Михаил Петров - Гончаров идет по следу

— Да, Джамиля, — немного озадаченная моим неординарным поведением, подтвердила Милка. — Извини, что назвала твою новую жену шлюхой, но так уж вышло под горячую руку. Я понимаю, у тебя, наверное, внезапно вспыхнула страстная любовь, захотелось свеженького мясца, но ты мог сказать об этом мне прямо и честно. Уверяю, удерживать бы я тебя не стала, но ты поступил гадко, мелко и подло.

— А шарить по карманам мужа — это, по-твоему, занятие, достойное королевы?

— А я тебе больше не жена! — чуть помедлив, нашлась супруга.

— И это дает тебе право шмонать в моих вещах? В вещах постороннего мужчины?

— Козел! — подумав и не найдя ничего лучшего, выдала она.

— Стерва и крысятница! — грациозно парировал я.

— Убирайся вон!

— Только после вас.

— Я вызову милицию и скажу, что это ты обокрал моего отца.

— А я схожу к сизому носу, и он даст заключение о тяжких телесных повреждениях. Потом напишу заявление о том, что ты пыталась убить меня спящего.

— А я напишу встречное про то, как ты меня изнасиловал.

— Гоп-стоп, бабушка здорова! Кто тебе поверит? Ладно, Милка, кончай бодягу, ты уже, кажется, поняла, что брак оформлен фиктивный.

— Это еще бабка надвое сказала. Ты хорошо устроился, кроме двух жен, заимел и два паспорта, мусульманин долбаный. Кстати, совсем не вредно и об этом сообщить в компетентные органы. Думаю, что на этом твоей преступной деятельности будет положен решительный конец.

— Тебе еще не надоело?

— Ладно, рассказывай, я постараюсь тебе поверить.

Битый час потратил я на свою исповедь, а в конце, когда мне все это порядком прискучило, предложил позвонить Говорову и лично убедиться в моей правдивости и невинности.

— Не стоит делать лишних движений, — великодушно ответила моя неподражаемая жена. — Это совершенно ни к чему, я с самого начала поняла, что ты собрался в какой-то деловой вояж.

— Честное слово, ты ненормальная, — с изумлением глядя на нее, отметил я. — Зачем же тебе понадобилась вся эта комедия с избиением и истерикой?

— На всякий случай, а вдруг бы я ошибалась, — обезоруживающе просто ответила она и, подумав, добавила: — А потом, может ведь женщина позволить себе маленькую разрядку. Согласись, за все время нашего совместного проживания я ни разу не устраивала тебе скандала, а для женской психики это очень вредно, да и просто поколотить мне тебя хотелось…

— В следующий раз говори об этом заранее, — тщательно собирая воровской инструмент, буркнул я. — Буду приносить тебе резинового мужика.

— Неинтересно. А куда это ты намыливаешься?

— В свадебное путешествие на горное озеро Иссык-Куль. Собери мне в дорогу все необходимое на неделю.

— Именно столько будет длиться ваш бледовый месяц?

— Да, если вообще благополучно закончится, чай, не к теще на блины едем.

— Свернешь ты себе в итоге шею.

— Надо же на что-то покупать украденные у тестя часы.

— Да черт бы с ними, обойдется. Ну, поворчит немного — побрюзжит и успокоится. Слышишь, Костя, не надо, не уезжай.

— Не уезжай ты, мой голубчик… — противно пропел я. — Раньше надо было думать. А теперь я уже ему пообещал.

— Ну и хрен с ним, как пообещал, так и разобещал. Откажись, чего-то не лежит у меня душа к этой поездке, сердце саднит…

— И в заднице свербит, — грубо оборвал я и насмешливо спросил: — С каких это пор ты стала такой чувствительной? Может, по ночам пасьянсы раскладываешь?

— Да ничего я не раскладываю, просто не по себе.

— Не каркай, идиотка, все будет как надо. Через час я вернусь, чтобы все было собрано к моему отъезду. И еще, о том, что я уехал, не говори никому.

— Даже этому твоему Говорову?

— Ему в первую очередь.

— Ладно, передай от меня привет Джамиле-джаляб.

— А что такое джаляб?

— Это ты у нее спросишь.

О том, что мы улетим сегодня, я решил про себя еще вчера во время нашего с Говоровым детального обсуждения, причем улетим, а не отправимся поездом, как мы с ним договорились. Именно с этой целью я записал адрес общежития, где проживала моя Санчо Панса в юбке.

Несмотря на ранний час, она уже пробудилась и теперь, стоя у зеркала, прихорашивалась, щедро размалевывая морду справа налево. Мой ранний визит ее не удивил.

— Здравствуй, милая супруга, — почему-то смущенно начал я.

— Здравствуйте.

— «Я пришел к тебе с приветом рассказать, что солнце встало…» — не зная, как начать разговор, продолжал я нести ерунду.

— То, что с приветом, это понятно, а вот солнца что-то и не видно. Я вас слушаю.

— Раненько вы сегодня поднялись, — невольно перешел я на «вы». — Куда-то собрались или ждете кого?

— Жду.

— Тогда я вам, наверное, помешал?

— Нет, почему же? Проходите, я именно вас и ждала, правда, часом позже. Не удивляйтесь, я еще вчера поняла, что вы намерены отправиться в путь именно сегодня.

— Вот как? — неприятно удивился я. — И что же вы еще поняли?

— То, что мы, наверное, полетим на самолете.

— Оригинально. Читаете мысли на расстоянии? Что ж, тогда мне остается только подождать, пока вы соберетесь. О нашей поездке вы кому-нибудь говорили?

— Константин Иваныч, если я женщина, это не значит, что я дура. Вы завтракали?

— Нет, как-то не получилось, к вам спешил.

— Значит, позавтракаем вместе. Если вам это будет удобно, то откройте холодильник и найдите что-нибудь съестное, а я тем временем соберу свои вещи.

Спускаясь с трапа самолета, я надеялся снова полюбоваться красотами Иссык-Куля, на котором в последний и единственный раз бывал осенью девяносто четвертого года. Но тогда я выполнял роль полупьяного узника и мне было не до красот великого озера. Похоже, что и на этот раз моим мечтам не суждено было сбыться. Стремительно надвигающийся вечер и свинцовые грозовые тучи красочных перспектив не обещали. Так оно и получилось, буквально через десять минут после нашего прилета зарядил хоть и не сильный, но отвратно промозглый дождь.

Вопреки моим опасениям, документы никто у нас не проверял, в вещах не рылся, и вообще все было как в старые и добрые времена. По привычке подхватив сумки, я рванул к стоянке такси, но тут же наткнулся на решительный протест своей спутницы. Памятуя наш договор о том, что вопросами передвижения будет заниматься она, я нехотя подчинился и молча залез в отходящий автобус.

К западному берегу озера мы добрались, когда ночь уже полностью вступила в свои права. Перекантовавшись до утра в какой-то второсортной гостинице, мы первым же автобусом, согласно плану, отправились вдоль южного берега.

Домик, где родилась, жила и училась моя киргизка, находился в небольшом селе в некотором отдалении от основной дороги и ничего примечательного из себя не представлял — обычная русская изба-пятистенка. Единственное, что меня поразило, так это немыслимое количество одеял, одеяльцев и прочих матрасов. Пока родители радостно хлопотали и журили блудную дочь, я с интересом разглядывал сначала многочисленный выводок детей, очевидно братьев и сестер моего телохранителя, а потом рогатую коровью морду, что тупо и равнодушно смотрела на меня сквозь окно. Впрочем, это занятие вскоре надоело нам обоим. Эйфория первой встречи тем временем начала потихоньку стихать, и хозяева наконец-то занялись стоящим делом, а именно — принялись тащить на стол всякие вкусные предметы еды, начиная от лепешек и кончая бараньей ногой горячего копчения.