Наталья Александрова - Тройные неприятности

Ирина бросила трубку и заметалась по квартире.

— Господи, она же ушла за сигаретами!

Они выскочили на лестницу, там, естественно, никого не было, на улице возле парадной тоже. Ирина побежала к ларьку на углу, который работал ночью, там всегда были сигареты, Жанна просто не могла пойти куда-нибудь еще.

Окошко было закрыто, но Ирина постучала. Высунулась заспанная голова продавца.

— Послушайте, у вас покупала сигареты женщина, такая.., жгучая брюнетка, худая, высокая…

— Только мне и дела, что по ночам баб рассматривать, которая худая, которая толстая! нелюбезно отозвался продавец.

Ирина взглянула умоляюще. Продавец протер глаза и сообщил неохотно, что минут двадцать назад какая-то баба сигареты покупала, лица он не видел, а ногти длинные, малиновые.

— Она! А куда она потом пошла, не видели?

— Вроде в машину села… — неуверенно пробормотал парень.

— Не может быть! Вон же машина стоит на стоянке!

Действительно, с угла было видно красную «девятку». Парень буркнул, что он сразу же окошко затворил, но что машина отъехала после визита бабы, он точно помнит.

Подруги переглянулись в ужасе. Приходилось признать, что Жанну похитили.

На лесной полянке неподалеку от деревни Олики собралось необычно много людей. Здесь были представители районного отделения милиции, которые прибыли на место самыми первыми; были люди из городского управления, которые не могли оставить такое громкое дело без своего внимания; приехали, конечно, мрачные высокомерные деятели из РУБОП, без которых такая история уж никак не могла обойтись.

В сторонке переминался с ноги на ногу в меру нетрезвый тракторист из соседней деревни. Именно он, проезжая рано утром по проселку, остановился по малой надобности. Заметив между деревьями сверкающий лаком бандитский джип, он пробрался среди кустов и обнаружил на поляне следы ночного побоища.

Возле трупов копошились два судмедэксперта и фотограф Гриша Соловейчик. Эти трое были заняты реальным делом и недовольно косились на многочисленное начальство, которое надувало щеки и разбиралось, кому в дальнейшем заниматься ночной перестрелкой.

— Вот странное дело, — говорил Грише медик Ашот Геворкян, — три трупа стреляные и явно ночные, не больше восьми часов прошло, как окочурились, а четвертый с ножевым ранением и более старый, не меньше пятнадцати часов прошло, как умер. И убит явно не здесь, в другом месте… Здесь и следов крови нет…

— Ну ясно, — невозмутимо ответил привычный ко всякому Гриша, — видел фильм «Возвращение живых трупов»? Он, наверное, и замочил всех остальных, который с ножевым.

Пришел к ним на стрелку, весь в крови и стуча зубами: где моя доля? Что я, по-вашему, если мертвый, так со мной и делиться не надо? И положил их всех из двух стволов!

— Ага, — поддакнул Ашот, — а стволы на кладбище закопал. Трепло ты, Гришка! Как можешь на такую тему шутить?

. — А если не шутить так можно на такой работе свихнуться.

— И еще следы… — продолжал Ашот.

— Какие следы?

— Еще одна машина здесь была. Кто-то на " этой второй машине приехал и потом уехал на ней же…

— Гриша! — К фотографу подошел майор Сипухин из городского управления. — Не в службу, а в дружбу, сделай мне отдельный комплект фотографий, хочу с ними по своей картотеке поработать.

Вечером этого же дня майор Сипухин, покружив по городу на своем новеньком «пассате» и убедившись, что за ним нет «хвоста», подъехал к известному ресторану «Мадагаскар». Перед входом в ресторан курил угрюмый крепыш с художественно небритым подбородком.

— Скажи Чекану, письмо пришло! — вполголоса проговорил майор, оглядевшись по сторонам.

— Что еще за письмо? — недовольно спросил крепыш. — Ты, блин, кто такой, чтобы я для тебя как мальчик бегал?

— Надо будет — и на четвереньках поползешь! — прошипел майор. — Сказано тебе — передай Чекану!

— Пацан новый, — возник в дверях с извиняющейся улыбкой Леня Сухарик, хитрый молодой бандит невысокого роста, — еще не в курсе.

Доставим письмо в лучшем виде.

В кабинете директора ресторана, отделанном черными панелями и темной бронзой, заседал оперативный штаб вологодских. Сам Чекан, худой, лишенный возраста человек с подозрительными острыми глазами, сидел во главе стола и слушал донесения своих людей. Когда на пороге появился Сипухин, Чекан вскочил из-за стола и крикнул:

— Какого черта? Ты что, Миша, умом тронулся? Зачем сам пришел?

— Такое дело, Чекан, что нельзя было откладывать и через чужие руки нельзя передать. Вот смотри, по сегодняшней ночной стрельбе фотки. Видишь, кто слева на травке лежит?

— Ох, ни хрена себе… — Чекан опустился на свое место, его лицо медленно посерело. — Лысый, гаденыш… Это он, крыса, нас подставил…

А остальные-то кто?

— Чекан, дай-ка посмотреть, — протянул руку к фотографиям Леня Сухарик, который вошел в кабинет следом за майором.

Чекан взглянул на Леню неодобрительно, но фотографии дал:

— Ладно, глянь, может, и правда кого-то узнаешь…

Сухарик перебрал снимки и положил их на стол:

— Эти двое, как хочешь, те самые, которые вчера около «Гамбринуса» банк сняли.

— Уверен? — Чекан смотрел на Леню с некоторым сомнением.

— Уверен только тот, кто застрахован в «Госстрахе»! — отозвался Леня. — Покажу пацанам, которых вчера подстрелили, они уже очухались.

Я, конечно, издалека смотрел, но думаю, это они, больно уж похожи.

— А что… — Чекан повернулся к майору, — там, на полянке этой, денег не нашли?

— Нет, — Сипухин уверенно покачал головой, — никаких денег на месте перестрелки не было.

— Может, ваши прихватили, кто первым на вызов приехали?

— Побоялись бы, — майор выразительно взглянул на авторитета, — что же они, самоубийцы — ваши деньги своровать?

— Сам знаешь, Миша, что жадность с людьми делает: большие деньги могли последние мозги у человека отшибить.

— Постой-ка, Чекан, — над столом наклонился Корень, один из бригадиров вологодской группировки, — дай-ка на этого посмотрю…

Кажись, личность знакомая! — Корень ткнул желтым от табака пальцем в фотографию мертвого брюнета в залитой кровью замшевой жилетке. — Это ведь Сева Воронок, пацан из ростовских! Я с ним во Владимире на соседних нарах чалился!

— Из ростовских, говоришь? — Чекан надолго задумался, наконец сложил фотографии в стопку и протянул:

— Не вздумал ли Вася Толстый крысятничать? Если так, я его, гаденыша, самолично в порошок изотру…

— Господи! — Катерина пошатнулась, осознав ужасную вещь. — Мне плохо, я сейчас в обморокупаду!

— Тихо ты, — прикрикнула Ирина, — нашла время в обморок грохаться! Тут такое дело, Жанку похитили, а она… Мы тоже хороши расслабились, отпустили ее одну. Идем домой!