Галина Куликова - Блондинка за левым углом

Примерно такой же разговор состоялся у нее и с Алексом. Только Алекс вел себя гораздо раскованнее и на прощание исхитрился чмокнуть ее в волосы возле уха.

— Быстро же утешились братцы! — процедил Корнеев, когда Леджеры, один за другим, исчезли на своих красивых машинах. — Они к тебе приставали?

— Конечно, приставали! — радостно откликнулась Лайма.

— И тебе удалось закончить то, что начала Аня Петушкова, когда завлекала их?

— А ты во мне сомневался? — спросила она, двумя руками поправляя волосы.

— Ты целовалась с ними обоими?! — У Корнеева так сильно перехватило дыхание, как будто он прыгнул в ледяную воду.

— Евгений, ты же не просто так вопил во всю глотку. — Лайма ласково посмотрела на него. — Ты отлично знал, чем я занималась с Леджерами на кухне и в ванной.

— На кухне… — потрясение пробормотал Корнеев. — И в ванной…

— Спасибо, что вмешался. А то бы мне туго пришлось.

— Господи, — неожиданно дошло до Корнеева. — Так ты теперь знаешь, кто убийца!

— Знаю, — кивнула Лайма. — А ты сам как думаешь? На кого указывает твоя интуиция?

— На Алекса, — немедленно ответил Корнеев. — Такой хлыщ…

— Твоя интуиция опростоволосилась. Это Леонид.

Корнеев неожиданно вытянул шею, как петух, завидевший зарю, и тонким голосом спросил:

— Он хватал тебя за волосы?!

— Евгений, прекрати. Ты ведешь себя, как жених, застукавший невесту с другим накануне свадьбы. И не вздумай при случае поделиться своими переживаниями с Геннадием. Вы ведь теперь с ним лучшие друзья! — ехидно закончила она.

Дело в том, что после чудесного спасения Сандры Барр именно Корнеев успокаивал и приводил в чувство обозленного и разобиженного Шаталова. Он даже рвался проводить его до квартиры и постоянно похлопывал по плечу, как боевого друга.

— За кого ты меня принимаешь? — возмутился Корнеев и спросил: — Едем в штаб-квартиру? Иван нас там ждет. Надо подумать, что делать дальше. Смешно получается. Я взял у Леджера деньги за расследование и дорасследовался до обвинения в убийстве его самого. Но вот беда — доказательств-то нет! Если я дам ему послушать пленку, на которой Толик Топчинский говорит от имени Ани Петушковой, он только пожмет плечами. И будет прав.

— Даже не знаю, что тут можно сделать, — громко вздохнула Лайма. — Доказательств действительно нет.

Корнеев на секунду отвлекся от дороги и скосил на нее глаза:

— Что-то тебя это не слишком удручает.

— Удручает, еще как!

Она выглядела опечаленной. Излишне опечаленной. Корнеев хмыкнул и решил, что обязательно поделится своими подозрениями с Иваном. Кажется, Лайма что-то задумала. Первый приступ самостоятельности привел ее прямо в логово Аркадия Мальчикова. Не хватало еще, чтобы история повторилась. И если Мальчиков всего лишь взял дурочку в плен, то Леджер, загубивший две молодые жизни, прикончит ее, не задумываясь.

Сама же Лайма ощущала необыкновенный душевный подъем. Она уже забросила сеть и ждала, когда в нее попадется крупная рыбина. Да, конечно, они с Медведем и Корнеевым — команда, но ей очень хотелось продемонстрировать, кто на самом деле капитан корабля.

Время шло к полуночи, когда измученный одиночеством Шаталов набрал номер домашнего телефона Лаймы. К его невероятному возмущению, трубку сняли, и голос любимой пропел:

— Алло, я вас слушаю.

Она слушает! Значит, она дома, не на задании. Но к нему не поехала, надо же. Отправилась в собственную квартиру и теперь сидит там одна. Или не одна?

Перед мысленным взором Шаталова немедленно возник Корнеев со своими эффектными усиками а-ля Джонни Депп. Может быть, Лайма с ним? Он должен знать правду. Невозможно так мучиться.

Он взял ключи от машины, натянул джинсы и огляделся. Кларитин валялся на ковре, похожий на маленькую шкурку. Морда у него была абсолютно счастливая. Корнеев задержал на нем трагический взор. Кот был живой ниточкой, связывающей его с любимой.

Полный нехороших предчувствий, он гнал машину по городу и вихрем ворвался в подъезд, в двери которого, к счастью, сломался кодовый замок. Добравшись до квартиры Лаймы, он сделал глубокий вдох и нажал на кнопку звонка.

— Кто там? — спросила Лайма испуганно.

— Это я, Геннадий. — Его тон не предвещал ничего хорошего.

— А почему там так темно?

— Лампочка на площадке не горит. Ты что, не хочешь меня впускать? Ты не одна, верно?

— Не говори глупостей, — ответила Лайма и широко распахнула дверь.

В ту же минуту на голову Шаталова обрушился мощный удар. Перед тем как потерять сознание, он успел заметить метнувшуюся вперед мужскую фигуру и исказившееся от ужаса лицо любимой женщины. «Я идиот», — подумал он и отключился.

Лайма лежала на кровати в наручниках и с кляпом во рту. Глаза ее были широко распахнуты.

— Если бы не твой ревнивый дружок, — говорил убийца, расхаживая по комнате, — все получилось бы красиво. Большая доза снотворного. Элегантно, черт побери. Лучший способ умереть для молодой женщины. Но из-за него, — он кивнул на оглушенного Шаталова, который раскинулся возле окна, — придется придумывать новый сценарий. Допустим… Мэ-э… Вы поссорились, и ты ударила его по голове. Подумала, что он умер, пришла в отчаяние и включила газ. Откроем духовку — и дело в шляпе. Я пока побуду на балконе. А когда ты потеряешь сознание, я немного проветрю комнату, развяжу вас обоих, снова все плотно закупорю и уйду. А вы, — он развел руками, — вы останетесь тут. Ловко, правда?

Он вскинул к глазам руку с часами на золотом браслете и сказал:

— Думаю, пора начинать. Что ж, прощай… Леночка.

И в этот момент в дверь позвонили.

Убийца вытянулся в струнку, в глазах его появилась настороженность.

— Веселая у тебя квартирка. Наверное, еще один любовничек? Но я не стану открывать — просто выключу свет.

— А я думаю, вам лучше открыть, Алекс, — раздался за его спиной вкрадчивый голос Корнеева.

Алекс Леджер подпрыгнул от неожиданности, развернулся и мгновенно выхватил пистолет, который прятал под широкой рубахой. Корнеев появился из небольшой кладовки в углу комнаты с пустыми руками и абсолютно спокойным лицом. Алекс не успел выстрелить — рука с оружием неожиданно ушла вниз, потом за спину и абсолютно потеряла чувствительность. Всю правую половину туловища пронзила такая острая боль, что он взвыл.

Когда же обрел способность соображать и видеть, то с ужасом обнаружил, что в комнате полно народу. Кроме мнимого Абражникова, был здесь огромный мужик с горящими ненавистью глазками и кулаками размером с мяч и еще два типа с такими скучными физиономиями, как будто их зачали и родили в официальной обстановке.

Вероятно, все они прятались на балконе — занавеска была отдернута, дверь открыта гораздо шире, чем прежде. Освобожденная Лайма всхлипывала на кровати.