Людмила Милевская - Продается шкаф с любовником

— Что узнала? — спросила Далила.

— Что я переспала с Мискиным. Нет, вы не подумайте, я никогда сама парней не снимала. Зачем мне?

Если кто-нибудь нравился, я просто ждала, когда он сам ко мне начнет подъезжать.

— А с Мискиным так не получилось?

Замотаева пригорюнилась, было видно, что искренне.

— Честное слово, — вздыхая, сказала она, — не хотела я переходить дорогу своей бедной Маше. Ей с парнями всегда не везло. Я была даже рада, когда у них с Мискиным закрутилось. До сих пор не пойму, что на меня нашло. Я повела себя недостойно: у нищего последнее начала отбирать.

Далила ее просветила:

— Морковкина вас зацепила. Видимо, она сказала, что Маша бьет клинья под Кроликова.

— И это вы знаете? — удивилась Наташа. — Откуда? Не Морковкина же сказала.

— Нет, конечно. Догадалась сама.

— И в точку попали. Кроликова я не снимала. Он ко мне прилепился. Я поначалу крутить с ним роман не собиралась. Андрея боялась, да и вообще.

— А почему вы боялись Андрея? — поинтересовалась Далила.

— Я уже знала: он мечтает выдать меня за Пашку.

Замотаев самый надежный. Он самый толковый. А тут подвернулся Кроликов. Он качок и красавец, все от него без ума. Вот я и не устояла.

— Неужели Маша стала Кроликова у вас отбивать?

— Нет, что вы. Маша с Гошей просто дружила. Она со всеми дружила. Маша была очень добрая. Дело в том, что Кроликов редко один к нам заглядывал. Он всегда приходил с Борей Мискиным. Первое время мне даже нравилось, что Маша с Мискиным удаляется то в кухню, то в свою комнату. Я думала, она ради меня это делает, чтобы дать нам свободу с Кроликовым.

Далила выдвинула новое предположение:

— И вот тут-то Морковкина вам открыла глаза.

Замотаева, видимо, устала уже удивляться, на этот раз она без всякого восхищения подтвердила:

— Точно, Морковкина мне говорит: «Ты что, дура? Не видишь, у Машки с Мискиным „тужур аж лямур“. Он сохнет по ней». И вот тут-то меня заюгини-ло: как это сохнет? А я? Почему Мискян, этот кобель, этот бабник, на меня ноль внимания?

Далила продолжила:

— А Морковкина не унимается и все зудит: «Мискин уже на всех баб ноль внимания. Во как его на Машку твою потянуло».

— Хорошо у вас получается, — хихикнула Замотаева. — Вы даже овладели сленгом Морковкиной.

Да, все было так. Почему-то меня оскорбило, что Мискин на Машку пялится, а на меня и не смотрит.

— И вы начали Мискина обрабатывать.

— Нет, я не слишком старалась, так, немного Мы с ним переспали, и я к нему охладела. Вернулась к Кроликову, это было перед самым Машиным днем рождения. Мы с ней помирились. И вот наступил тот день. Я у стилиста в кресле сидела, и вдруг звонит Маша и начинает меня ругать. Я и слова ей сказать не успела, как она бросила трубку. Меня словно током пробило, а тут еще дура Морковкина.

Далила осведомилась:

— А по какому поводу вас током пробило?

Замотаева привыкла уже, что ее понимают практически с полуслова, и удивленно воскликнула:

— Ну как же? Маша мне обещала, что не будет дружить с Мискиным, а я ей обещала за это порвать с Кроликовым.

— А сами ни с тем, ни с другим не порвали, — без осуждения констатировала Далила.

Замотаева виновато пожала плечами:

— Я не хотела, так получилось. Когда обещала, думала, что порву, но не смогла. А когда Морковкина брякнула, что Машка к приему готовится, я обалдела.

Но не поверила. А тут Машка наехала на меня за то, что у меня с Мискиным за ее спиной шуры-муры. А я как раз хотела собрать их вместе, Мискина с Кроликовым, и пойти Машу поздравить. Сюприз ей устроить решила.

— Откуда вы знали, что она дома?

— С утра она притворилась больной, сказала, что в университет не пойдет, вот я и надумала сюрприз ей сделать: Кроликова с Мискиным с работы сорвать и с подарками завалить к нам домой. После звонка Морковкиной я насторожилась, начала звонить Кроликову.

Далила продолжила:

— А его нет на работе.

— Точно. И даже мобила не отвечает. После Машкиного наезда меня током и пробило: «Она за моей спиной их собрала. Потому больной и прикинулась».

Я позвонила Мискину, а с ним та же история, что и с Кроликовым. Я вылетела из кресла стилиста и помчалась домой. Влетаю в квартиру, а там…

Замотаева разрыдалась и продолжила уже сквозь вздохи и всхлипывания:

— На полу Маша лежала. Рядом с ее головой лужа крови. Я испугалась и побежала к Морковкиной.

— Но почему? — удивилась Далила. — Зачем вы побежали, если не убивали Машу? Почему не вызвали брата, милицию?

— Да из-за этого дурацкого пистолета и не вызвала. Пистолет пропал у меня накануне.

— Погодите, погодите, как пропал?

— А вот так, был — и нет.

— Кто же мог его взять? Вы кого-нибудь подозреваете?

— Никого, — потрясла головой Замотаева.

Далиле стало ясно, что это не правда.

— А Морковкина утверждает, — сказала она, — что вы знаете, кто убил Машу.

— Нет, я не знаю.

— А что у вас с Кроликовым? Почему Морковкина его к вам ревнует?

Замотаеву передернуло:

— С Кроликовым у меня ничего. С тех пор как погибла Маша, я и видеть его не хочу.

— Не потому ли, что он взял ваш пистолет? — строго осведомилась Далила.

Замотаева исподлобья глянула на нее и спросила:

— Если я вам скажу, вы меня Андрею не выдадите?

— Нет, говорите.

— За несколько дней до Машиной смерти я случайно застукала Кроликова в своей комнате. Он разглядывал мой пистолет.

— Как он вам объяснил свой поступок?

— Никак. Я прикрыла дверь и сделала вид, что не в курсе.

— Почему вы его боитесь? — спросила Далила.

Замотаева, опустив глаза, призналась:

— Кроликов мне угрожал, говорил: «Если изменишь, подстерегу и пристрелю из твоего же пистолета, который ты от Андрея прячешь. Пусть докажут тогда, кто стрелял». А потом так и вышло с Машей.

Этот рабочий день выдался напряженным. И пациентов больше обычного, и проблемы у всех непростые. Куськин с матерью приходил — что всегда событие из особенных. И все же не выходила из головы Далилы последняя фраза Наташи.

«А потом так и вышло с Машей», — сказала она.

"Получается, Замотаева уверена, что Машу убил Гоша Кроликов, — крутилось весь день в голове у Далилы. — Следовательно, Наташа знала, что у Маши с Кроликовым намечался (а возможно, и был) роман.

Тогда почему она скрыла свою осведомленность?"

Уже вечером Далила прозрела: "И Морковкина до жути боится Кроликова. И у нее странная фраза мелькнула, что-то вроде того: «Будет мне, как и Маше».

От кого будет?

Конечно, от Кроликова".

«Надо ехать к Морковкиной, — проводив последнего пациента, решила Далила. — А потом уже — к Гоше».

Но до Кроликова она не доехала Разговор с Морковкиной оказался коротким: Марина быстро признала, что подозревает в убийстве Кроликова, но попросила Далилу никому об этом не говорить.