Галина Куликова - Неземное тело

— Разумеется, — задушенным голосом ответила его супруга.

Лайма бросила на нее короткий взгляд и увидела, что лицо Венеры покрылось рваным румянцем, образовавшим на ее щеках группу островов Индонезии, а челка странным образом стала дыбом. «Только этого мне не хватало! — испугалась она. — Чтобы дамочка зачастила сюда любоваться на это живое воплощение женских грез. Черт побери, как несправедливо! Моя внешность помогает выполнять задания, а от физиономии Корнеева сплошные неприятности. Какого фига он приперся наверх? У него в подвале есть все, кроме душевой кабины! Но что-то не похоже, чтобы он принимал душ».

— Думаю, нам лучше пройти на кухню, — предложила Лайма, не в силах выносить вид парализованного Корнеева. Однако даже такой, он производил потрясающее впечатление. Отличительной особенностью его внешности были щеголеватые усы — такие тонкие, словно их нарисовали карандашом для бровей. Они делали его похожим на латинского героя-любовника, перед которым не может устоять ни одна глупая белая женщина.

— Нет-нет, предлагаю остаться тут, — поспешно возразила Венера. — Вдруг ваш родственник придет в себя и составит нам компанию?

Анисимов с момента прихода не сказал ни слова. Все это время он с озадаченным видом разглядывал Корнеева. Если у него и были какие-то сомнения относительно таинственного появления «племянника» в доме, то они быстро исчезли.

— Я помогу вам накрыть на стол, — миролюбиво предложил он Лайме.

Она же была так зла на напарника, что едва сдерживалась, чтобы не затопать ногами. Он ее подвел! Поставил под угрозу выполнение их миссии! Лайма достала кофемолку и принялась сыпать в нее зерна, скрежеща зубами.

— Не нужно так переживать, — заметил Анисимов, обвязавшись полотенцем. — Вам нечего стыдиться.

— Я всегда немного нервничаю, когда приходится знакомить Альберта с новыми людьми.

— Но… почему вы? Неужели у него нет опекуна? Ведь он… очень дальний родственник?

— Дальний, — подтвердила Лайма. — Но так уж сложилось, что вся ответственность за него лежит на мне.

Вид мученицы и подвижницы преобразил ее лицо. Она взяла бумажную салфетку и промокнула глаза, хотя на самом деле в них не было ни слезинки — их жгла злость.

— Понимаю…

Лайма могла бы поклясться, что в этот момент Анисимов решил отложить возведение «Берлинской стены» до лучших времен.

Кофе выпили быстро и без удовольствия. Соседство «мумифицированного» Корнеева никому не поднимало настроения. Кроме, кажется, Венеры. Она не сводила с него сияющих глаз, села рядом и то и дело норовила задеть своим локтем его локоть. Бесполезно. Когда Лайма внесла кофе, то специально наступила напарнику на ногу и громко сказала прямо ему в нос:

— Жалко, что Альберт НЕ РАЗГОВАРИВАЕТ!

Она опасалась, что, когда Корнеев наконец очухается и увидит, что в комнате полно народу, прихлебывающего из чашек, он непременно что-нибудь ляпнет от чистого сердца.

Егору Острякову Корнеев не понравился. Это было понятно, если учитывать, что тот не менее красив, чем он сам, и лет на двадцать моложе.

Наконец напряженные посиделки подошли к концу, и секс-символ сказал:

— Спасибо… Кофе действительно был отличный…

И хлопнул ладонями по коленкам. Этот простой и не слишком громкий звук волшебным образом пробудил Корнеева от спячки. Взгляд его неожиданно просветлел, а затем сделался осмысленным. Он обвел глазами присутствующих и нахмурил лоб.

— Наконец-то! — воскликнула Лайма. — Очнулся, бедняжка.

Она схватила Корнеева пальцами за щеки, собрав его губы в узелок.

— Ах, Альберт, как же ты меня напугал, дурачок!

— М-м-му, — промычал Корнеев, не в силах выдавить ни слова.

— Это мои хорошие знакомые, погляди на них. — Лайма повернулась и бросила через плечо: — Если бы он мог разговаривать, то обязательно поздоровался бы с вами!

Корнеев ничего не понял, кроме одного — здороваться не нужно. Он собрал лоб гармошкой, насупил брови и принялся поедать Лайму глазами.

— Альберт прекрасно справляется с домашними делами, — похвалила его она.

Корнеев закивал, как выдрессированный слон.

— А он… все понимает? — шепотом спросила Венера уже перед самым уходом. Муж вытолкал ее на крыльцо, а она все еще оборачивалась. — Или кислородное голодание разрушило его мозг?

Лайма прикидывала, что лучше — соврать, будто Корнеев полный идиот, или оставить ему шанс. Посмотрела на напряженную Венеру и тяжело вздохнула:

— Он не смог одолеть обычную десятилетку.

— Какая жалость, — та скорбно потупилась. — Но… Но ведь физически он не пострадал?

«Сейчас пострадает», — подумала Лайма и печально улыбнулась:

— Мне больно это обсуждать.

— Боже мой, какая трагедия!

Попрощавшись, Венера догнала недовольного супруга и двинулась к калитке.

Тем временем Саша взяла Анисимова под руку и игриво сказала, сводя его вниз по ступенькам:

— Граков собирает гостей! Пойдешь?

— Если позовет — пойду.

— Степан загорелся этой вечеринкой, когда познакомился с Лаймой, — доверительным шепотом сообщила ему Саша.

— Н-да? — Анисимов бросил на упомянутую особу косой взгляд.

Она стояла на крыльце с мрачной улыбкой. Жажда расправы над Корнеевым туманила ей разум. Поэтому она даже не удосужилась удостовериться, что все гости действительно разошлись по домам. Круто развернулась и скрылась за дверью.

Анисимов еще не достиг пресловутых жасминовых кустов, когда услышал крики. Полагая, что придурочный племянник мог напасть на Лайму, он бегом возвратился обратно и распахнул дверь.

«Альберт» лежал на полу лицом вниз, а заботливая родственница сидела на нем верхом и хлестала его кухонным полотенцем, приговаривая:

— Твое место в подвале, бестолочь! В подвале! И не вздумай больше показываться на глаза! Ты перепугал людей, вот тебе за это! Я же велела сидеть в подвале и не высовываться?! Зачем ты поперся наверх?! Видел бы ты свою идиотскую физиономию! Все, кончено. В душ я тебе тоже запрещаю ходить!

Тут Лайма почувствовала, что они не одни в комнате, вскинула голову и увидела Анисимова с глазами размером с блюдце.

— Блин, — пробормотала она и сдула челку со лба. — А, это вы! Не беспокойтесь! Это всего лишь терапевтическая процедура. Доктор посоветовал мне быть с Альбертом построже, иначе он вовсе выйдет из-под контроля.

— Построже?!

Анисимов с ужасом смотрел, как излупленный Альберт, воровато озираясь, на четвереньках движется к подвальному помещению. Неожиданно он вскочил, сделал рывок и исчез за дверью. Стало слышно, как щелкнул замок.

— Вы его избили!

— Не надо преувеличивать.

— Больного человека! Бессловесного.

— Подайте жалобу в прокуратуру, — буркнула Лайма, не представляя себе, как выйти из положения. Пожалуй, с Анисимовым теперь не удастся сблизиться. Ни так, ни эдак.