Людмила Милевская - Выстрел в чепчик

— Белый цвет меня полнит, — вздохнула Маруся.

— Но ты же худеешь!..

— Не всегда же будет так. Вот Ваня вернется, и снова начну толстеть.

Я хотела рассердиться, но не успела — раздался телефонный звонок. Это была Роза. Она так бойко защебетала своим высоким тонким голоском, что у меня зазвенело в ушах.

Роза говорила долго, но так долго не могла молчать Маруся. Пришлось ее немного развлечь.

— Это Роза, — шепнула я, прикрыв трубку.

— Что ей надо?

— Понять не могу, она очень возбуждена, кричит про какое-то горе…

Маруся пришла в изумление:

— Горе? У Розы?

— Ну да, а что здесь такого?

— Да она же гинеколог.

— И что из того?

— Вот если бы я была гинекологом, — сразу же размечталась Маруся, — то сидела бы себе в джакузи и в потолок поплевывала, ну прямо вся и поплевывала бы.

Признаться, я понять не могла, в чем здесь причина.

Чем гинеколог отличается от прочих людей и почему он может поплевывать в потолок, а Маруся нет — я этого совсем не поняла, но выяснять было некогда.

Роза требовала, чтобы я срочно к ней приехала.

— Срочно! Срочно! — кричала Роза.

— Срочно не могу, у меня Маруся горем убивается, — призналась я.

— Ничего страшного, — сказала Роза. — Вези и ее, убьется у меня, здесь ничем не хуже.

Я посмотрела на Марусю, которая, рискованно качнув табурет, прямо всей собой пыталась постигнуть смысл происходящего, из чего, естественно, ее больше всего интересовало то, что она слышать не могла.

— Поедешь со мной к Розе? — спросила я.

— А что? Что у нее? — сразу же возбудилась Маруся.

И тут же, уже плохо владея собой, она вырвала из моих рук трубку и завопила так, будто собиралась докричаться до Розы без всякой телефонной связи.

— Роза! Роза! — вопила она. — Что?! Что?! Говори быстрей, а то я прямо вся сейчас упаду!

Угроза, видимо, подействовала на нашу умную Розу, потому что она мгновенно что-то сказала, после чего Маруся, вскочившая до этого со своего табурета в порыве завладеть трубкой, тут же обратно на табурет и осела.

— Розу пытались убить, — промычала Маруся, капая крупными слезами прямо в свое декольте.

Мы запрыгнули в «жигуленок» Маруси и помчались к Розе. Для такого события (не могу не отметить) Роза держалась молодцом, чего никак нельзя было сказать о Марусе, которая выла ну просто неприлично. Из-за ее воя я ничего не могла толком понять и в конце концов разозлилась.

— Маруся, — закричала я, — ну что ты воешь? Это же не бразильский сериал, которыми ты окончательно расшатала свои нервы, это жизнь, и выть здесь некогда и даже опасно. Здесь надо вовремя свою задницу убирать из-под чужих зубов.

Маруся мне ничего не ответила, а Роза, с завистью глядя на Марусю, сказала:

— Если бы у меня были ее размеры, я бы тоже выла, потому что такую задницу уже даже можно и не убирать. Будь у меня такая задница, — размечталась Роза, — я бы вышла замуж за богатого азербайджанца или армянина, сидела бы себе в джакузи и в потолок поплевывала бы, а не таскалась бы каждый день на работу в это опротивевшее мне отделение гинекологии.

Маруся от удивления выть перестала и предприняла немало усилий, чтобы обратить наконец свое пристальное внимание на предмет, который вверг в зависть нашу добрую Розу.

Пока Маруся мучилась от любопытства, я с укором посмотрела на Розу. С укором, потому что Роза свою работу очень любила и не променяла бы ее ни на какого богатого армянина с джакузи. К тому же Роза была маленькая, и ее зависть к Марусе была мне просто непонятна, нет, не потому, что задница Маруси плоха, вовсе нет, а потому, что Роза для задницы Маруси была маловата.

«Это черт знает что такое! — внутренне вдруг возмутилась я. — О чем думаю, когда нашу Розу совсем недавно пытались убить!»

— Роза, — закричала я, пользуясь отсутствием Марусиного воя, — расскажи же мне наконец, что с тобой произошло? Неужели тебя и в самом деле пытались убить?

— В самом ли деле, не знаю, но целых три раза, — сокрушаясь, сказала Роза, приглашая нас в комнату и кивая на турецкий диван.

Там почему-то лежала громадная картина. Обычно эта картина висела над диваном. Я многократно хвалила роскошную раму, в которую была забрана совершенно бездарная работа неизвестного мне художника с Арбата.

— Эта картина неожиданно и без всяких причин сорвалась со стены и упала мне на голову, — сказала Роза.

Мы с Марусей уставились на голову Розы, сильно сомневаясь, что она способна выдержать удар такой картины, точнее рамы.

— Ну, не совсем мне на голову, — замялась Роза. — Слава богу, я в это время была на кухне, но если бы случайно оказалась на этом диване, то обязательно пострадала бы. Голова была бы вдребезги, это уж точно, говорю вам как гинеколог!

— Да? — удивилась я. — И поэтому ты решила, что тебя пытались убить?

Роза выглядела растерянной.

— Тося сказала примерно такую же фразу, — призналась она.

— Что сказала Тося? — пожелала знать Маруся.

— Тося, а она уехала буквально за минуту до вашего приезда…

— Почему же эта мерзавка нас не дождалась? — возмущенно рявкнула Маруся.

Маруся возмущалась всегда, если представлялась ей такая возможность.., и если не представлялась — тоже.

Здесь она точь-в-точь похожа на нашу Тамару, может, поэтому они не разговаривают уже двадцать с лишним лет.

Роза вздохнула:

— Тося сказала, что не может смотреть на то, как тает Маруся.

Маруся победоносно взглянула на меня:

— Ты слышала, старушка?

— Слышала, — промямлила я, — но не пойму, в чем здесь дело. Почему ты так горда? Давайте лучше о картине, — обратилась я к Розе. — Так что сказала Тося?

Роза встрепенулась и ушла в подробности, без которых не обходится ни одна нормальная женщина.

— Как только я с вами поговорила, пришла Тося, — защебетала Роза. — Это было очень кстати, потому что картина только-только упала и я места себе не находила от страха. Я тут же рассказала Тосе о происшествии, на что она рассмеялась: "Чепуха. Если уж надо нам дойти до такого идиотизма и делать выводы из упавшей картины, то под объект покушения скорей попадает твой Пупс. Он же не встает с этого дивана. Насколько мне известно, ты даже чай ему туда носишь.

Просто удивительно, что Пупса там не оказалось в тот момент, когда упала картина".

— Кстати, а где Пупс? — спросила я.

— У него появились срочные дела, — отмахнулась Роза. — Он пошел консультироваться с Соболевым, первым мужем Тамары.

— Я редко соглашаюсь с Тосей, — сказала Маруся, — но, по-моему, на этот раз Тося права. Как думаешь, старушка? — обратилась она ко мне.

— И мне так кажется, — ответила я. — Если уж на кого и покушались, так скорей на Пупса. Лично я ни разу не видела тебя сидящей или лежащей на этом диване, в основном ты крутишься на кухне. Следовательно, можно предположить, что покушавшийся — человек, совершенно не осведомленный, но лично я думаю, что вообще не было никаких покушений, а картина упала сама.