Дональд Уэстлейк - Аллергия

– Вы что-то неважно выглядите, мистер Уайт.

– Просто аллергия, – ответил Альберт.

– Сезонная – на пару суток, наверное, – сказала она.

Альберт согласился с ее диагнозом, доел еду, заплатил, оставив обычные двадцать пять центов чаевых, и вернулся в офис, сделав по пути две остановки. Первую – у почтового ящика, куда опустил конверт в очередной раз, а вторую – у лавочки, где купил пакетик салфеток.

Хотелось бы думать, что Официантка Салли права насчет длительности этой его аллергии, – сутки, сказала она, – но вообще-то он в этом сомневался. Исходя из прошлого опыта, он знал, что аллергия эта длится дня три – то есть до четверга, а после начнется улучшение.

Как бы не так. Закончился понедельник, за ним последовали вторник, среда и четверг, скверный и по погоде, и по его самочувствию. Альберт надел плащ и галоши и, захватив зонт, поплелся в офис с полной коробкой салфеток.

А в пятницу стало еще хуже. Элизабет, истой домохозяйке, которой более всего шел передник и яблочный пирог в руках, хватило одного взгляда утром на Альберта, чтобы тут же распорядиться:

– И не думай даже вставать. Я позвоню мистеру Клементу и скажу, что ты заболел.

Альберт и правда заболел. Он не мог пойти на работу – он даже не попытался запротестовать и встать, и ему было так плохо, что он почти забыл о письме, валявшемся где-то в недрах почты.

Он провалялся все выходные, проводя большую часть времени в дреме, лишь изредка собираясь с силами, чтобы приподняться, хлебнуть бульона или отпить чаю, и снова затем погружаясь в дремоту.

Часов в одиннадцать вечера в воскресенье Альберт вдруг пробудился после странного сна, в котором ему ясно привиделся конверт: плотный одинокий конверт покоился в почтовом ящике, а за ним тянулась рука – и рука эта принадлежала Бобу Харрингтону, вездесущему репортеру.

– Господи! – вскричал Альберт.

Элизабет, пока он болел, спала в другой постели и не слышала его.

– Завтра я должен поправиться, – громко произнес он, снова опуская голову на подушку, и полежал еще некоторое время, раздумывая об этом.

Но наутро лучше ему не стало. Его разбудил стук дождевых капель по окну спальни. Он сел, тотчас поняв, что все так же болен и немощен, и его охватила паника. Но он постарался ее подавить, решив сохранять хладнокровие.

Зашла Элизабет с вопросом, что бы ему хотелось на завтрак.

– Мне нужно позвонить, – сказал Альберт.

– Кому ты хочешь, чтобы я позвонила, милый?

– Нет, – отвечал Альберт твердо, – я должен позвонить сам.

– Милый, да я с радостью...

Альберт злился редко, но, уж когда на него находило, он становился невыносим.

– Твоя радость меня не волнует, – выдавил он саркастически и гнусаво из-за заложенного носа, – мне нужно позвонить, а тебя я всего лишь прошу помочь мне спуститься в гостиную.

Элизабет по доброте душевной запротестовала, но, увидев в конце концов, что Альберта не переубедить, сдалась. Он был слаб, как котенок, и, тяжело опираясь на нее, спустился вниз по лестнице в гостиную. В полном изнеможении он опустился в кресло рядом с телефоном. Элизабет меж тем отправилась на кухню – приготовить то, что она называла “хорошеньким яичком всмятку”.

"Хорошенькое яичко всмятку”, – скрипел зубами Альберт. Его душила ярость. В жизни он не чувствовал себя столь физически слабым, и в жизни не испытывал он столь страстного желания крушить всех и вся. Окажись мистер Клемент сейчас тут, уж Альберт все бы выложил ему. Никогда еще не было ему так плохо.

Он едва мог поднять телефонный справочник, и перелистывание страниц требовало невероятных усилий. И конечно же для начала он искал не ту букву. Наконец, найдя нужный номер, он набрал его и, услышав голос, сказал:

– Попросите, пожалуйста, Тома.

– Которого Тома?

– Да не знаю я! Тома!

– Мистер, у нас тут три Тома. Если вам нужен Том Скильцовски – это одно, если нужен...

– Том, который до востребования!

– А, тогда это Том Кеннебенк. Подождите.

Альберт прождал три минуты. Время от времени он переспрашивал в трубку, но ответа не получал. Он уже думал, что их разъединили, и собирался перезвонить, но послышались отдаленные голоса – если б он сделал, как хотел, то при снятой трубке на том конце вновь дозвонился бы не скоро.

Терпение его было вознаграждено, когда в трубке раздался голос Почтальона Тома:

– Алло? Кто говорит?

– Алло, привет, Том, – Альберт старался говорить бодро, – это знаете кто – Альберт Уайт.

– А! Как вы там, мистер Уайт?

– Да не очень здорово, Том, в том-то и дело. Я весь уик-энд провел в постели и...

– Ну вот, мистер Уайт. То-то вы были сам не свой на той неделе.

– Ну да. Я...

– Я это понял сразу, как вас увидел. Помните? Я вам еще сказал, что вы ужасно выглядите?

– Да-да, вы правы, Том, – Альберт едва сдерживался, – я вот насчет чего, – заторопился он, пресекая дальнейшие разглагольствования на медицинские темы, – я насчет письма для меня.

– Сейчас погляжу. Подождите. – И не успел Альберт ответить, как Том бросил трубку и пошел смотреть.

Пока Альберт в бессильной ярости ждал, когда этот дурень вернется, вошла Элизабет с дымящейся чашкой чаю, приговаривая:

– Ну-ка, попей, милый. Это тебе придаст сил. – Она поставила чашку рядом с телефоном и пристроилась рядом, сложив руки на животе. – Что-то важное? – смущенно спросила она.

Альберту приходило в голову, что рано или поздно придется все это Элизабет объяснять. Каким образом – он и понятия не имел, уповая лишь на то, что придумает что-нибудь до того, как начнет действовать. Но сейчас надо было хотя бы вести себя естественно. Состроив подобие улыбки, он пояснил:

– Это все, понимаешь, дела. Кое-что надо сегодня сделать. Как там яйцо?

– Сейчас будет готово. – И она заторопилась обратно на кухню.

Через минуту объявился Почтальон Том:

– Вот ваше письмо, мистер Уайт. Сами знаете от кого.

– Том, послушайте меня внимательно. Я сегодня болен, но завтра, надеюсь, будет получше. Придержите пока письмо. Не отсылайте его Бобу Харрингтону.

– Минутку, мистер Уайт.

– Том!..

Но тот опять исчез.

Вошла Элизабет, показывая жестом, что все готово. Альберт, силясь улыбнуться, махнул рукой, отсылая ее обратно. Тут воротился Том, приговаривая:

– Так, ну вот, мистер Уайт, это письмо у нас со вторника. Элизабет еще не сдвинулась с места. Альберт яростно замахал в ее сторону, чтобы она убиралась.

– Я за ним зайду через день-два, – произнес он в трубку.

– Вам бы лучше позвонить мистеру Харрингтону, – посоветовал Том, – чтоб он выслал его вам, как только получит назад.

– Том, подержите его для меня!

– Не могу, мистер Уайт. Помните, мы об этом говорили. Вы же сами сказали – обязательно отошлите обратно, если я не заберу за пять дней.