Людмила Милевская - Продается шкаф с любовником

— А Маша?

— Маша да, Маша все близко к сердцу брала.

— Тогда из-за чего, по-вашему, напилась Наташа?

— Я думаю, моего Кроликова не поделили они.

Правда, тогда еще он не был моим. Наташка тайком от брата встречалась с Гошей, а Машу жаба заела. Хотя почему, не пойму. Ей Мискин оказывал много внимания. Он хоть и не такой красавчик, как Кроликов, но тоже приличный мужик.

Озорно взглянув на Далилу, Морковкина игриво спросила:

— Вы его видели?

Та удивилась:

— Мискина? Нет. А почему вас это интересует?

Марина, небрежно дернув плечом, усмехнулась:

— Да так, хотела знать ваше мнение. Я с ним несколько раз переспала. Забавный парниша.

— Кто кого бросил? — деловито осведомилась Далила.

— Конечно, я Мискина. Он и сейчас рвется в бой, но я опасаюсь Кроликова. Вдруг узнает, будет тогда мне то же, что Маше.

Марина нервно хихикнула и продолжила:

— Короче, Маша начала к Кроликову подъезжать, а Мискин запсиховал. Его в то время здорово на Машке заклинило, и вот тогда уже Наташку жаба заела.

Привыкла она, что все мужики на нее западают, а тут какой-то Мискин, к тому же кобель, запал не на нее, а на Машу. Короче, дурдом!

— Я что-то запуталась, — призналась Далила. — Так из-за кого поругались сестры? Из-за Кроликова или из-за Мискина?

Морковкина поразилась:

— Да что ж тут неясного? Из-за всех мужиков!

— Хотелось бы знать конкретней.

— Пока Наташка пыталась Мискина очаровать, Машка тихой сапой Кроликова у нее отбила. Вот сдохнуть мне, если у них не разгорелась любовь.

Далила осторожно осведомилась:

— Это вам Маша сказала?

— Ну да, как же, Машка — тихушница.

— А кто? Наташа?

— И Наташка жаловалась, секретничала, и Гоша потом сказал, когда я с ним стала жить.

— Что он сказал?

Морковкина пристально глянула на Далилу и отвела глаза, отмахнувшись:

— Да так, ничего. Я не помню. Дело не в Гоше.

— Хорошо, вернемся к Наташе.

— Да, вернемся. Она мною попользовалась, она меня заморочила и, как всегда, кинула.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Я ей алиби предоставила, на дачу ее увезла. А еще! Вы же не знаете!

Морковкина даже подпрыгнула от наплыва эмоций.

— Вы же не знаете! Наташа была у стилиста и поругалась там с Машей. Не вживую, по телефону. Машка вроде сама ей позвонила. А может, Наташка врет, как всегда. Короче, прозвучала такая вот фраза: «Я тебя точно убью!» Или «прибью!».

— Неважно.

— Точно, неважно. Машка же умерла. После этой вот фразы. Как вам такой расклад?

— Ужасно, — поделилась впечатлением Далила.

Морковкина (совсем как коза) потрясла головой и разочарованно проблеяла:

— Безумие-е. Я эту эгоистку спасла, всем сказала, что Наташка ругалась со мной, а не с Машкой. Да, сказала, хоть меня об этом никто и не спрашивал. И какая мне благодарность?

— Какая?

— Эта подлая к Гоше моему теперь подъезжает.

Это за все-то хорошее!

«Ну и бардак в голове у этой девицы», — подивилась Далила.

— А что было в тот день, когда Маша погибла? — скрывая раздражение, спросила она.

Морковкина вдохновенно бросилась «окучивать» подкинутую тему:

— Я потом уже догадалась, когда о смерти Маши узнала. Вот тогда я сразу врубилась, что Наташка нарочно потащила меня на дачу. Она хотела скрыть, что присутствовала при убийстве сестры. Ох, и дрянь же она! Всю дорогу меня подставляет!

— Зачем же вы ей тогда помогли? — удивилась Далила.

— Пожалела ее. Сама испугалась, вдруг не разберутся и Наташку засудят. Я-то ее пожалела, а она меня нет. Ей плевать, что я собираюсь тормознуться на Кроликове. Знает же, что у нас все к загсу идет, нет же, лезет, все хочет испортить. Зависть ее берет.

— Чему же она завидует?

Морковкина изумленно уставилась на Далилу:

— Вы видели Кроликова?

Та, совсем как Морковкина (видимо, это заразно), потрясла головой:

— Нет.

— Тогда понятно. Кроликов мой красавец, во такенный верзила!

Морковкина подняла руки над головой и, описав ими круг, продолжила:

— Еще он качок, а ее Замотаев мешок, извините, с дерьмом. Правда, полный бабок мешок, — уточнила она и, ехидно сощурив глаза, задумалась.

Далила, выдержав паузу, осторожно спросила:

— Я слышала историю с пистолетом.

Морковкина пожала плечами, вяло промычав:

— Ну-у.

— Наташа сказала брату, что пистолет утопила, а сама потихоньку постреливала из него. Вы не знаете, кто ее учил из пистолета стрелять?

— Так Кроликов и учил! — возмущенно сообщила Морковкина, — По выходным они выезжали за город и из этого пистолета палили до самого вечера.

— С кем выезжали? С Кроликовым? — удивилась Далила.

Удивилась потому, что знала: выходные Гоша обычно проводил со своей компанией — с Замотаевым, Мискиным, Хреновым и Верховским.

Марина подтвердила ее информацию:

— Как же, поехал бы Кроликов с ней. Не водился он с малышней. У Наташки своя компашка была. Ее одноклассники, а потом и однокурсники. Пацаны всегда за ней бегали, и все как один уроды.

Далила напомнила:

— Но вы же говорили про Кроликова, будто он Наташу учил из пистолета стрелять.

— Правильно. Кроликов учил ее стрелять из своего пистолета. Думаю, про тот, краденый, он вообще ничего не знал. Знал бы, сказал бы Андрею.

— И долго Наташа баловалась с тем пистолетом?

— До самой смерти сестры. Когда Машу убили, Наташка смирная стала. Даже со своей компашкой перестала водиться, все больше дома сидела.

— А вы не в курсе, где сейчас тот пистолет?

Морковкина ошалело глянула на Далилу и удивленно воскликнула:

— А фиг его знает! А вы у Наташки спросите, интересно, что она скажет?

— Хорошо, я спрошу, — пообещала Далила. — И последний вопрос. Насколько я знаю, Маша погибла в вашей одежде.

— Об этом меня уже сотню раз спрашивали, — зло выпалила Морковкина. — Я ничего не знаю. Маша со мной не откровенничала. Попросила модную упаковку, я без всяких вопросов свои шмотки дала. Все. Ничего больше не знаю.

— Все так все, — согласилась Далила.

Этим вечером Далила решила отправиться в клуб — на радость Елизавете.

По дороге она пыталась представить, что произошло в тот роковой день. Реконструкция событий по бессвязному рассказу Морковкиной шла неважно.

Маша пекла любимый пирог Хренова, но ждала Гошу, тайно от родственников и друзей хотела отметить с ним торжество? Но Гоша явился с хризантемами которые любит Наташа, — глупость какая-то.

Хуже всего, что эта глупость ничего не проясняла, а напротив, вела за собой много вопросов. Разве мог человек, хорошо знающий Машу, принести имениннице букет из цветов, которые она терпеть не может?

Но зато хризантемы обожает Наташа. Такой подарок сродни издевательству.

Что из этого следует? Что Машу убил кто-то чужой?