Маша Стрельцова - Записки падшей ведьмы

А умножить следовало по-любому.

Во-первых — у меня неудачный месяц. Всего тринадцать тыс. долларов. Число несчастливое, это оч. плохо. Да и вообще, месяц май еще не закончился — и у меня похоже единственная возможность достойно закрыть его по финансам. Потому что уже двадцать восьмое.

Во-вторых — это отличный шанс стрясти с Зыряна хоть какую — то компенсацию за моральный ущерб. Этот гад в ноябре взял маменьку в заложники и заставил меня отдуваться за чужие грехи. К тому же ситуация осложнялась тем, что Оксана — царствие ей, собаке, небесное, — посадила мне скоротечный рак и я доживала последние деньки.

В общем, я считаю, что если умножить на троечку — будет в самый раз.

И мне приятно, и Зырян не обеднеет. В общении с этими людьми оч. важно не перегнуть палку.

Все это молнией пронеслось в голове, а Зырян за это время буркнул, что будет к двум и не прощаясь отсоединился.

Хам, говорю же!

Не-е, что ни говори, а нынешний смотрящий мне определенно не нравится.

То ли дело был Никанор — покойничек. Тот меня крепко любил, перестаралась я с приворотом. Я, кстати, всех кто ко мне ходит, всегда слегка привораживаю. Для страховки. Жизнь — штука коварная, и я таким образом уверена, что те, кого я сегодня защищаю мощными охранками, которые потом не пробить даже мне — завтра против меня хотя бы не повернутся. В общем, с Никанором я дала маху, и пристал он ко мне как банный лист, бегал через день да каждый день, и все с подарками. Я уж думала его отвораживать, нехай с этой страховкой, надоел. А его взяли да взорвали вместе с машиной в моем дворе. Правда, перед этим Никанор успел подарить мне огромного игрушечного зайца, в котором, как оказалось, хранился городской общак — те самые два миллиона баксов, от которых в данный момент остались рожки да ножки. Но все равно Никанору от меня спасибо большое, я это оценила. Не каждый мужчина своей любимой такой презент оставит на память.

А следующим смотрящим стал аристократичный красавец Ворон, Дима Воронов. Любила я его безумно, а он, гад, лишь напоследок разделил мои чувства. Я ему теперь каждую субботу на Текутьевское кладбище цветочки ношу.

А Зырян — Зырян хам трамвайный и мне сразу не понравился. Выглядит он — урка уркой. Землистого цвета лицо, маленькие глазки, в которые посмотришь — и мороз по коже. Раньше у него еще и зубов не хватало, а какие остались — были черными от беломора и кариеса. Потом ему кто-то сказал, что дети плачут от страха при виде его улыбки, и он посетил стоматолога. Зубы у него теперь ровные и крепкие, только не подумайте, что он поставил себе металлокерамику. Золотые у него зубки теперь! Все до единого!

Бо-оже, из какого аула выпало это дитя гор, а?

Оч. неприятный тип в общем.

После разговора с ним я встала, умылась, и пошла проверять онлайн — угодья. Между делом вывела на экран интернет — справочник по нашему городу, нашла телефоны турагенств и принялась их обзванивать. Я четко формулировала девушкам с приятным голоском: надо тур в Израиловку не меньше чем на месяц, и немедленно. Лучше всего вчера, но я не зверь и сегодняшний вечер меня вполне устроит. В трех агентствах девушки видимо решили что я шучу, или они просто не знали значение слова «немедленно». Они мне радостно сказали — «конечно—конечно, все сделаем в лучшем виде, есть такой тур, отправление через три дня».

Ага, через три дня мать мне последнюю кровь за свою цепочку допьет! А я еще молода и почти красива.

В четвертом агентстве трубку снял парень, подумал, и сказал что сейчас перезвонит. Минут через десять он и правда перезвонил и четко объяснил, что есть тур, только на двоих человек, вылет сегодня в пять утра и стоить это будет в два раза дороже.

— Подходит! — радостно ответила я.

Заодно и папеньку сплавлю. Он у меня, бедный, раньше был подающим надежды инженером, потом женился сдуру на маменьке, и все, пить начал. Пусть хоть порадуется, заграницу увидит. Одного — то я его боюсь отпускать, а тут хоть худо-бедно, но маменька присмотрит за ним.

— Отлично! — так же спокойно ответил парень и посоветовал крайне срочно явиться к нему с документами.

Я тут же перезвонила маменьке и велела ей собираться — мы едем покупать ей тур в Израиловку. Мать сразу подобрела и четыре раза за три минуты назвала меня «доченькой». Потом узнала что она едет не одна, а с папенькой, завопила как скорая помощь и назвала меня мерзавкой. Раз пять.

Я покорно сказала что хорошо, мы разумеется не станем покупать этот тур. Только вот маленькая проблемка — сейчас сезон, и люди еще с зимы разобрали все туры, так что ближайшее свободное местечко на Израиль — только в сентябре, когда наплыв отдыхающих поиссякнет.

Мать, далекая от туристического бизнеса, мигом сообразила, что в сентябре начнется учебный год и ее, учительницу, никто с работы не отпустит, назвала меня Маняшей (оч плохо, мерзавка лучше) и согласилась.

В турагенстве все прошло без сучка задоринки. Я отдала матери одну из своих кредиток, на ней должно быть что — то ок. двадцати тысяч, ей хватит с избытком. Она назвала еще раз меня «доченькой» и поехала в свою школу писать заявление на отпуск.

Конечно, чего скрывать — душу немного саднило оттого, что я опять подразорилась, призрак нищеты встал перед глазами, но потом я опомнилась. Мой бедный папенька — алкаш хоть мир увидит, да и за месяц без маменьки — за это никаких денег не жалко!

Оч. хороший день.

Потом в два часа явился Зырян вместе со своей неизменной тенью — Толиком. Как обычно, он попинал в дверь. Значит — мне после его визита корячиться и ее мыть.

Хам!

Не разуваясь и что — то буркнув типа приветствия, он по-хозяйски прошел на кухню, оставляя следы на сияющем паркете. Толик, его телохранитель, молча уселся в прихожей — холле на диванчике. Я нехотя поплелась за дорогим гостем и принялась готовить ему чай.

— А пива — то чего, нет? — недовольно покосился гость на липтон и полез без разрешения в холодильник.

Хам!

Оттуда он выудил упаковку Миллера, сказал что это ослиная моча, но раз уж нет Балтики номер девять, то хрен на то, сойдет и это. После этой сентенции он сунул одну бутылку себе в рот и ловко открыл ее собственным зубом.

Нее, Зырян, ты эти строки не прочитаешь никогда, поэтому авторитетно заявляю — до Никанора тебе далеко. А уж до Димочки и вовсе как до луны пешком.

— Как жизнь? — оч. спокойно спросила я его, стараясь не показать как он меня раздражает.

— Женюсь! — хохотнул он и вылил в себя полбутылки одним махом.

Я так и села. Кто хоть за этого урода пойдет — то?

— На ком??? — с сомнением спросила я. Вроде первое апреля уже миновало…

— Да Татьяна, дочка одного екатеринградского авторитета овдовела пару лет назад, — охотно пояснил он. — Вот и приглянулась она мне. А чё? Баба справная, под сорок, двое пацанят, правда, так то даже лучше. Приду на все готовое, самому не стругать, не стараться!