Людмила Милевская - Цветущий бизнес

— Вы поругались с мужем? — приятно отвлек от грустных мыслей вопрос незнакомца.

Все ясно, бедняга ломает голову, почему я в летнем платье и босиком. О пятнах крови уж и говорить не приходиться. Да, нелегко ему. Я бы умерла от любопытства.

— У меня уже нет мужа, — не без гордости сообщила я.

Мой ответ его доконал.

— Уже? — спросил он очень странным тоном, напрягаясь и ерзая на сиденье.

— Да. Уже много лет.

— Значит вы поругались с другом, — выдохнул он с огромным облегчением.

Такой болезненный интерес возвращал меня в страшный дом с его жутким подвалом, о чем вспоминать абсолютно не хотелось.

— Мы скоро приедем? — спросила я, вглядываясь в окно и сожалея, что так рано пришла в чувство.

— Минут через десять, — ответил незнакомец, усиливая мое сожаление.

Спасла меня исключительная способность вести непринужденные светские беседы в любых условиях. Благодаря этой способности остаток пути я провела в приятной обстановке: выслушала подробный отчет о состоянии автомобиля, под колеса которого не так давно пыталась угодить. Слава Богу, это дало возможность вздремнуть и собраться с силами перед встречей с Людмилой.

— Ну вот и приехали, — вывел меня из дремы голос незнакомца. — Я вас не очень утомил?

— Ну что вы, в жизни не слышала ничего интересней, — сдержанно зевая ответила я.

Выглянув в окно, я с ужасом обнаружила, что автомобиль стоит в воротах, за которыми раскинулся целый город. Ну, город не город, но то, что поиски Ивановой будут затруднительны стало очевидно.

— Это и есть мединститут? — растерянно спросила я, показывая рукой на ряд зданий.

— Ну да, — подтвердил незнакомец, явно ожидая распоряжений в каком направлении трогать с места.

Мне стало стыдно за свою безграмотность.

— Мне вон туда, — я неопределенно ткнула пальцем, не лишая его возможности выбора.

— Там гинекология.

Мой палец резко поменял направление.

— Тогда туда.

— А там — мертвые учат живых.

— Что вы имеете ввиду?

— Морг.

Меня передернуло, и я ткнула пальцем в здание, выглядевшее самым безобидным.

— Это психиатрия, — с усмешкой сообщил незнакомец.

— Вы так хорошо осведомлены, — удивилась я. — Может вы тоже доктор?

— Доктор? Боже меня упаси! Иметь дело с ненадежными людьми, которые в ответ на все старания только и норовят загнуться? Нет, это не для меня, но к медицине и я когда-то имел отношение. Моя бывшая жена врач. Невропатолог.

“Как бы мне она сейчас пригодилась,” — подумала я, одновременно ломая голову где именно искать Иванову.

— Учитывая вашу склонность бросаться под колеса, я бы повез вас в психиатрию и хирургию, — подсказал незнакомец. — Но начал бы с хирургии.

Я мгновенно вспомнила, что моя Иванова хирург и радостно закричала:

— В хирургию, конечно в хирургию, уж там-то ее каждая собака знает!

Он не стал задавать лишних вопросов, тронул автомобиль с места, и вскоре мы остановились у хорошо освещенного подъезда. Я собралась обратиться к своему спасителю с пламенной речью благодарности, после чего нежно проститься и отправиться на поиски Ивановой, но в этот миг дверь распахнулась, выпустив Катерину в новом костюме и плюгавенького мужичонку с огромным портфелем. Следом за ними походкой шагающего экскаватора бодро топала моя Иванова. Несмотря на ее низкий рост и чрезвычайную худобу, придающие ей сходство с подростком, было очевидно, что командир в этой компании она.

— За мной! — рявкнула Иванова, после чего Катерина и плюгавый тут же ее окружили.

Иванова, не теряя времени даром, энергично замахала руками, бойко чеканя фразы; хриплый прокуренный голос ее доносился даже до меня. Аудитория внимала с раскрытыми ртами.

— Главное — разработать маршрут, — гудела Иванова. — Вы, Ефим Борисыч, отправляетесь к своим знакомым, к этим, как их…

— К работникам милиции, — не отрывая от нее восхищенного взгляда, подсказал плюгавый.

— Правильно, к ментам, — рубанула воздух рукой Иванова, — а ты, Катерина…

В этом месте я не выдержала и с криками радости выскочила из машины. Компания застыла от удивления. Немая сцена длилась довольно долго. Первой нашлась Людмила.

— Оч-чень хорошо! — гаркнула она, принимая меня в свои объятия. — Ефим Борисыч, носилки!

И глазом моргнуть не успела я, как появились носилки и все необходимое к ним. Иванова скрутила меня в два счета, не дожидаясь помощи санитаров. Мои протесты лишь стимулировали ее к деятельности. Подлые санитары тоже не долго мешкали. Они дружно придали мне горизонтальное положение, накрыли простыней и потащили в здание.

— Зачем? Зачем? — вопила я, тщетно пытаясь вырваться и соскочить с носилок.

— На всякий случай, на всякий случай, — склонившись надо мной, участливо приговаривала Катерина, бегущая в толпе санитаров.

Здесь же, потирая руки, бежала и полная удовлетворения Иванова. Не отставал от нее и Ефим Борисович со своим портфелем.

— Осторожно! Осторожно! — басом чеканила Людмила.

— Слава богу, слава богу, — умильно радовался Ефим Борисович.

Катерина своей могучей дланью припечатывала меня к носилкам, не уставая повторять:

— На всякий случай, на всякий случай.

Санитары старались, сопели и явно шли на рекорд. Я вопила без всяких результатов.

Дурдом!

Таким образом меня затащили в операционную, положили на стол и, пристегнув руки и ноги, совершенно лишили подвижности. Распяли.

Иванова гаркнула:

— Свет! — и огромная лампа, висящая надо мной, вспыхнула своими хищными глазками.

И вот тут-то я и показала им всем (не исключая санитаров) на что способны мои голосовые связки. Я так орала, так орала, что даже дрогнула моя твердокаменная Иванова. Она набросила на мой рот компрессную повязку и приказала Катерине:

— Прижми.

Эта чокнутая тут же выполнила приказ. Я едва не лишилась своих ослепительных зубов, так добросовестно прижала повязку Катерина. Я пыталась ее укусить за руку, но подлая Людмила (женщина с опытом) предвидела это. Не зря же появилась на моем лице эта дурацкая повязка.

Пришлось смириться, тем более, что орать практически было невозможно, а издавать жалкое мычание после того концерта, который я им закатила, мне казалось унизительным.

Иванова склонилась надо мной, строго посмотрела в мои глаза и гаркнула:

— Заткнись. Произведем осмотр. Это не больно.

Я, всей душой желая вызвать доверие, бодро закивала головой, выражая готовность подчиниться и намекая на то, что пора бы уже снять компрессную повязку. Иванова проникаться доверием не пожелала и спокойно начала осмотр, снабжая его лаконичными комментариями типа “верхние конечности целы, ссадина в левом предплечье…”

Потом санитары дружно перевернули меня на живот, при этом подлая Катерина компресса со рта не убрала. Иванова, пользуясь моим беспомощным состоянием, задрала пастельно-розовое платье выше спины и отводила душу на всю катушку. “Гематома в нижней области таза… — жизнеутверждающе чеканила она. — Сильное уплотнение в области верхней трети бедра…”