Иоанна Хмелевская - Старшая правнучка

Женщин миниатюрных и хрупких Томаш не любил, он их боялся. Ведь такая от одного прикосновения может сломаться. Впрочем, больших и толстых он тоже не любил. А также слишком худых, вот почему ему не нравились манекенщицы. Встретил Агнешку, и что-то в нем дрогнуло – в самый раз девушка! С первого взгляда это понял. А когда при более близком знакомстве открыл в ней сдержанность и недюжинный ум, уже не сомневался – это то, что надо. Однако, привыкнув к успехам, не подумал о необходимости ее завоевывать. Взаимную симпатию счел естественным явлением и теперь, вдруг обнаружив между ними какую-то преграду, был просто потрясен. Черт подери, ведь он же на эту Агнешку уже настроился!

О том, что и Агнешка на него настроилась, Томаш не имел ни малейшего понятия. Сбивали с толку ее недоверчивость и замкнутость в связи с Блендовом.

И тут в Томаше взыграла мужская гордость. Не желает девушка говорить – не надо, он не унизится до расспросов, сам раскопает, в чем дело, и тем посрамит бабу! Ладно, не обязательно посрамлять, не обязательно оказаться умнее ее, лучше; во всяком случае – не хуже, отношения надо строить на равных, а помыкать собой он не позволит. Значит, надо действовать самому, иначе потеряет девушку или веру в себя, придется обратиться к психотерапевту.

Ощутив вдруг необоснованную неприязнь к ни в чем не повинным психотерапевтам, Томаш ни с того ни с сего, без всякой связи, подумал о детях, которых ему могла бы родить Агнешка, и его словно кипятком обдало. И сам такого не ожидал, чисто безумие. Однако как же он любил эту девушку!

Сомнительно, задумался бы когда-нибудь молодой человек столь глубоко о своем отношении к Агнешке в круговерти будней, но нет худа без добра. Пришлось отправляться в это нелегкое путешествие, ехать долго, все время прямо, вел он мотоцикл отлично, автоматически обходя машины, и думать ничто не мешало, тем более что ехал по делу, связанному с Агнешкой.

Пана Пукельника Томаш застал там, где и договорились, – в Отделе культуры при воеводском управлении, тот занимал должность заместителя начальника. Томаш представился в телефонном разговоре журналистом, специализирующимся в области юриспруденции. В области культуры Томаш особыми познаниями не отличался, хотя и был достаточно эрудированным, так надо постараться хоть в чем-то проявить профессионализм.

Заместитель начальника отдела оказался мужчиной лет пятидесяти, чрезвычайно располагающей внешности, что весьма удивило Томаша, ибо тот уже настроился на мерзкого буцефала, в лучшем случае – на пронырливого авантюриста. Молодой человек ничего не знал о фамильной черте Пукельников, их умении легко сближаться с самыми разными людьми и с ходу завоевывать симпатии собеседника. Не читал Томаш признаний панны Доминики и Матильды. Вот и теперь достойный потомок клана Пукельников вмиг подружился со столичным журналистом.

Заранее обдумав характер беседы, Томаш без промедлений углубился в памятники старины и вскоре добрался до Блендова.

Через полчаса доверительного трепа он уже знал, что речь идет о на редкость ценном в культурном отношении историческом объекте. Да, вы правы, молодой человек, чувствуется в вас юридическая подготовка, не часто встретишь у современных журналистов, у них ведь, кроме наглости, за душой ничего нет, поместье действительно отобрано было у законных владельцев с некоторыми нарушениями законодательства, но в те времена и не такие нарушения допускались. Он, Пукельник, как представитель культурного учреждения, имеет все основания утверждать – и правильно сделали, что столько лет не отдают бесценное строение никаким организациям, оно просто исключительно подходит под музей. Ведь это, обратите внимание, не просто обычный дом девятнадцатого века шляхтичей средней руки, как у нас говорится, "деревянное строение на каменном основании". Нет, здание построено из кирпича и камня, такое века простоит и очень неплохо сохранилось, и принадлежало оно некогда старинному польскому роду, находящемуся где-то на стыке зажиточной шляхты и магнатства. Потеря этого памятника старины была бы для польской культуры невосполнимой. А интерьер! Там такие антишамбры и лепные украшения, при виде которых дух захватывает, камины в стиле барокко, ну, разумеется, немного восстановить, античные, то есть, простите, ампирные консоли, а мебель! Одни гданьские шкафы XVIII века чего стоят! И жирандоли, зеркала, настенные кинкеты…

Хотя Томаш и не был, как известно, специалистом в области культуры, от всего услышанного он просто опешил. И попытался припомнить перечисленные старинные шедевры. Холера, ведь он совсем недавно осматривал дом вместе с Агнешкой и никаких гданьских шкафов, хоть убей, припомнить не мог, разве что под это определение подходил буфет с выдранными дверцами. Антишамбры… а это еще что такое? Ничего похожего на роскошные вестибюли и анфилады комнат не было в Агнешкином доме. Что-то лепное могло и оказаться, за паутиной не разглядишь, а что касается каминов, так они выложены обычным клинкерным кирпичом, и вряд ли из него изобразишь барокко. Консолями дом его тоже не ошарашил, нет там консолей, если уж что притягивать за уши под это название, то единственную лавку в кухне, вмурованную в стену. Так она такая же ампирная, как он сам!

Если бы Томаш своими глазами не видел интерьера обсуждаемого дома, непременно поверил бы работнику культуры. Надо же, какой гениальный лгун! И значит, под этим что-то кроется. Агнешка молчит, а пан Пукельник врет как нанятый. Оба что-то знали, и оба хотели оставить в тайне свои знания. И оба уперлись во что бы то ни стало приобрести в собственность дом, только вот у Агнешки на него больше прав.

Ее победа не вызывала у Томаша сомнений, и их адвокат был того же мнения, но и сама победа несла в себе зародыш опасности. Будучи особой совершеннолетней, Агнешка должна была подписать обязательство привести здание в первоначальный вид, причем твердо решила так и сделать, хотя Томаш прекрасно знал – денег на это у нее нет.

– Отличная мысль! – похвалил он, перебивая откровения Пукельника в не очень удачном месте. – А что станет, если владелец этого обязательства не выполнит? Сроки какие-то установлены?

– А как же! – торжествующе воскликнул разогнавшийся Пукельник. – Две недели. Если по прошествии двух недель ремонта не начнут…

– Предположим, не начнут. Что тогда?

Пан Пукельник снисходительно улыбнулся.

– Тогда бывший владелец лишается всех прав. Он вообще не имеет права явиться на территорию поместья без стройматериалов и бригады рабочих. И в этом случае здание переходит к нам за символическую цену. А мы устроим в нем музей.

– По какой статье переходит?