Нина Васина - Интернат, или сундук мертвеца

Маленькая металлическая табличка, надраенная до блеска, отсвечивала на двери вечерним солнцем. Плотный мужчина с уютным животом, почти лишенный шеи, в отличных кожаных ботинках, длинном темном пальто тонкой шерсти и непременном шарфе белого цвета скреб подбородок, уставившись в раздумье на надпись. Рядом с ним стоял телохранитель, переводя взгляд с хозяина на табличку.

— Что-то не так? — Телохранитель на всякий случай медленно оглянулся по сторонам.

Да вот… По-русски написано… На табличке действительно было написано красиво и коротко:

Дэвид Капа Адвокат.

Конфиденциально и быстро.

Телохранитель вздохнул. Он был хорошим специалистом, но очень раздражался на дураков. Он считал своего хозяина не просто дураком, а утонченным придурком, «дураком с прибабахом высшего качества».

Вчера в аэропорту Стамбула хозяин топал ногами и орал неприличные слова, увидев в киоске газету с фотографией красивой бабы.

Он требовал, чтобы ему немедленно перевели, что там написано. К ним подбежали услужливые турки и залопотали что-то. Хозяин, тыча в фотографию пальцем и краснея пухлым лицом с небрежной щетиной, орал на турок. Турки уговаривали хозяина не беспокоиться — они найдут ему много красивых девочек, какие проблемы! Телохранитель наблюдал все это, продолжая внимательно следить за подходившими близко людьми и профессионально обшаривать их взглядом. Он почти понимал, что говорили турки на плохом английском. Для них его хозяин был толстым мешком с деньгами, которому немедленно нужна женщина. Теперь этого придурка не устраивает надпись на русском языке.

Телохранитель был отстрельщиком. Это значит, что он не принадлежал никому, у него не было своего хозяина, его нанимали за очень высокую плату и на короткое время. Если хозяин, к которому его наняли, погибал за время охраны, это означало смерть и охраннику.

Из окна второго этажа небольшого особняка, обложенного грубым камнем, на них смотрел худой до безобразия еврей.

Он медленно, словно каждое движение давалось ему с трудом, взял серебряный колокольчик и разбил тишину кабинета тонким сильным звуком.

— Ко мне там русский, — сказал он слуге. — Пусть войдет.

Слуга проворно сбежал вниз и открыл на себя тяжелую дверь.

Тучный русский как раз поднял руку, собираясь позвонить. Его телохранитель быстро закрыл собой хозяина.

Слуга и отстрельщик смотрели друг на друга несколько секунд. Потом слуга посмотрел на хозяина отстрельщика и чуть заметно усмехнулся Он удивился — как адвокат определил, что внизу русский? Конечно, этот идиотский белый шарф под темным пальто!

Телохранитель за эту усмешку простил слуге его узкоглазое лицо и обезьяньи движения суетливого китайца.

Русский поднялся по красивой лестнице, разглядывая темные полотна небольших картин, отдуваясь, уселся в кабинете в самое большое кресло, оглядел внимательно адвоката Дэвида Капу и сказал в обтянутые кожей скулы, в глаза тусклого неба над большим красивым носом — нос один выиграл от чрезмерной худобы, приобретя торжественное изящество.

— Я — Федя Самосвал. Я пришел от… — Федя назвал известную в Москве фамилию. — Мне сказали, что ты лучший — и тут, и там — у нас.

В кабинете наступила тишина. Даже телохранитель задержал дыхание.

Копошился в кресле Федя, снимая с шеи шарф. Слуга дождался, когда адвокат тяжело и красиво махнет рукой, приказывая ему выйти.

Федя пронаблюдал уход слуги, подумал немного и, к большому удивлению телохранителя, попытался изобразить тоже что-то подобное рукой с толстыми и короткими пальцами. А когда телохранитель не понял, то просто сказал ему грустно и убедительно:

— Выйди.

Обиженный телохранитель остался стоять за дверью, не отвечая на предложения китайца пройти в гостиную.

— Он не мой человек… — Федя решил объяснить адвокату изумление телохранителя. — Мне его купил мой секретарь только на Турцию. Беспокоится.

Дэвид Капа молчал.

— Мой друг сказал мне, что ты лучший для таких дел. — Федя вдруг засомневался, понимают ли его, — а вдруг адвокат не знает русского?

Дэвид Капа молчал.

— Сколько? — спросил Федя и вздохнул, не выдержав этой тишины и грустного взгляда старого дистрофика.

— Ну… — Адвокат пошевелился и соединил растопыренные пальцы подушечками. — Лучше будет, если вы расскажете все по порядку.

Он прекрасно говорил по-русски.

— С какого места?

— Мы будем кого-то искать или от кого-то прятаться? С этого и начните.

— Мне нужно найти двух человек. Мужчину и женщину. Я не знаю, живы ли они, знаю точно, что они оба тут, в Турции.

— Начните с женщины.

— Красивая, волосы темные…

— Минутку. — Адвокат медленно встал, Феде показалось, что он встал не весь, а как-то по частям.

Медленно передвигаясь, Капа прошел мимо Феди к камину и сел у огня, вытянув такие длинные ноги, что Федя с сомнением уставился на свои.

— Вы не в полиции. Назовите имя и род занятий, судя по всему она русская?

— Русская. Красивая. Старший лейтенант Ева Николаевна Курганова, уголовный розыск. Хорошо стреляет. Отстреливает в основном, так сказать, плохих мальчиков, которые не получили достаточный, по ее мнению, срок за свои преступления. Ее фотография есть во вчерашней газете, названия не помню.

— Почему она в Турции?

— А, это уже про второго человека. Он как раз плохой мальчик, сидел в тюрьме, я должен был устроить ему побег. Она пришла в тюрьму на полчаса раньше. И украла мальчика. Маленького роста. Некрасивый. Хорошо стреляет. Отстреливает в основном богатых авторитетов. Паша Закидонский, то есть Слоник. Паша любит Турцию, у него тут особнячок есть с бассейном и вид на жительство. А Еву увезли турки на корабле. Она говорит, что Слоника придушила и вывезла из тюрьмы уже труп.

— Об этом вашем Слонике и побеге тоже писали газеты. Что вы сами думаете, они живы?

— Я думаю, что девочка жива, а плохой мальчик — нет.

— Если я нахожу женщину, это понятно — я могу ее предъявить, а как быть с этим… Слоником? Если он мертв?

— Там посмотрим. Беретесь?

Адвокат у огня не двигался. Феде была видна только его голова над спинкой кресла, хорошо уложенные седые волосы с остатками былой курчавости.

— Я узнаю, что могу сделать. В принципе я могу все. Если мне это интересно. Но бывают такие случаи, когда моих связей и возможностей недостаточно. Таких случаев мало. Но они бывают. Завтра я скажу, буду ли я это делать. Скажите, где вы остановились. И… Зачем вам эта женщина?