Наталья Александрова - Кот в мешке

Рыжий с Манюней миновали охрану и вошли в кабинет Аллы. Манюня бережно поставил баул на стол.

— А где Альберт? — спросила женщина. Лицо ее напряглось в ожидании неприятного известия.

— В аварию мы попали, — неохотно начал объяснения рыжий, — около Финляндского в нас «скорая» врезалась, мы с Манюней отделались испугом, а Альбертика твоего, похоже ,насмерть…

— Что значит — похоже? — скрипнув зубами, спросила Алла. — Жив он или мертв?

— Кровищи было — ужас! В ту же «скорую» его взяли, которая на нас налетела, сказали — в реанимацию, но вряд ли довезут… Перелом основания черепа и еще какие-то повреждения.., так что, считай, уже умер.

— Значит — жив! — прервала его Алла голосом, не предвещающим ничего хорошего. — А я вам, между прочим, приказала привезти его сюда… живым или мертвым!

— К нам менты шли, — начал оправдываться рыжий, — не убивать же санитаров у них на глазах… Кроме всего, у нас деньги большие были на руках, мы не могли рисковать, сама понимаешь…

Меня Евгений Иваныч всегда учил: если везешь деньги, никогда не встревай в разборку, держись тихо…

Алла подняла на рыжего настороженный взгляд.

Она прекрасно поняла его намек и предпочла не углубляться в опасную тему.

— Ладно, — проговорила она более спокойным голосом, — будем считать, что Альберт не доедет до реанимации. Главное — деньги.

Алла расстегнула застежки кожаного баула. Ее лицо залила мертвенная бледность, потом по этой гипсовой маске поползли красные пятна. Рыжий смотрел на лицо женщины как зачарованный, боясь даже подумать о причине таких удивительных преобразований.

— Что это? — проговорила Алла страшным голосом. — Что это за хрень, я вас спрашиваю?

Рыжий шагнул к столу и заглянул в баул. Сумка была набита яркими глянцевыми журналами.

«Плейбой» и «Пентхауз», «Клубничка» и «Стрипшоу», «Максим», «Знакомства» и прочие сомнительные издания плотно заполняли внутреннее пространство баула… И никаких денег, даже намека на вожделенные доллары!

— Журнальчиков прикупили? — холодным издевательским тоном проговорила Алла. — Полистать на досуге?

— Он никуда не заходил… — холодея, проговорил рыжий, чувствуя, как почва уходит у него из-под ног. — Прямо возле двери мы его подхватили…

Даже Манюня, до которого по причине редкостной тупости все обычно доходило только на следующий день, перестал жевать свою жвачку и выразительно произнес:

— Во, блин! Никак кинули!

— Удивительно тонкое замечание! — скривившись проговорила Алла. — С кем мне приходится работать!

И тут выдержка изменила ей. Она швырнула тяжеленный, набитый порножурналами баул в голову рыжему, который с трудом увернулся, и яростно завопила:

— Уроды! Идиоты! Ублюдки! Кретины недоделанные! Дебилы клинические! Козлы!

Если обвинения в умственной неполноценности были вполне справедливы и заслуженны, то последнее ругательство было в глазах Аллиных подчиненных чересчур оскорбительным.

— Ты это что себе позволяешь? — набычившись, прорычал немногословный Манюня. — Ты хоть бы кто ни была, а за «козлов» непременно ответишь! Такого я никому не спущу!

Он шагнул к столу и протянул к Алле огромную лапу. Алла отскочила в сторону и вытащила из-за пояса маленький черный пистолет. Рыжий переводил взгляд с Аллы на Манюню, прикидывая, как безопаснее поступить, как вдруг дверь кабинета распахнулась и на пороге появился плечистый охранник. Лицо его было перекошено от волнения.

— Ты почему без вызова? — заорала Алла, яростно сверкая глазами.

Только сейчас она разглядела пятно крови на рукаве парня и поняла, что случилось что-то серьезное.

В это время все находившиеся в кабинете услышали доносящиеся снаружи выстрелы и взрывы.

— Череп… — прохрипел охранник, тяжело дыша. — Череп со своими бойцами нагрянул…

На Выборгском шоссе неподалеку от здания бывшей детской спортивной школы остановились три джипа с затемненными стеклами. Дверцы машин одновременно распахнулись, и из них высыпали полтора десятка бойцов в черных спортивных костюмах и натянутых на лицо трикотажных шапочках с узкими прорезями для глаз.

Как будто исполняя хорошо отрепетированную пантомиму, бойцы разделились на две примерно равные группы. Одна из этих групп пробежала вдоль забора и зашла сзади школы, вторая группа рассыпалась в цепь с передней стороны участка.

Невысокий человек с плоским чемоданчиком в руке подошел к металлической ограде, нашел проходящий по ней тонкий незаметный провод сигнализации, подключил к нему небольшое электронное устройство, имитирующее нормальный сигнал, и после этого перекусил провод кусачками. Он махнул рукой, и бойцы в считанные секунды перебрались через ограду и подбежали к зданию школы. В то же время вторая группа преодолела ограду на задах участка и подобралась к зданию, заблокировав его с обратной стороны.

Электронщик открыл свой плоский чемоданчик и включил специальный передатчик, наводящий помехи на камеры видеонаблюдения. По его сигналу один из бойцов подбежал к входной двери, вскинул на плечо черную трубу гранатомета и нажал на спуск.

Вспыхнул сноп пламени, металлическую дверь разнесло в клочья, и только после небольшой драматической паузы прогрохотал тяжелый глухой взрыв, от которого вылетели стекла в соседних окнах.

Несколько бойцов ринулись в пролом, но навстречу им полоснула короткая очередь из старого надежного «Калашникова». Один из атакующих споткнулся, согнулся пополам, судорожно хватая ртом горячий воздух, и упал мертвым на пороге школы.

Внутри здания зачастили, присоединившись к автомату, сухие пистолетные выстрелы, потом заработал второй автомат. Двое бойцов в черном короткими ломиками сорвали решетку с одного из окон и забросили в проем несколько гранат. Из школы повалили клубы удушливого дыма. В то же время с задней стороны базы тоже посыпались выстрелы.

Время уплотнилось и загустело. Перебежки бойцов, выстрелы, взрывы гранат, стоны раненых, хриплое дыхание сражающихся — все это казалось настолько нереальным, что сторонний наблюдатель, если бы он оказался здесь в эти минуты, принял бы происходящее за страшный сон. Звуки короткого, но жестокого сражения слились в дикую и волнующую симфонию.

На самом деле прошло всего несколько минут, и наступила тишина, которая после грохота боя казалась просто оглушительной.

Бойцы в черном заняли помещения школы. Они рассыпались по коридорам и холлам, осматривая раненых и убитых.

Возле входа, в центральном холле, где раньше располагался главный пульт охраны, стоял высокий жилистый мужчина лет сорока. Он снял такую же, как у остальных, вязаную шапочку, и теперь всякому стало ясно происхождение его устрашающей клички.