Наталья Александрова - Тройные неприятности

Ирину осенило еще в лифте: мобильник! Как же они не догадались позвонить Жанне на ее мобильный. Свою «нокию» Жанна всегда брала с собой. Трясущимися руками она набрала цифры, потом слушала долгие гудки, а потом… раздался все тот же ненавистный голос:

— Итак, дорогие мои, вы быстро догадались проверить мои слова! Теперь вы убедились, что она находится у меня вместе со своим мобильником.

— Дайте мне с ней поговорить! — непослушными губами вымолвила Ирина.

— Перебьешься! — неожиданно грубо ответил Борис. — Значит, так. Довольно пустой болтовни, переходим к делу. Если сегодня к пяти часам вечера у меня не будет фотографий, то можете считать вашу подругу героически погибшей на боевом посту. Смерть ее будет мучительной, это я вам обещаю. На сем разговор пока прекращаю.

— Сволочь! — Ирина бросила трубку.

— Что делать? — По Катиным щекам текли крупные слезы. — Ирка, что делать?

— Не реви! — прикрикнула Ирина. — Не хватало нам еще сейчас обняться и реветь, как дурам!

Катерина послушно отправилась в ванную, умылась и вернулась, слегка пригладив волосы.

— Ну надо же, — грустно сказала она, — а я-то думала, когда сидела ночью в машине с двумя трупами, что ничего страшнее этого не может быть. А оказалось — вот оно, само страшное.

Жанка в опасности, а мы не в силах ничего предпринять. Что делать, Ирка?

— Искать проклятого медведя! — закричала Ирина. — Ну где-то он должен быть.

И в это самое время в комнате появился Яша, держа в зубах что-то пушистое и оранжевое.

Катька тихо ойкнула, а Ирина протерла глаза, решив, что у нее начались глюки.

— Яшенька, — прошептала она, — иди сюда, дорогой, поближе…

Яша, тонко разбирающийся в интонациях любимой хозяйки, подходить ближе поостерегся. Он положил оранжевого медведя или, вернее, то, что от него осталось, на пол, приветливо махнул хвостом и отошел подальше.

Ирина с Катькой набросились на медведя, как две гиены на аппетитный кусок падали. Они пытались разорвать его голыми руками. Наконец Ирина опомнилась и схватила ножницы.

Она тщательно ощупала медведя, потом аккуратно подпорола мех в одном месте. Фотографий не было, но была небольшая круглая коробочка с пленкой. Проявленная пленка, а на ней какие-то виды и люди.

— Судя по всему, это именно то, что ему надо! — повеселела Катька. — Звони скорей на Жаннин мобильник!

— Подожди! — твердо ответила Ирина. — Ты что же думаешь, он так просто возьмет у нас пленку и отдаст нам Жанку? Нет, судя по его поведению, этот твой Борис — человек абсолютно беспринципный. Он уже вступил на дорогу насилия и убийств, поэтому он и Жанку может убить, да и нас заодно, чтобы свидетелей не оставлять. Умеешь же ты, Катька, таких мерзавцев находить!

— Да это не я, это они меня сами находят, слабо оправдывалась Катя, — а я от одиночества сразу же соглашаюсь на первое попавшееся.

Выбирать-то не из чего… Слушай, вот бы найти какого-нибудь профессора, а? Чтобы был приличный человек, интеллигентный…

— Ага, лет под восемьдесят, — поддакнула Ирина.

— Ну зачем же так сурово, бывают профессора и помоложе! — возразила Катя. — И вот, представляешь, сидит он долгими вечерами в кабинете, пишет что-нибудь очень ученое, и лампа с зеленым абажуром, а я ему туда, в кабинет, чай с лимоном приношу…

Катька мечтательно зажмурилась, представив себе такую идиллию.

— Господи! И о чем ты только думаешь? — не выдержала Ирина.

— Это я ухожу в мечты от жестокой реальности, — объяснила Катя.

Ирина внимательно рассматривала пленку на свет.

— Вот что, Катерина, — решительно сказала она, — нужно эту пленку напечатать, а то ничего не понятно. Возможно, тогда мы сможем узнать, кто там сфотографирован. А главное — понять, для чего были сделаны эти фотографии. Отчего Борис так сильно желает их заполучить, что не останавливается даже перед убийством. Сейчас уже восемь утра, тут у нас есть один пункт от «Кодака». Он работает с половины девятого.

Сделать могут за час. Сейчас я удаляюсь в ванную, а ты сиди на телефоне. Сама ни о чем не договаривайся, зови меня.

— Ты мне не доверяешь? — обиделась Катя. — Думаешь, я совсем дура?

— Нет, конечно, — улыбнулась Ирина, — просто сейчас мы не можем ни сказать, ни сделать ничего лишнего. От этого зависит жизнь Жанны.

— А если он нас выследит, когда мы фотографии пойдем печатать?

— Не выследит, — отмахнулась Ирина, — ему сейчас не до того, ему Жанку стеречь надо.

— А если он ее уже того? — Катька испуганно округлила глаза и прижала руки к сердцу.

— Без всяких «если»! — Ирина и сама этого боялась, оттого была излишне резка с Катькой. Типун тебе на язык! Нужно надеяться на лучшее…

Они привели себя в порядок и ровно в половине девятого стояли вместе с Яшей у магазинчика с надписью «Кодак». Девушка приняла заказ и обещала сделать все как можно скорее.

Этот час подруги провели неподалеку, прогуливаясь с Яшей и ни на минуту не выпуская из поля зрения двери магазинчика. Кто его знает, вдруг коварный Борис все же следит за ними и сделает попытку заполучить фотографии?

Но ничего подобного не случилось, им своевременно выдали пленку и пачку снимков.

Домой шли как могли быстро, даже Яша проникся серьезностью момента и не отвлекался, чтобы расшифровать важные сообщения, оставленные другими собаками. Ирина разложила фотографии на столе. Вышли все двадцать четыре кадра.

— Вот это — Ницца, — со знанием дела проговорила Катя, разглядывая снимки. — Это набережная, это отель «Савой». А это уже Рим, вот в конце пленки, последние десять кадров. Смотри, как красиво! Собор Святого Петра, фонтан Треви, Испанская лестница… Я там везде была…

— Катька, немедленно прекрати рассматривать итальянские достопримечательности, мы сейчас не туризмом занимаемся! Эти снимки можно вообще отбросить, не стал бы Борис так из-за них беспокоиться, их в любом альбоме разглядеть можно!

Среди остальных выбрали четыре снимка, на которых были изображены какие-то люди.

Там беседовали двое: первый — немолодой загорелый мужчина, волевое морщинистое лицо которого говорило о его умении выносить быстрые и жестокие приговоры, и не возникало сомнения, что приговоры эти сразу же выполнялись. Вторым собеседником был тип помоложе, не такой загорелый, скорее, бледный, рыхлый, нездорового вида, с маленькими заплывшими глазками. На последней, четвертой, фотографии к этим двум присоединился третий — молодой длинноволосый юноша с лицом избалованного капризного ребенка. Никто не позировал, наоборот, юноша заглядывал в приоткрытую дверь, а те двое обернулись к нему с угрожающими лицами.

— Вот этот — Феликс! — не задумываясь, сказала Ирина. — Это он разбился на машине в Ницце.