Варвара Клюева - Как избежать замужества

— Но что такого страшного истопник мог сказать Борису? — недоумевал Генрих. — Он же живет здесь, никуда не выезжает. Какие у него могут быть тайны, кроме требующих замены котлов?

— Может быть, этот Павел Сергеевич напугал Бориса угрозой взрыва? — предположил Леша.

— Сомневаюсь. Если котел в аварийном состоянии, можно вообще не топить, пока его не заменят. И никаких проблем. Сейчас ведь тепло.

Меня перебил звонок телефона, стоявшего на подставке возле дивана. Я потянулась к трубке.

— Дорогая, кушать подано. Зови друзей, и спускайтесь, я буду ждать у лестницы.

— Нас приглашают к столу, — объявила я. — Внимательней наблюдайте за сотрапезниками, нам нужно побольше информации к размышлению.

Ужин прошел тихо, и новой информации мы не получили. Еду подавал Борис; как выяснилось, его люди завезли в отель не просто продукты, а почти готовые блюда из валдайского ресторана. Для полной готовности нужно было просто сунуть судки в микроволновую печь.

Павел Сергеевич, несмотря на настойчивые уговоры Бориса, ужинать с нами отказался.

— На улице поднимается ветер, — сказал он. — Боюсь, погода переменится. Нужно срочно закрыть теплицы. Вы не беспокойтесь за меня, я сыт.

Телохранитель Замухрышки и впрямь исчез, но на поведение самого Замухрышки это не повлияло — только щека у него задергалась сильнее.

Борис был гостеприимным хозяином. Я ни за что не догадалась бы, что его что-то гложет, если бы не следила за каждым его словом, каждым жестом. Но и на мой, пристальный взгляд держался он превосходно. Разве что движения стали чуть более нервными, а смех — чуть более громким.

Наталья за ужином почти не разговаривала, хотя Прошка вовсю старался ее растормошить. Она улыбалась, ела с аппетитом, но помалкивала. Зато ее муженек Вальдемар разошелся не на шутку: рассказывал бородатые анекдоты, над которыми сам же громко хохотал, делал нам с Ларисой сомнительные комплименты и вообще чувствовал себя звездой вечера.

Лариса, по своему обыкновению, была похожа на натянутую струну, а вот поведение ее супруга неуловимо изменилось. Я долго пыталась определить суть перемены и наконец поняла: если раньше Лева напоминал мне просто хищника, то сейчас это был хищник принюхивающийся, учуявший запах добычи.

Когда мы отужинали, Борис подкатил к столу тележку с напитками. Выбор был настолько богат, что глаза разбегались.

— Чего изволите-с? — Борис перекинул через руку салфетку и изогнулся в насмешливо-раболепном поклоне.

Мы с Марком выбрали сухое вино, Прошка, Леша и Лариса — коньяк, Генрих и Наталья — джин с тоником, а остальные — виски, причем разных сортов. Борис, исполнив обязанности виночерпия, предложил джентльменам осмотреть бильярдную и опробовать столы и кии. Мужчины удалились, оставив дам в одиночестве — как в лучших английских домах.

Лариса пересела к пианино и тихо заиграла «К Элизе».

— Я и не знала, что вы музицируете, — сказала Наталья. — Всегда завидовала людям, умеющим играть на фортепьяно.

— Да я почти не умею, — призналась Лариса. — Забросила, когда окончила музыкальную школу. Теперь все уже забыла, да и пальцы не те.

— Все равно завидую. Я смотрю, из дам я здесь самая бесталанная. Вы играете, Варвара рисует. Кстати, Варвара, как вышло, что после окончания мехмата вы стали художником?

— Заставила суровая необходимость. В детстве я закончила художественную школу. А мехмат, как выяснилось, вообще способствует развитию самых разнообразных дарований. По специальности работает едва ли пятая часть выпускников. Остальные стали юристами, психологами, философами, переводчиками, священниками, поэтами. Один наш соученик даже поет в итальянской опере.

— Впечатляющий список. А ваши друзья?

— Они как раз из оставшейся пятой части. Правда, Марк подрабатывает литературным редактором, Генрих на досуге занимается художественным переводом, Леша — техническим, а Про… Андрей — компьютерной версткой. Все, можно сказать, окунулись в издательское дело.

Я говорила, а сама думала, как бы половчее перевести разговор на остальных участников культурного мероприятия. В конце концов, моя задача — собирать сведения, а не рассказывать о себе. Нужно было опередить Наталью и задать какой-нибудь вопрос, но те, что вертелись у меня на языке, никак не вписывались в нашу светскую беседу. Не спросишь же: по собственной инициативе она уговорила Замухрышку отослать телохранителя или ее надоумил братец? Но что-то спросить необходимо, иначе придется отвечать самой, а мне, как назло, ничего не приходило в голову.

Выручила меня Лариса.

— Вам бы собственное издательство организовать. — Она встала из-за пианино, подошла к окну и подняла штору. — Какой страшный ветер! Не нагнал бы он грозы. Будет не очень весело, если нам придется все время сидеть в доме. Посмотрите, что творится!

Я послушно присоединилась к ней. За окном действительно творилось нечто невообразимое. На фоне темного ночного неба метались черные верхушки деревьев, росших на противоположном берегу озера. Вода пенилась и выплескивалась из берегов, словно яичница-болтунья под миксером. Даже двойные вакуумные рамы не до конца заглушали страшный вой ветра и треск ломающихся древесных стволов.

— Вы уверены, что этот холм — не Лысая гора и сегодня не Вальпургиева ночь? — спросила я и обернулась.

Наталья, вздрогнув, подняла голову. В руке у нее был флакончик, из которого она как раз вытряхнула на ладонь две маленькие таблетки.

— Я сегодня ужасно устала, наверное, из-за дороги. Боюсь, не усну, — поспешила объяснить она, хотя я не выказала удивления. — Наверное, я неважный водитель; многочасовая езда всегда меня изматывает. — Наталья убрала флакончик в карман костюма.

— Смотрите, зарницы! — воскликнула Лариса.

Поворачиваясь к окну, я уловила краем глаза янтарный блик, упавший на лицо Натальи, когда она взяла бокал. Теплый свет оживил бесстрастный профиль и придал ему колдовское очарование. Я покосилась на Ларису. В этот миг за окном полыхнуло, и ее лицо стало мертвенно-голубым, словно у Снежной королевы. Контраст был так разителен, что у меня тут же родился сюжет картины: комната с бревенчатыми стенами, две красивые женщины. Одна — блондинка холодного скандинавского типа — сидит с бокалом перед камином и смотрит на пламя. Игра света и тени на лице создают иллюзию, будто в душе женщины кипят страсти. Вторая дама стоит у окна и смотрит на грозу. У нее рыжие волосы, тонкие ноздри, нервные губы, но вспышка молнии сделала ее лицо холодным и безжизненным. Название картины: «Игра света».

Будущая картина так захватила мое воображение, что я не заметила, что джентльмены снова присоединились к нам, Лариса вернулась к столу, а на ее месте оказался Борис. Очнулась я, лишь когда он обнял меня за плечи своей тяжеленной лапой.