Иван Дубинин - Цезарь в тесте

Когда гости уже выпили не по одной рюмашке и основные здравицы в честь дорогого именинника были провозглашены, Труфанов кивнул своей жене, мол, давай. Люся встала, молодая, красивая, разрумяненная от выпитого и, слегка волнуясь, сказала:

— А сейчас я предлагаю тост за Виталия, сына Николая Степановича. И хочу вручить ему подарок. Пусть он уничтожит его врагов и принесёт удачу.

Она достала откуда-то из-под стола пистолет и направила на юношу. Все замерли, а Виталий стал серьёзным и даже слегка побледнел. Лишь Труфанов-старший понимающе улыбался. Люся нажала на курок и из дула, как из сопла, вырвалась струя пламени. Гости захлопали в ладоши, а парень облегчённо улыбнулся. Он взял пистолет в руки и удивлённо-восторженно рассматривал его. Такого экземпляра в своей коллекции он ещё не имел! Виталик был явно доволен. Труфанов с женой удовлетворенно переглянулись. Налюбовавшись подарком, счастливый коллекционер, бережно положил его в левый внутренний карман пиджака. Снова были тосты, потом танцы. Виталию стало жарко и он, сняв пиджак, повесил его на спинку стула. Потом уставшие гости вышли перекурить на лоджию. Люся, чувствуя, что ледок между нею и пасынком стал таять, игриво обратилась к нему:

— Ну, Виталик, дай же мне прикурить!

Тот согласно метнулся в комнату за зажигалкой. Вернулся с пистолетом, щёлкнул предохранителем и направил его на изящную сигаретку во рту женщины. Все понимающе наблюдали за этой милой сценкой. Виталий нажал на курок и… раздался выстрел! Мачеха с окровавленным лицом замертво рухнула на пол.

— Кто-то подменил пистолет! Вы понимаете?! — Труфанов возбуждённо тряс своими руками перед моим непроницаемым лицом. — Зажигалка, как потом оказалось, лежала в боковом кармане. А я, да и все остальные тоже, отчётливо помню, что он ложил её именно во внутренний!

— Ну, а что милиция? — спросила я, чтобы знать официальную версию, которая, очевидно, не удовлетворяла моего клиента.

— Что милиция? — сразу потух пострадавший. — Они утверждают, что Виталька заранее принёс пистолет, учитывая вражду между ним и Люсей. Злые языки тут же об этом радостно доложили. А наш подарок, мол, был удачным стечением обстоятельств, которым он и воспользовался. Бред какой-то!

Хороши близкие друзья, подумала я, а вслух сказала:

— Так, понятно, — хотя было абсолютно ничего не понятно. — И Вы хотите, чтобы я нашла этого коварного злодея?

— Да, — сказал бизнесмен, сжав кулаки. И глаза его кровожадно сверкнули.

— Сложновато, конечно, будет, — набивала я себе цену. — Но, надеюсь, Надежда Вам рассказала обо мне?

— Да, что-то такое про лифчики.

— Ну, это, — слегка смутилась я, — побочный продукт моей деятельности. Хотя и он определённым образом характеризует меня.

Труфанов согласно кивнул головой. Видимо, найденный мною в своё время лифчик поразил и его.

— И сколько же Вы хотите заплатить мне за работу?

— Десять тысяч долларов, — сказал он обыденно.

Я не просто промолчала. Я потеряла дар речи. Но работодатель расценил это, как недовольство.

— Двенадцать тысяч.

Мой язык затянуло ещё глубже.

— Хорошо, тринадцать.

У меня начали вытаращиваться глаза.

— Плюс премиальные, — поспешно добавил он, — в случае успешного решения дела.

Я вскочила, чтобы скрыть волнение и потянулась за сигаретами, лежащими возле него на столе. Николай Степанович тут же помог мне подкурить. Вообще-то, я не курю. Так, иногда. И не вдыхаю, а пью дым маленькими глотками. Как кофе, как горькое лекарство.

— Ну, а если, — сказала я, немного успокоившись, — окажется, что виноват всё-таки Ваш сын?

— Я Вам всё равно заплачу, — ответил он угрюмо. — Но без премиальных.

— Хорошо. Я согласна.

— Ну, слава Доллару! — облегчённо вздохнул бизнесмен.

— Мне нужно осмотреть место происшествия, — продемонстрировала я ему свою деловитость. — И Вы должны всё рассказать про Ваших гостей — лучших друзей.

— Да, конечно. Но давайте отложим это до завтра. Я сегодня улажу свои дела и буду свободен.

Он отвёз меня домой на своём шикарном «Мерседесе», в котором забыто-знакомо пахло кожей, дорогим одеколоном, хорошими сигаретами, качественным коньяком. Короче, настоящим мужиком. У меня даже голова закружилась. И от воспоминаний, и от страха, что я опять вляпалась в безнадёжную историю. И как теперь из неё выпутаться, ума не приложу?

Ничего, Столпудель, успокоила я себя. Не из таких передряг выбирались. Справимся.

Дома никого не было. Я имею в виду людей. Надежда, когда втравила меня в эту историю, обещала освободить от домашних дел на время расследования, но куда я от этого денусь? Их целыми днями никого нет дома. А кто будет выгуливать собак, готовить есть, убирать, стирать? Риторический вопрос. Да я и не возражаю. Просто у меня теперь появилось официальное оправдание моего периодического отсутствия. Я выгуляла собак, немного привела в порядок квартиру после разгромно-расбросочных утренних сборов. Теперь надо сгонять на базар для пополнения запасов продуктов. Я как представила себя, волокущей неподъёмные сумки, с высунутым красным языком-галстуком до уровня третьей пуговицы, так аж моя сигма жалобно заныла. Помнится, в своё время Райкин говорил: «Я такие сумки таскал — лошади оборачивались!» Так это про меня. Нет, ну сколько можно ремонтировать машину? Тот, кто уже познал прелести личного автотранспорта, чувствует себя без него безруко-безногим инвалидом. А я ещё сопротивлялась садиться за руль «Жигулей». Думала, никогда не смогу научиться ездить.

Инструктором по вождению у меня был Виктор. Молодой парень, высокий, крепкий, с чёрными усами. Водить машину, с его слов, он начал лет с десяти, так что был настоящим асом.

— Вы, главное, не суетитесь, — учил он меня. — Она очень послушная, отдавайте ей чёткие приказы, — говорил Виктор об автомашине, как о живом существе, и относился к ней соответственно.

На ученической машине, кроме опознавательного знака в виде большой буквы «У», ещё и сдублированы педали сцепления и тормоза. Так что инструктор может контролировать и корректировать действия своего подопечного. Витюня сидел рядом со мной в небрежной позе, и, казалось, предоставлял мне полную свободу действий. Но в то же время, чётко владел ситуацией. Это было видно по уверенному движению руки, поправлявшему положение руля, и по конкретным фразам типа: «Перейдите на вторую скорость, не пугайте рёвом народ!» или «Выключите поворот, мы уже пять минут, как свернули!». А ещё он защищал меня от наглых вредных водителей, которые, завидев мои неумелые действия, злорадно сигналили, выкрикивая всяческие оскорбления. Мой наставник вспыхивал мгновенно. Он высовывался в открытое окно и, отчаянно жестикулируя, давал обидчику словесную сдачу: