Ирина Потанина - Дети Деточкина или Заговор Бывших мужей

«Смотри, лопнешь от нервного перенапряжения», – решила поехидничать моя Самоирония.

«Ой, не трави душу», – отмахнулась я, – «Лучше соберите там у себя консилиум, да придумайте, наконец, что же делать. Я просто обязана поставить Жорика на место. Уезжал по делам? » – я представила, как Жорик, вернувшись, обнаружит окруженную почетом и уважением меня, – «Прости, я как-то совершенно забыла о тебе за это время. У меня, знаешь ли, было столько забот,» – представляя свой будущий монолог, я настолько вжилась в образ, что даже начала шевелить губами и высокомерно вскинула брови, – «Я ведь получила такой важный заказ. Ну, Слава Богу, все уже обошлось. Я, конечно же, справилась с заданием. Это было очень сложно…»

На том месте, где я должна была подробно описать свои сверхгероические подвиги, воображение резко затормозило. Придумать, как именно справиться с заказом, оно не могло.

«Приключения заявлены, а что предпринимать для их рождения – не известно, посему взваливаем принятие решения на внутренний голос и прочие несуществующие вещи… Нехорошая тенденция,» – нахмурился мой Внутренний Голос.

Вороша дорожную пыль, я гнала Форд к родителям на дачу и пыталась набросать в голове хоть какой-то план действий, связанных с предложенной Шуриком работой. Раскрытие заветной папки с информацией о нуждающихся в проверке объектах порадовало и огорчило одновременно. Дело в том, что с одной из наших рыбок я сталкивалась и раньше. Это была Валерия Угорская, попросту Валька, бывшая секретарша и любовница одного моего хорошего знакомого. Ныне, как свидетельствовала имеющаяся у Шурика информация, Валька располагала солидными средствами. В то, что вечно крутящаяся в околокриминальных кругах Кошка (так я мысленно величала Валерию за совершенно кошачью эстетику и пластику) могла вдруг ступить на путь праведный, мне не верилось. Ниточки для расположения рыбки по имени Кошка к откровенности у меня, к счастью, имелись. Это радовало. Огорчало же то, что в данный момент это никому не было нужно. Первоочередным заданием от Шуркиных клиентов была вовсе не Кошка. Сначала мне предстояло собрать информацию о совсем другом типе. И тип этот мне не нравился. Сорокапятилетний короткостриженный бизнесмен с мощной выпяченной челюстью и свирепым прищуром глаз, в общем, с лицом завзятого уголовника. Генеральный директор и учредитель фирмы «ОПА», основным направлением деятельности которой официально считалось изготовление полиграфической продукции.

«Название фирмы происходит от его инициалов, Ожигов Павел Александрович,» – пояснил Шурик в ответ на мою усмешку, потом мрачно добавил, – «Кстати, мне лично кажется странным, что обычный полиграфист не скупится на телохранителей, бронированные стекла и тому подобные изощрения.»

Мне и самой этот Ожигов казался подозрительным. Было, судя по фото, в этом персонаже нечто, заставляющее понимать, что с ним лучше не связываться. А мне, увы, предстояло связаться. С чего начать ни я, ни Шурик представления не имели. Эх, если бы можно было посоветоваться с Георгием… Тот бы наверняка придумал что-нибудь эдакое… Но моя природная Вредность категорически отказывалась сообщать Жорику о наличии у меня детективной деятельности до появления каких-либо серьезных результатов.

Третей рыбкой оказался известный на всю страну воротила шоу-бизнеса, гордость и достопримечательность нашего города, именитая «поп-звезда». Что, интересно, нового можно узнать про него, если мои журналистские товарищи уже давно перерыли все возможные материалы, связанные с этой Звездой? В любом случае, по кратким ц.у. Шурика, звездным вопросом надлежало заниматься в самую последнюю очередь.

Для начала мы с Шуриком решили действовать, так сказать, «книжными методами». Проверить банковские счета Ожигова, определить круг общения… Честно говоря, мне всё это казалось бесполезной тратой времени. Не думаю, что такой человек, как Ожигов, не позаботился заранее об официальном прикрытии. Наверняка, если он и совершает нечто губительное для своей репутации, общепринятыми методами его не рассекретить.

Кроме всех прочих неприятностей, у меня сложилось четкое мнение, что Шурик чего-то не договаривает. Никакой конкретики, просто ощущение. В ответ на каждый мой вопрос, касающийся заказчиков, Шурик явно был вынужден напрягать воображение, дабы придумать, что говорить… Мысль о нечестности второго бывшего мужа не давала мне покоя.

«Отвяжись!» – мысленно прикрикнула я на эту Мысль, – «Из-за тебя я не могу сосредоточиться и заняться делом. Оставь меня в покое! Уйди вон из моей головы!»

«Не хочу уходить,» – пищала в моем мозгу несносная Мысль, – «Мне у тебя хорошо. Я, между прочим, всю жизнь мечтала о такой голове, как твоя. Знаешь, как приятно быть единственной?»

В этот момент у меня зазвонил телефон, что отодвинуло противную мысль далеко на задний план.

– Как ты поживаешь? – осторожно поинтересовался Жорик.

На самом деле он спрашивал, перестала ли я злиться на него.

– Великолепно! – безжалостно ответила я, – Вот, еду к родителям на дачу… Отдыхать собираюсь! Ты себе даже представить не можешь, какой груз свалился с моей души, когда я решила бросить тебя…

– М-да… На этот раз твоя болезнь несколько затянулась. Мысленно считать до двадцати пробовала? – деловито осведомился Георгий.

– Ну почему? – не выдержала я, – Почему ты такой нудный? С тобой совершенно невозможно разговаривать. Все точки зрения, отличные от твоей, ты обзываешь болезнями и временными затмениями разума!!! Зная, что ты будешь повторять любой вопрос до тех пор, пока не услышишь желаемый тобой ответ, я уже готова говорить всё что угодно…

– Тогда повторяй за мной, – Жорик понял, что я уже нахожусь в более приветливом расположении духа, и решил этим воспользоваться, – Я мудрая и спокойная, – театральным тоном «телевизионного миссионера» начал диктовать он, – Я прекрасно понимаю, что в командировке Георгия нет ничего плохого… Я одобряю его желание поднять рейтинг нашего агентства серьезными делами.

– И давно это ты стал говорить о себе в женском роде? – повторять за ним, я, конечно же, не собиралась, – Общение с «поп-звездами» отрицательно на тебя влияет.

– Посмотрел бы я, как оно влияло бы на тебя, – обиженно усмехнулся Жорик. Кажется, я наступила ему на больную мозоль, – Мне за такую работу двойные тарифы должны платить. Знаешь, что мне предстоит созерцать каждый вечер? Взрослый солидный мужик, покрытый положенной по возрасту жировой прослойкой, выходит на сцену и вдруг делается приторно-слащавым мальчиком. С первыми ударами синтезатора, он начинает, как болванчик, кивать головой и зазывающе вилять бедрами. Тьфу! – Жорик сплюнул в сердцах, и я непроизвольно отшатнулась от телефона, – Это ж караул какой-то! В жизни нормальный мужик, а на сцене с улыбочкой трехлетнего дегенерата тоненьким голосочком поет: «Ах, голубоглазка, мне бы твою ласку, мне уже семнадцать, будем обниматься.». А малолетние голубоглазки, плотными штабелями забившие огромный зал, радостно визжат и рвут на себе одежду от восторга. Крайне трудно переносимые концерты. Тут пожалеть меня впору, а ты обижаешься…