящими в приемной мужиками. А он так скривился, как будто лягушку проглотил. Я ему все показала, что хотела. До сих пор, наверное, заикается. А то думают, если женщина пришла на работу наниматься, обязательно уложится под тебя!

— А где ты так наловчилась прыгать? — поинтересовался Дима, улыбаясь.

— А где я только не ловчилась. Поначалу в милиции работала, потом пряталась, но квалификацию не теряла. А ты после школы куда?

— В военное училище, потом перевелся в академию.

— Слушай, ты имеешь неплохой прикид, хорошо зарабатываешь?

— Не жалуюсь.

— А мне что только не приходилось делать. Не поверишь, меня даже в журнале голую снимали. Не улыбайся, детей-то кормить надо.