Людмила Милевская - Вид транспорта — мужчина

Словно когда-нибудь для настоящей любви требовались здравые рациональные причины.

Денисия и сама это понимала. Любовь порой возникает не «потому что», а «вопреки». Ведь сама же она влюбилась в Александра Гусарова, а с ее стороны это не просто глупость, а даже подлость. Он Зойкин жених. Денисия подлости не переносила с детства, а вот, поди ж ты, влюбилась. Влюбилась в жениха сестры. И ничего с этим нельзя поделать.

Может, и с Ароновым то же произошло? Может, легла она ему на сердце? Так иногда бывает: серая мышь, а легла.

И чем больше Денисия об этом думала, тем реальней казались ей чувства Аронова. А тут еще присказка вспомнилась: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке».

«Жалко, если и в самом деле Матвей влюбился в меня, — с искренним сочувствием подумала она. — Он мне совсем ни к чему, а безответная любовь — одни страдания. И почему все так в жизни несправедливо: Аронов влюбился в меня, я — в Сашку, Сашка — в Зою, а Зоя умерла».

С этой горькой мыслью Денисия и погрузилась в сон. Умаялась и проспала уже до утра, а когда проснулась и испуганно глянула в дверной проем на пол, Аронова там не нашла.

— О господи! — ужаснулась она, вскакивая с кровати. — Неужели ушел?

Хлопнула входная дверь, и вскоре на пороге спальни вырос Аронов. Он был бодр и свеж, гладко выбрит, щеголевато одет — вчерашней пьянки как не бывало. Увидев Денисию, он просиял и воскликнул, вновь подражая старику Машикули:

— С добрым утром, барышня. Как вам на новом месте спалось? Надеюсь, погадать не забыли?

— Как погадать? — растерялась Денисия.

Он усмехнулся:

— Ну как там гадают наши русские барышни?

«Ложусь я спать на новом месте, приснись жених невесте» — вроде так.

Денисия нахмурилась:

— Мне это ни к чему.

Нахмурился и Аронов:

— Понятно, и без того знаете, кто ваш жених.

Я тоже его видел, выдающийся парень. Что ж, поздравляю, я рад за вас. Осталось вам, барышня, самая малость.

— Какая?

Он удивился:

— Разве не знаете? Выжить. Вам теперь нужная постараться до собственной свадьбы дожить, а с кем уж будет она — дело десятое.

— Я бы так не сказала, — не согласилась Денисия, — с кем у меня будет свадьба — это первое дело.

А вы помните, что здесь было вчера? — лукаво спросила она.

Аронов шутливо перекрестился:

— Нет, слава богу.

Она злорадно ему сообщила:

— Ну, так я с удовольствием вам расскажу.

— Вы так мстительны?

— Нет, но должна же я вам объяснить свое присутствие в вашем номере.

Аронов, сладострастно потягиваясь, ответил:

— Зачем? Я не привык по утрам допрашивать тех, с кем провел неповторимую ночь.

— Вы злите меня нарочно? — вспыхивая, спросила Денисия.

Он утешил ее:

— Нет, это выходит само собой.

— Тогда знайте, вчера вы были пьяны в стельку и…

Аронов ее перебил:

— Простите, я пьян был в вашем номере?

Денисия растерялась:

— Нет, с чего вы взяли? Конечно, в своем.

Он удовлетворенно кивнул:

— Продолжайте, я, кажется, вас перебил.

— Спасибо, вы очень любезны, — рассердилась Денисия. — Только не надо прикидываться святым.

И не пытайтесь на меня бросить тень!

— Хотите сказать, на вашу репутацию?

— Вы на что намекаете? — взвизгнула она. — Прекратите свои штучки! Между нами ничего не было!

— Я не говорил, что было.

— Зато намекали. Думаете, я не знаю, куда вы хотели сейчас повернуть?

Аронов философски заметил:

— Почему-то мне вспомнилась сейчас хорошая пословица: «На воре шапка горит». С чего бы это? Вы не знаете?

Денисия поняла: "Да он нарочно выводит меня, а я, как последняя дура, распаляюсь, ему подыгрываю.

Ну так нет же".

Она успокоилась и язвительно поинтересовалась:

— К чему вы помянули про вора? Уж не намекаете ли вы на то, что этой ночью я в номер ваш хитростью пробралась и девственность вашу украла? Коли так, то вы ко мне несправедливы. Этой ночью я спасла вашу честь.

— Каким это образом? — опешил Аронов, мысленно отмечая: «Счет сравнялся: один — один».

Денисия насмешливо пояснила:

— Вы безобразно напились и были абсолютно беспомощны: на ногах не стояли, языком не ворочали.

Учитывая вашу неотразимую внешность, могу сказать: вы просто находка для педика. Их в Париже полно.

Не окажись здесь случайно я, вы могли бы утратить и деньги, и честь.

«Черт, она меня сделала, — мысленно отметил Аронов. — Счет в ее пользу: два — один. Но не будем сдаваться, зайдем на ничью».

— Да хватит вам оправдываться, — с демонстративным безразличием отмахнулся он. — Я вас давно простил. Пойдемте лучше пить кофе. Кстати, и завтрак в номер уже принесли.

Денисия заглянула в комнату, где на полу провел ночь Аронов. На столе действительно на подносе дымился кофе, а под стеклянными колпаками стояли тарелки с едой.

— Нет, спасибо, я вами по горло сыта, — ответила Денисия, собираясь уйти.

Аронов дурачливо взмолился:

— Простите, если обидел вас. Каюсь, я свинья.

Что плохого, если мы, соотечественники, вместе позавтракаем в захолустном Париже, раз уж нас нелегкая сюда занесла? Здесь страшная скукотища, только вами, барышня, и спасаюсь. Не уходите, пожалуйста. — Он хитро посмотрел на нее и спросил:

— Или вы боитесь остаться с мужчиной наедине? Так знайте, я не насильник.

— Уже знаю, — невозмутимо ответила Денисия.

Он притворно удивился:

— Откуда?

— Вчера вы весь вечер твердили об этом. — Она расхохоталась. — Учитывая ваше жалкое состояние, это выглядело самонадеянно и, простите, смешно.

«Черт! Счет опять не в мою пользу, — мысленно рассердился Аронов. — Пора прекращать это безнадежное дело. С ней опасно пикироваться, есть риск улечься на обе лопатки».

Он поднял обе руки и воскликнул:

— Я предлагаю мир.

— Хорошо, — согласилась Денисия. — Но как вам верить? Нечто подобное вы уже предлагали.

Аронов виновато пожал плечами, а она, пытливо взглянув на него, спросила:

— Вы действительно больше не будете на меня нападать?

Он вытянулся в струну, рапортуя:

— Клянусь всем, что мне дорого!

— А что вам дорого?

— Мама, работа и вы!

Денисия рассердилась:

— А он опять за свое! Ну тогда я пошла!

Аронов проворно схватил ее за руку и, вмиг посерьезнев, сказал:

— Но это правда. Или, по-вашему, мне нужно было солгать?

Она смутилась:

— Не знаю, но больше мне этого не говорите.

— Тогда вы останетесь?

— Тогда я останусь.

— Хорошо, — согласился он, — «этого» больше я вам не скажу. Присядем? Кофе, боюсь, остыл.

Денисия кивнула:

— И присядем, и, раз уж я здесь, а вы трезвы, поговорим о деле.

Аронов с укором заметил:

— Обращаю ваше внимание, на этот раз первая начали вы.

— Что — начала?

— Мне шпильки вставлять, — присаживаясь к столу, пояснил он и спросил: