Дарья Донцова - Билет на ковер-вертолет

— Ничего, можно перловку месячишко-другой поесть. Зато глядите, какая красота! Между прочим, еще и отличное вложение капитала, через двадцать лет цена вещи возрастет во много раз.

Только есть и одеваться несчастной супруге и деткам надо сейчас, ну невозможно объяснить семилеткам:

— Вы ни мяса, ни рыбы, ни яблок не просите, папа коллекцию пополняет. А потом, лет через ..дцать, наедитесь досыта!

Коллекционирование — страшная страсть, по мне, так легче иметь дело с алкоголиком или бесшабашным игроком в покер, чем жить около человека, собирающего раритеты.

Короче, в среде коллекционеров есть свои ненормальные. Константинов принадлежал к их числу, он собирал все: картины, часы, статуэтки, книги, даже мебель, отказаться ни от чего не мог. Нормальные собиратели, разыскивая нужный им позарез сервиз, спокойно проходят мимо мебели. Не потому, что не знают ей цену, а потому, что она не входит в сферу их интересов. Коллекционер, ставящий на полки бесконечные фигурки собак, не польстится на изображение кошки. А собиратель, обожающий табакерки, будет равнодушен к портсигарам.

Мир истинных собирателей, людей, готовых ради получения вожделенной вещицы продать душу дьяволу, узок. Почти все коллекционеры знакомы между собой или слышали о том, кто что собирает. Поэтому если в руки некоего любителя старины попадает ненужный ему, неподходящий по теме предмет, то очень часто человек берет телефон и говорит в трубку: «Иван Иванович, Иван Петрович беспокоит. Тут мне предлагают прижизненное издание Пушкина, но, сам знаешь, не мое. Вот, о тебе подумал».

Такое поведение считается правильным, хотя, естественно, отнюдь не все проявляют подобную интеллигентность. Кое-кто звонит «коллегам», просто желая избавиться от залежалых вещей, оказавшихся в руках по воле случая.

А еще многие обладатели скульптур, картин или старинной посуды стараются никому не показывать своих собраний. В мире коллекционеров развито воровство.

В семидесятых годах Москву потрясло громкое дело. В своей квартире был убит врач N. О покойном шла слава филателиста, содержимое его кляссеров [8]являлось тайной, N демонстрировал лишь обменный фонд, но все равно досужие языки безостановочно сообщали о собрании N все новые и новые подробности. Потом медика задушили, под подозрение мигом попала жена покойного — следователь легко узнал, что у дамы с мужем были плохие отношения, речь шла о разводе. В конце концов вдову арестовали, осудили и отправили на зону. Скорей всего, несчастной бабе пришлось бы сидеть весь срок, но, по счастью, у нее имелся любовник, который, засучив рукава, кинулся выручать свою обожэ. Спустя год после убийства был обнаружен истинный преступник: коллекционер М, который захотел завладеть одной из марок и нанял вора. К сожалению, в тот момент, когда уголовник шарил на полках, в квартиру внезапно вошел хозяин.

Но вернемся к семье Константиновых. Розалия, в отличие от очень многих жен, во всем поддерживала мужа, ее не смущали более чем скромная жизнь, необходимость существовать на копейки, нищенская одежда и скудное питание. Женщина не ныла, не просила шуб и поездок в Крым, не ходила в парикмахерскую, не мечтала о даче или машине, она полностью растворилась в муже. Если честно, ей не были особо нужны и дочери, всю свою любовь Розалия отдавала Федору. С людьми, которые смели критиковать профессора, Розалия моментально порывала все отношения. Подобная тактика привела к тому, что у семьи не осталось ни друзей, ни приятелей, а дети не имели права приводить в дом одноклассников, Розалия во всех школьниках подозревала воров.

Последним у Константиновых перестал бывать Леонид Грачев, тоже профессор и собиратель, только, в отличие от Федора, он не распылялся — его интересовали лишь старопечатные книги. Грачев приятельствовал с Константиновым с незапамятных времен. Думаете, дружба с многолетним стажем не способна лопнуть в две секунды? А вот и нет.

Однажды Федор, сверкая от возбуждения глазами, начал демонстрировать Лене молитвенник, приобретенный накануне у какого-то старика.

— Смотри, — восклицал Константинов, — состояние отличное, семнадцатый век!

— Тебя обманули, — с громадным сочувствием сообщил Леня, — это новодел, в Германии ляпают.

— Нет, нет.

— Да, да, — закивал Леня, — ты бы, прежде чем колоссальные деньги отдавать, со мной посоветовался, не первый год книгами занимаюсь и фальшак с полувзгляда различу. Ты сейчас держишь в руках подделку, могу назвать ее приметы. Да хоть на бумагу глянь!

Федор молча встал и ушел. Леонид решил, что приятель бросился звонить нечестному продавцу, и тут в беседу влезла Розалия.

— Как ты смеешь говорить глупости! — воскликнула она.

— Понимаю, слышать такое неприятно, но в данном случае лучше знать правду, — мирно парировал Леня. — Думаю, молитвенник надо вернуть.

— Ага, себе хочешь забрать…

— Господи, конечно, нет. Зачем мне дрянь?

— Книга подлинная.

— Увы, нет!

— Самая настоящая.

— Ты ошибаешься.

— У Федора замечательно наметан глаз.

— Боюсь, ты преувеличиваешь способности мужа, талант оценщика — не главное его достоинство, — вздохнул деликатный Леонид.

— Ты просто позавидовал Феде! — взвилась Розалия.

— Нечему.

— Как же, такая уникальная вещь, и не твоя…

— Фальшивка!

— Раритет.

— Подделка.

— Подлиннее не найти.

— Глупость.

— Редкостная удача, — не сдавалась Розалия.

И тут у Леонида лопнуло терпение.

— Да как ты не понимаешь! — заорал он. — Ох, не хотелось бы Федьку добивать… Все равно скажу: твой супруг вообще фиговый собиратель, его постоянно вокруг пальца обводят, народ Константинову под видом ценностей частенько всякую дрянь сдает. Знаешь, как его наши кличут? Мусорщик!

Розалия побледнела.

— Врешь!

— Нет, правда, — слегка сбавил тон Леонид. — Зря я молчал… Все боялся Федора обидеть, а следовало ему раньше глаза открыть.

— Уходи, — прошептала Розалия.

— Не будь дурой, послушай меня.

— Убирайся!

— Я как друг…

— Нам не нужны подобные друзья! — отрезала супруга Константинова.

Леонид нахмурился:

— Не понял…

— Вон из нашего дома! — четко произнесла Розалия. — Неужели не ясно? Могу повторить: пошел отсюда!

Леонид вскочил.

— Ладно! Но напоследок сообщу: все, что Федька приволок в дом, — полнейшее дерьмо. На стене, вон там, не Коровин. Эту картину многим пытались всучить, но обломалось. Мазню сработал студент-художник, состарить холст легко, вот Федька и клюнул. Кресло, на которое он никому садиться не разрешает, вовсе не помнит императора Павла, и вон те фигурки сделаны пару лет назад, а не в восемнадцатом веке. Федька идиот, лопух, нахапал дерьма и радуется, а над ним все смеются. Так-то!