Галина Куликова - Блондинка за левым углом

— А фамильные бриллианты? — тотчас поинтересовалась Синди Бэрри, откровенно разочарованная тем, что ее роль суперзвезды подошла к концу.

— Возможно, есть и бриллианты. О таких вещах не говорят по телефону, верно? Только при личной встрече.

— А что с бабушкой? Она при смерти?

— Слава богу, нет. Она пострадала, защищая мои интересы. Но этой ночью она пришла в себя. Я желаю познакомиться с ней немедленно. Майк, ты велел устроить все, как нужно?

— Конечно, дорогая моя! Как только ты позвонила, я все сделал. Твою бабушку перевелив отдельную палату, принесли цветы и все такое…

Несмотря на то что Медведь специально не вылез из машины, Фергюссон заметил его через стекло и присел от неожиданности.

— Этот человек, — дрожащим голосом обратился он к переводчику Косте. — Я его боюсь.

— Еще бы! — с удовольствием откликнулась Сандра. — Он из КГБ.

— О! — воскликнул Фергюссон, почувствовав, как его зарубцевавшаяся язва оживает в желудке. — Теперь я все понял. Вот в чем дело!

По правде — он ничего не понял. Зачем человеку из КГБ желать его смерти? Может быть, русские подозревают его в шпионаже? И решили упоить до смерти своей водкой?

Лайма помахала Сандре Барр рукой и плюхнулась на заднее сиденье автомобиля. Разобиженного вдрызг Шаталова они завезли домой самым первым. Держа извивающегося Кларитина под мышкой, он удалился, наградив чудесно спасенную — не им! — любимую женщину холодным поцелуем.

— Я шкурой чувствую, что скоро останусь одна! — воскликнула Лайма. — Когда же закончится это безумное дело?

— Как только мы отчитаемся перед Леджером, — откликнулся Корнеев. — Я, между прочим, до сих пор не сорвался с крючка.

— Надо поймать их по отдельности, — предложил Медведь, — этих дурацких Леджеров, и как следует напугать. Тут-то один и расколется. Убийца, я имею в виду.

— Дудки, — покачал головой Корнеев. — Я общался с Леонидом и могу дать голову на отсечение, что, будь он трижды убийцей, рта не раскроет.

— Послушайте, да мы ведь уже догадались, как нужно действовать, — вспомнил Медведь. — Аня Петушкова нам все на блюдечке с голубой каемочкой преподнесла. От Раи она узнала, как целуется убийца.

— Да-да-да, — подтвердила Лайма. — Одной рукой держит жертву, то есть женщину, за подбородок, другой за волосы на затылке. Ну, допустим, мы выясним, что так целуется старший брат. И поймем, что именно он преступник. Но как это доказать? Ведь в убийцу мало ткнуть пальцем.

— Мы ничего не можем доказать, — задумчиво сказал Корнеев. — Потому что не знаем мотива убийства. Не знаем, от чего отталкиваться в своем расследовании.

«А вдруг я знаю? — подумала Лайма. — Ну, хоть бы еще какое-нибудь подтверждение» Хотя бы мелочь, указывающая на то, что я права!"

— Предлагаю все же выяснить относительно поцелуев, — не сдавался Медведь. — Узнав, кто убийца, мы будем за ним следить. Обыщем его квартиру, машину. И что-нибудь обязательно обнаружим.

— Сам будешь с ними целоваться? — с любопытством поинтересовался Корнеев.

Медведь на колкость не обиделся и спросил:

— Может, тебе, Жека, поговорить с бывшими женами Леонида и Алекса? Женщины тебе доверяют. Я заметил: пять минут, и они готовы обнажить душу.

— Не только душу, — буркнула Лайма.

— Ну, нет уж! — отказался Корнеев. — Ты, Вань, возьми это на себя. А то снова придется тебе изображать моего полоумного братца.

— А что я им скажу? — задумался Медведь.

— Покажи удостоверение и попроси посмотреть семейные фотоальбомы. Женщины, как правило, хранят снимки всех возлюбленных, начиная с детского сада. А уж фото первых-то мужей наверняка оставили на добрую память. Там и свадебные фотографии наверняка есть.

— Полагаешь, жених на свадьбе хватал невесту за волосы? — спросила Лайма с сомнением.

— Ладно, я что-нибудь придумаю, — пообещал Медведь. — Постараюсь не ударить в грязь лицом.

— Да уж, пожалуйста. Принеси свое лицо обратно в целости и сохранности.

Корнеев полез в свой компьютер, где хранились все сведения, касающиеся дела Леджеров. Там были и адреса бывших жен Леонида и Алекса. Получив распечатку, Медведь, посопел над ней, потом спрятал в карман и сказал:

— Советую нам всем немного поспать. Негоже беспокоить женщин с раннего утра всклокоченным и небритым.

— Тогда мне нужно было остаться с Шаталовым! — воскликнула раздосадованная Лайма.

— Интересно, что сейчас делает Мальчиков? — мечтательно проговорил Медведь.

— Думаю, летит за границу прятаться от правосудия, — ответил Корнеев. — Он же похитил звезду мирового кино. Каким бы кретином он ни был, наверняка боится расплаты.

— Жалко, что его не поколотили, — проворчала Лайма, вспомнив двух амбалов с битами наперевес, которых Мальчиков нанял для того, чтобы ее изуродовали. Или даже убили.

— Ну, это еще неизвестно. — Корнеев сладко зевнул. — Может, действительно лечь поспать?

Они гуськом вошли в штаб-квартиру и по очереди скинули в коридоре обувь. Медведь полез в карман, достал из него заветный телефон и положил его на журнальный столик в центре комнаты.

— Да, Лайма! Ты ведь еще не знаешь самого главного. Борис Борисович Дубняк больше не наш босс. Мы подчиняемся теперь другому человеку, который спас тебе жизнь.

Лайма замерла на месте.

— Ничего себе! — наконец сказала она. — И кто же он такой?

Медведь пожевал губами и, вздохнув, ответил:

— Его зовут Орех. В смысле — это его псевдоним.

Лайма заснула раньше Корнеева, опустив голову на диванную подушку с утками. Ему пришлось устраиваться на короткой тахте, потому что других спальных мест в комнате не было. Однако Корнееву было все равно. Зачастую он засыпал на вертящемся стуле перед компьютером, скрутив позвоночник самым затейливым образом, и просыпался бодрым, как йог. Медведь растянулся на полу, бросив на ковер жеваное диванное покрывало. Однако спал недолго, и, когда Лайма через несколько часов открыла глаза, его в квартире уже не было.

— Послушай, Евгений, а где те ключи, которые Иван позаимствовал, у участкового? — спросила она, свесив ноги с кровати.

— Ты это о чем? — простонал Корнеев, открыв один глаз. — Какие ключи?

— От квартиры Раи Метелицы.

— Что тебе у этой Раи — медом намазано? — рассердился тот. — Я там был, все видел, понимаешь? И Медведь был. Нет там ничего особенного. Ее под поезд столкнули аж в Кокорине. А вовсе не дома прикончили, правильно? Почему вот ты к Ане Петушковой домой не стремишься?

— Ну-у… Там милиция поработала. Кроме того, в деле Раи меня интересует мотив. Это — самое главное.

— Мотив, я так понимаю, кража? Но если Рая украла у Леджеров какую-нибудь раритетную фигню, ты тоже ее не опознаешь на вид. Я однажды в антикварном магазине видел чашку с блюдцем, которые стоили больше, чем моя квартира. А на вид — старое дерьмо.