Людмила Милевская - Любовники чертовой бабушки

— Муза! Немедленно успокой эту почтенную даму! Мы не вторгаемся в личную жизнь склочных граждан! Ваш разговор никто не слушал и слушать не будет! Кроме вас самих, разумеется.

— Тогда вам не о чем волноваться, — успокоила я Николая. — Бабуля останется дома.

— Ты позвонишь ей?

— Когда?

— Да сейчас, черт возьми! Надо же знать, чем все это кончится, елки-палки, японский городовой, раздери ее в гриву и в хвост!

Как все же он нервничает, этот несчастный Коля.

Да-а, бабуля умеет заставить себя уважать!

Пришлось согласиться:

— Хорошо, я позвоню.

С полчаса набирала номер бабули, но трубку она не брала.

Коля усиленно мешал мне дозваниваться. Через каждые пять минут он желал знать, с каким успехом идут дела. В конце концов я на него накричала, и он, как настоящий мужчина, немедленно успокоился.

А я принялась крутить диск его телефона, набирая номер бабули. Наконец мне повезло.

— Муза, дорогая, все в порядке, похоже, — удовлетворенно сообщила бабуля.

И лишь в этот момент (к своему стыду!) вспомнила я про трубку.

— Бабуль, я же забыла сказать!.. — радостно завопила я, но была немедленно прервана. В трубке строго прозвучало:

— Муза, девочка, ты ведешь себя очень вульгарно, постарайся это понять.

Пришлось перейти на радостный шепот.

— Бабулечка, — прохрипела я. — «Данхилл»!

— Что — «Данхилл»?

— Я привезла тебе «Данхилл»! Настоящую английскую трубку «Данхилл»!

— Не говори глупостей, — рассердилась бабуля. — «Данхилл» тебе не по карману. Выбрось дешевую китайскую подделку, которую подсунули тебе, простодушной, бесчестные люди.

— Нет, бабулечка, настоящий английский «Данхилл» с двумя белыми пятнышками! А к нему топталки, ершики и даже консервированное молоко специального состава для вымачивания трубок!

Я назвала цену трубки и молока.

Бабуля ахнула, но поверила мне. Бывают же чудеса!

— Муза, что еще ты купила в Париже? — строго спросила она.

Я перечислила все предметы. Не забыла про шубы и драгоценности. Бабуля моя ужаснулась.

— Муза, еду к тебе! — воскликнула она и бросила трубку.

Я снова набрала ее номер.

— Муза! Считай, я уже в пути, — с угрозой сообщила бабуля.

Я взмолилась:

— Бабуля, только не вешай трубку! Я не все еще тебе доложила!

— Хорошо, докладывай остальное, — снизошла добрячка бабуля.

Я позволила себе заявление:

— Ты лишаешь меня самостоятельности. Кази-меж погиб, но я не имею права тебе это говорить. Он открыл на мое имя счет в банке и положил на него приличную сумму. Теперь я очень богата.

В ответ раздалось скептическое:

— Очень? Сколько на счете?

— Бабуль, даже мне этого знать не положено.

— Надеюсь, пока? — спросила бабуля.

— Конечно, пока. Я скоро узнаю. Ты — нет.

— Мне и не надо. Мне хватит того, что узнала. Кстати, я обязана хранить твои тайны?

— Понятия не имею. Думаю — нет.

— Ты, значит, точно не дома.

Я посмела признаться:

— Нет, бабулечка, нет.

— Как я могу тебя отыскать, мое солнышко?

— Меня не надо искать. Я не пропадала.

— Но позвонить-то тебе я могу? — рассердилась бабуля.

Пришлось выдать номер телефона квартиры Капитолины и Коли. Бабуля несколько успокоилась и спросила уже участливо:

— Деточка, как ты перенесла смерть Казимежа?

— Еще не перенесла. Еще переношу и очень страдаю, — шмыгнула носом я и разрыдалась:

— Бабуль, родная, любимая, прошу, не задавай мне вопросов и не мешай. Беда пытается свить гнездо в нашем доме, но ты не волнуйся. Я схватилась со злодейкой бедой не на жизнь, а на смерть. Клянусь, выйду из боя с честью, но победительницей. Клянусь, ты будешь мною гордиться.

Кое-кто обвинил бы меня в излишнем пафосе и преувеличении — кто угодно, но не харизматичка бабуля.

За годы общения с ней пришлось научиться выражать свои мысли пафосно и харизматично.

— Не буду тебе мешать, — с достоинством произнесла бабуля и еле слышно добавила:

— Да хранит тебя бог, моя глупая фантазерка.

Услышав гудки, я вздохнула с большим облегчением и повесила трубку. Телефон тут же заверещал как сумасшедший. Я снова схватила трубку.

— Муза, ну что там? — плохо скрывая злость, спросил Николай.

— Кажется, пронесло! — воскликнула я.

Обессиленно он ответил:

— А меня даже дважды.

В трубке раздался звук потока воды из сливного бачка. Мне стало ясно, как ему нелегко, и все же я не вошла в его положение.

— Вы скоро убийц поймаете? Вы скоро найдете чертову голограмму? Долго мне здесь сидеть? — набросилась я на Николая.

Он мгновенно повесил трубку. Я растерянно посмотрела на Капу, которая стояла за моей спиной и умирала от любопытства.

— Ну что? — спросила она.

Пришлось ей пожаловаться:

— По-моему, твой муж только что хамски меня использовал.

— Коля всеми так пользуется, — «успокоила» она меня, явно имея в виду себя.

Коля не ночевал дома этой ночью. Утром мы с Капой сидели на кухне, «шмаляли» (одну за одной) сигареты и переживали (каждая о своем). Капе пожизненно не давал покоя Коля, мне — моя лисья шуба. Приехав домой, я бросилась распихивать по шкафам содержимое сумок. Разумеется, впопыхах забыла проверить, так ли хорошо выглядит шуба, как уверял меня Коля.

Да и новые шубы хлопот не убавили. Теперь я всей душой болела еще и за них. Хоть пока и тепло, но возникали у меня опасения: а ну как эта дублерша вздумает в моих шубах пощеголять?

Очень мне этого не хотелось бы.

Капа сидела напротив и имела плачевный вид. Ее физиономия, вся в невысказанных претензиях, утратила последнюю привлекательность. Перья ее волос торчали жалобно и беспомощно, под глазами пролегла синева бессонницы, кожа приобрела землистый оттенок неудовлетворенности, между бровей появилась морщина досады, а рот изогнула подкова мученической гримасы. Взгляд ее был мутен и зол, как у мужчины.

Пришлось мне сказать, из благих побуждений:

— Много куришь.

Она дернулась нагрубить, но вдруг погасла, уронила перья на стол и зарыдала. Захотелось немедленно к ней присоединиться, но я зачем-то спросила:

— Капитолина, у тебя есть подруги?

Она перестала плакать и, взглянув на меня удивленно, горестно сообщила:

— Женская дружба — это дружба змеи с черепахой. Знаешь, как черепаха змею через реку перевозила?

Вынуждена была ответить:

— Не знаю.

— «Сброшу — укусит», — подумала черепаха. «Укушу — сбросит», — подумала змея. И обе решили дружить до берега.

Я возразила:

— Я своих подруг очень люблю. Я всегда им помогаю. И они мне.

— Это все оттого, что ты некрасивая, — беззлобно заметила Капитолина и зачем-то потащила меня в свою душу:

— Я в шестнадцать как расцвела, так он меня и приметил. Проходу, гад, не давал. В восемнадцать я вышла замуж. Фотографию видела?