Дарья Донцова - Билет на ковер-вертолет

Ирина схватила сверток, сунула его за пазуху и опрометью бросилась из квартиры. Второпях она забыла запереть за собой дверь, которая, как известно, сама не захлопывалась. Не успела Ира войти к себе в дом, сунуть доставшуюся столь дорогой ценой добычу в укромное место, как показалась зевающая Аня.

— Я заснула? — недоумевает девушка, потом спохватывается:

— Который час?

— Час дня с минутами, — говорит мать.

— Ой, пусти! — вскрикивает Аня и торопится к двери.

Она понимает, что опоздала на назначенную Лизой встречу, боится, что Макаркина, не дождавшись Аню, уйдет прямиком в милицию с сообщением о том, что из ее домашней кассы исчезли деньги.

— Куда? — бежит за дочерью мама.

Аня вылетает на лестницу и на ходу отвечает:

— К Лизе.

Ирина цепенеет. Потом с воплем «Не надо!» кидается за дочерью, но тут же замолкает: лифт уже уехал наверх, на площадке отряхивается соседка, Виола Тараканова. При посторонней женщине Ира не может ничего сделать, орать и бежать по лестнице за Аней невозможно. А пока Галкина беседует с соседкой, Данильченко запирает Аню в квартире Макаркиных.

— Дальнейшее хорошо известно, — завершил рассказ Говорков.

— Но почему арестовали Аню, если Лиза умерла своей смертью? — закричала я.

— Не арестовали, а задержали, — поправил Фомин. — Потом отпустили. Но сначала ко мне пришла Ирина и, заливаясь слезами, поведала правду. Вот уж кому не позавидуешь! Мало того что женщине пришлось признаваться в том, что она живет под чужой фамилией, а также в любовной связи с Антоном, затеянной исключительно из корыстных соображений, так еще и Аня узнала о маме-уголовнице.

Экспертиза подтвердила — Макаркину не убивали, смерть естественна, обе Галкины свободно ушли домой. Собственно говоря, это все.

— Но почему Ирина прибежала ко мне?

Филипп почесал затылок.

— Думаю, она просто обезумела от ужаса. Выходило, что Аню заперли на месте не совершенного ею преступления. Рассказать в милиции правду? Страшно, выплывут наружу все тщательно спрятанные секреты. Не раскрывать рта? Невозможно, Аню посадят. Ужасная коллизия! И тут Ира вспоминает про соседку — жену генерала и писательницу. Вот кто может мигом разрулить ситуацию! Позвонит начальник в отделение и прикажет: «Отпустите Аню!» Хоп, и девочка дома.

— Бред! Олег не генерал! Да и не имеет даже генерал такой власти! — затопала я ногами.

Филипп кивнул.

— Обыватели плохо разбираются в истинном положении вещей, верят газетам. А в них порой та-а-кое пишут… Вот Ира и понеслась к вам в безумной надежде. Но потом, остыв, поразмыслила и отправилась в милицию каяться.

— Мне она ничего не сказала об освобождении Ани.

— Забыла или не захотела. Вы ведь начали бы задавать вопросы: кто, что, почему, как…

— А фото? А смерть Маши Левкиной?

— Левкину спихнула под колеса толпа, — мрачно ответил Филипп. — Сколько говорят людям: «Не жмитесь к автобусу при посадке». Но нет! К сожалению, подобное тому, что произошло с девушкой, нередко. Теперь о снимках. Ира совершенно не хотела, чтобы ее инкогнито было раскрыто, поэтому насторожилась, увидав в альбоме у Антона две фотографии, на которых была запечатлена она в школьном возрасте. Розалия особо детей не фотографировала, и таких снимков имелось всего два. Улучив момент, Галкина отодрала карточки и принесла их домой. Вот отчего она не выбросила их, я не знаю. В общем, не выбросила, а засунула в историю болезни Ани, которую хранила на всякий случай. Ира совершила ошибку, не выдрала страницы, содержавшие записи о Марине Федоровне Константиновой, Аня прочла их, потом увидела снимки и справедливо заподозрила, что на них запечатлена ее мать в юности. Снимки девушка побоялась оставить дома — вдруг Ирина их найдет в вещах дочери — и отдала Левкиной со словами: «Спрячь, пожалуйста, это страшно важная для меня вещь!» Пока Маша окончательно не обозлилась на Аню, она держала фото у себя, но потом, сообразив, что Галкина много лет водила ее за нос, принесла снимки Наташе Ивановой и мстительно сказала: «Спрячь получше, они Аньке до смерти нужны, убить за них может, пусть у тебя лежат». А вскоре попала под автобус. Думаю, Маша хотела наказать Аню, не отдавать той по первому требованию столь необходимые фото, а Наташа испугалась, напридумывала себе невесть чего. Сплетни, досужая болтовня, одна сказала, другая подхватила, третья не так поняла, четвертая исказила услышанную информацию, пятая ни в чем не разобралась, но пустила утку дальше… Вот так и получается, что у некоторых писательниц муж — генерал! Впрочем, это еще ничего. Подумаешь, в звании повысили. Вон мой Котик, не разобравшись, вас колотить начала. Стул с подзатыльником…

— Что? — растерянно спросила я. — Какой стул?

Филипп засмеялся:

— Видели кресло с подголовником?

— Конечно.

— А Котик — прямо-таки стул с подзатыльником. Только сядешь, он тебя бац по башке со всей дури. Совсем баба от ревности очумела, всем глаза выцарапать готова! Брошу ее к черту, пусть кто-нибудь другой этот стул с подзатыльником получит, а мне кресло с подголовником надо, чтобы с лаской встречало. У вас как с ревностью? Доводите мужа?

— Нет, — быстро ответила я, чувствуя, как щеки вспыхивают огнем, — и в голову не придет подозревать супруга в неверности.

О судьбе Ирины и Ани мне ничего не известно. Местные кумушки утверждают разное, сведения совпадают лишь по одному пункту: женщины, обитавшие в квартире номер один, испарились, съехали. Дальше каждая болтунья сообщает свое. Вера Данильченко говорит, что Галкины просто сдали жилплощадь, а Рита Семина с пеной у рта отстаивает свою версию: мама и дочка продали московские квадратные метры и подались в Париж, куда Аню пригласил очень известный дом моделей. Впрочем, существует и третья версия: Анька вышла замуж за Антона, и, чтобы не мозолить людям глаза, сладкая парочка отбыла в загородный дом.

В общем, языки работают безостановочно. Даже сейчас, когда после всех описанных выше событий прошло много времени.

Будучи больше, чем другие, в курсе дела, я предполагаю, что Галкины на самом деле выставили жилплощадь на торги и перебрались в другой дом, туда, где никто никогда не слышал о Лизе Макаркиной. Кстати, Антон тоже сменил место жительства, растворился в необъятной Москве.

Кончина Лизы Макаркиной до сих пор является предметом пересудов, и опять же сплетники сходятся лишь в одном: несчастную медсестру убили. В естественную смерть от тромбоэмболии не поверил никто.

— Все знаю, — безапелляционно утверждает Вера Данильченко, — Ирка денег заплатила следователю, а еще Вилка помогла, у ней муж маршал, все может.

Да, да, Олег получил от сплетницы новое звание, но тут виновата я сама — неудачно пошутила с Верой.