Галина Куликова - Неземное тело

Колдун шел так же спокойно, как до него Бабушкин, и даже помахивал рукой, будто ему нравилось гулять ночью в лесу. Огибать забор он не стал, а полез через пролом, и Корнеев прошептал Лайме:

— Я пойду и посмотрю, с кем же он встречается. И что они будут там делать.

— Но я… — пискнула Лайма. Потом махнула рукой и закончила: — Если что — крякай.

Корнеев тоже достал свой пистолет. Взял его в правую руку, а в левой зажал фонарик. Биться с колдуном в старых развалинах глухой ночью — это тебе не придурочного Альберта изображать. Тут бравада ни к чему. Поскольку Евгений не обладал способностью Медведя бесшумно передвигаться по любому грунту, то крался еле-еле, ощупывая ногой каждый бугорок. Поэтому путь его получился долгим и утомительным.

Наконец он оказался у главного входа и по расколотым каменным ступенькам добрался до двери. Внутри шуршали и вздыхали, но не видно, понятное дело, было ни зги. Тогда Корнеев включил иллюминацию и одновременно заорал:

— Всем стоять! Руки на голову!

Кружок света от его фонарика прочертил несколько зигзагообразных линий по стенам и тотчас наткнулся на тех, кого он искал. Кукуба обернулся на крик — лицо искажено ужасом, нижняя губа отвисла. Тут же стала понятна и причина его испуга: в объятиях колдун держал веснушчатую девицу, которая выглядывала из-за его плеча, сверкая огромными глазищами.

— Мама! — пискнула она и заплакала.

— Отставить руки на голову, — усталым голосом приказал Корнеев. — Продолжайте.

— Что? — спросил Кукуба растерянно.

— Я говорю: продолжайте, — уже громче повторил Корнеев и махнул пистолетом. — Занимайтесь своим делом.

— Извините, — выдавил колдун. — Но я уже… не могу продолжать.

— Тогда валите отсюда, — предложил тот. — Ну и местечко же вы выбрали для свиданки!

Девица проскакала мимо него сереньким козликом, а Кукуба медленно, приседая, как гиена, последовал за ней.

— Тебе первому на голову астероид упадет, — пообещал ему в спину Корнеев. — За грехи твои.

Колдун дернулся и пошел быстрее. Корнеев последовал за ним и так и шел до тех пор, пока не вывел парочку на тропинку.

— Отбой! — громко сказал он в сторону ели. — Тут у нас лямур-тужур обнаружился.

— А вы кто? — все-таки не выдержал и спросил Кукуба, пытаясь прощупать взглядом темноту в надежде определить количество тех, кому дан отбой. — Вы милиция?

— Не твое собачье дело, — отрезал Корнеев. — Чтоб больше сюда не лазил, понятно? Ни в штанах, ни без штанов.

— Понятно, — дрогнувшим голосом ответил колдун.

И по этому самому голосу Лайма поняла, что ее версия с международным заговором — чепуха на постном масле. Кто, как не Кукуба мог быть главой русского отделения? Бабушкин? Нет, Бабушкин не сектант. Шпион — более вероятно. Вот Иван с ним и разберется…

— Ну, чего делать будем, командир? — вполголоса спросил Корнеев, возвращаясь. — Этим я приказал рот на замке держать. Пушкой припугнул, они бежать бросились, как малолетки. Может, домой пойдем?

— А черные люди? — спросила Лайма тоном маленькой девочки, родители которой забыли про обещанные ей карусели. — Мы же на них пришли охотиться.

— Хорошо, — покладисто ответил Корнеев, — Подождем людей.

Они снова усароились под елкой и замолчали, хотя Лайму так и распирало обсудить нравственный облик Кукубы, который увел жену у главы администрации Тихорецкого района, а теперь вот изменяет ей с рыжими девицами.

Сказать по правде, на появление таинственных черных людей она вовсе и не надеялась. За все время сидения в засаде Лайма уверила себя, что они — всего лишь плод фантазий местных жителей, которым, возможно, даже нравится соседство всяких потусторонних сил. Есть о чем посудачить, на кого всякие глупости свалить.

Поэтому, когда она увидела, что в окнах полуразрушенного санатория замигал свет, сердце у нее ушло в пятки. И даже не ушло, а нырнуло — ласточкой. Теперь оно сидело где-то в неположенном месте и колотилось от страха. Корнеев тоже заметил свет. Не заметить было мудрено — это были не какие-то там вшивые фонарики, а факелы.

Факелы! Кто сейчас ходит с факелами? Бред какой-то! Может быть, у этого санатория есть подземелье? Мысли в голове у Лаймы путались. Мимо окон между тем стали проходить фигуры — одна вторая, третья…

— Черные люди! — ахнула она. — Да их там целый батальон.

Версия о существовании в Богодуховке тайного ордена снова начала обретать очертания.

— Да… — протянул Корнеев. — Что-то мне расхотелось брать «языка».

Фигуры, мелькавшие в окнах, держали факелы над головой. Все это были мужчины в темной одежде и, что сразу бросалось в глаза — очень крепкие и рослые. Как на подбор. «А может, и правда — на подбор?» — трусливо подумала Лайма.

— Соваться туда не будем. Только фотографировать, — добавила она. — Доставай аппарат.

Корнеев сбросил с плеча рюкзак, не отрывая глаз от разворачивающегося перед ними зрелища. Люди на втором этаже, похоже, встали в круг и принялись по очереди кланяться. Пламя факелов металось вверх-вниз.

— Я пойду туда, — неожиданно решил Евгений. — Снимать их издали не имеет никакого смысла. А ты, командир, оставайся здесь. На подстраховке.

Как она могла его подстраховать, Лайма не знала. И сердито ответила:

— Хорошо, когда тебя захотят четвертовать, я позвоню «ноль два». Ты с ума сошел?! Куда ты собираешься идти? Тебя увидят!

— Я потихоньку, — ответил Корнеев. Лицо у него было сосредоточенным и заинтересованным одновременно. — Не беспокойся.

Хорошенькое пожелание — не беспокойся! У Лаймы так тряслись коленки, что она едва стояла на ногах. Корнеев оставил свой рюкзак возле елки, взяв с собой только оружие и фотоаппарат. Через минуту он уже исчез из виду. Лайма стиснула руки перед грудью и тяжело задышала. Кровь стучала в ушах, и она почти ничего не слышала вокруг себя. Поэтому когда ей на плечо легла чья-то рука, нервы ее сдали окончательно, и Лайма, раскрыв рот в немом крике, стала заваливаться назад.

— Боже мой, — раздался знакомый раздраженный голос. — Вы опять валитесь в обморок! Неужели я произвожу на вас такое сногсшибательное впечатление?

Анисимов сделал шаг вперед и схватил Лайму в охапку, иначе она точно рухнула бы на землю.

— И не вздумайте орать, так вы испортите все дело.

— Это вы! — выдохнула Лайма. Совсем короткая фраза вобрала в себя такое богатство интонаций, какому позавидовал бы большой артист.

— Граков уже вызвал милицию, — продолжал успокаивать ее Антон, утвердив на месте и проверив, хорошо ли она стоит. — Они приехали на мотоциклах по старой проселочной дороге. Их видели автомеханик и два совхозных водителя.

— Кто — они? — спросила Лайма. — Эти? — и подбородком показала на развалины.