Дороти Кэннелл - Вдовий клуб

– М-м-да…

Поскольку я в глаза не видела миссис Хаскелл, мне трудно было судить о ее мнении по каким-либо вопросам, кроме одного. Свекровь полагала, что, переступив порог англиканского храма, она обратится в соляной столп. Но подобные мысли хорошая жена держит при себе.

– Как ты думаешь, – озабоченно спросила я, – не многовато ли катастроф для одного дня?

– Я закаленный, – улыбнулся Бен. – В детстве мы с Сидом любили забраться в какую-нибудь пустующую квартиру и насладиться порнушкой по телику. Правда, злобный домовладелец частенько отлавливал нас и отправлял в полицейский участок. Элли, по-моему, нам стоит рискнуть и пуститься вплавь.

Своевременное замечание. Дождь ожесточенно молотил по машине, плевался в приоткрытое окно, но домой и в самом деле пора. Иначе мы рискуем оскорбить толпы незнакомых людей, столь любезно откликнувшихся на наше приглашение в «Оратор дейли».

– Что ты там делаешь? – поинтересовался Бен, заметив, что я роюсь на сиденье. – Собираешься спереть зонтик?

– Прекрасная мысль, но я хочу всего лишь уничтожить следы нашего незаконного пребывания.

Уколовшись, я с торжеством выудила зловредную щетку, провалившуюся за сиденье. А это что? Ага… старая кофта, вязаная шапочка… А здесь? Перчатка, комок газет, раздавленная коробка одноразовых носовых платков, теперь ее можно запросто запихнуть в щель почтового ящика. Вряд ли она была такой до нашего вторжения.

Я попыталась вернуть коробке былую форму.

– Бен, милый, следовало сесть назад. Он испустил тяжкий вздох.

– Прекрати дразнить меня!

Коробка с платками опустилась ему на голову.

– Я всего лишь хотела сказать, что хозяин машины привык устраивать помойку из переднего сиденья, и мы раздавили эту свалку…

– Хозяйка. Машина принадлежит женщине.

– Прошу прощения, женонена…глядный ты мой, но нельзя делать выводы только на основании одной лишь кофты розового цвета.

– Элли, машина англичанина – его крепость. Только женщина способна управлять автомобилем, сидя посреди такого хаоса. – В доказательство своих слов Бен выудил откуда-то сережку и подкинул ее на ладони.

Я сделала несколько глубоких вдохов. Помни, Элли, твой муж честно старался искоренить в себе женоненавистнические склонности.

– Дорогой, тебе не кажется, что последнее твое замечание слегка отдает половым шовинизмом?

– Вовсе нет! Женщина тратит столько сил на уборку дома, что на машину у нее их просто не остается. А мы, мужчины, – он ударил себя в грудь, – вымещаем свои хозяйственные инстинкты на полировке колпаков, протирании обивки салона и наведении абсолютного порядка на территории меньше собачьей конуры.

Я немного смягчилась и попыталась вытащить из-под Бена вязаную шапочку. Вышитый ярлычок на шапочке гласил: «Беатрис Мукбет».

– Будь любезен, подвинься. Ты сидишь на каком-то тряпье.

– Элли, оставь все как есть. Она скорее заметит твою уборку.

– Ты только взгляни на этот клочок бумаги! Весь скомканный, порванный, да еще и мокрый!

– Элли, пойдем! Можно подумать, мы арендовали машину на целый год!

– Минутку! – Я разгладила клочок. – Вдруг это что-то важное, а ты смазал чернила? Я только быстренько гляну… Ой! Да это же список покупок! – Наклонившись к окну, я прочла вслух: – «Две банки кошачьих консервов, двадцать пачек „Плэйере“, флакон краски для волос („Цвет блохи в обмороке“), собачьи галеты, четверть фунта чаю, паштет из вырезки с почками, мороженая фасоль, слабительное…»

– Элли, это же чудовищно! – раздался вопль над моим ухом. – Предупреждать надо!

Вряд ли в грозовых сумерках он заметил, как я покраснела. На всякий случай я прикрылась листком:

– Ты прав! Я должна была признаться до свадьбы, что чужие списки покупок действуют на меня очень возбуждающе. Наверное, я извращенна…

– Элли, по мне, можешь читать хоть ярлыки на чужих кальсонах. Меня пугает моя чудовищная наивность. Я не представлял себе, что цивилизованные люди способны есть покупные паштеты! – Бен попытался забрать у меня список, но я увернулась.

– Вот здесь, – объявила я, – и зарыта собака. Списки покупок могут столько поведать о человеке! Например, владелица этой машины – дама средних лет (никто моложе пятидесяти не захочет выглядеть, как блоха в обмороке), она курит (сигареты на втором месте в списке). Держит дома животных, не любит готовить, страдает запорами, зато не страдает излишней организованностью…

– Это из-за беспорядка в машине? Я помотала головой:

– В списке все вперемешку. Корм для животных надо было написать вместе и аптечные товары тоже.

Бен наклонился ко мне поближе и заглянул через плечо.

– «Быстрорастворимое кофейное бланманже», – с омерзением прочитал он. – Интересно, куда девалось доброе старое крем-брюле?

– Ну-ну, дорогой! – Я торопливо дочитывала список, поглядывая, не идет ли кто к машине.

Овсяные хлопья к завтраку, баранья отбивная – дама явно одинока… Скорее всего, вдова. И последний пункт – три серые мышки…

Теперь уже я передернулась от отвращения. Право слово, если владелица кошки питается полуфабрикатами, можно уговорить и Кису последовать ее примеру.

– Что там еще такое? – Судя по тону, Бен все еще переживал презренность быстрорастворимого бланманже.

Я ткнула в мышиный пункт. Он нахмурился, но пожал плечами.

– Подумаешь! Мне больше нравятся белые – они такие мягкие и ароматные! Но у каждого свой вкус.

– Вкус! – Я с опаской поглядела на рот, который так недавно меня целовал. – Родной мой, ты шутишь?

– Разве я когда-нибудь шутил по поводу еды? – Бен вынул листок из моих онемевших пальцев и положил на сиденье. – Согласен, серые пышки из необрушенной муки вполне съедобны с молоком, но тесто очень уж тяжелое. Лучше всего замешивать их на сыворотке и ставить опару в теплое место на два с половиной часа, а потом добавить остальную муку и вымешать.

Гора с плеч… Вечно мне лезут в голову всякие пакости. День такой. Я снова вспомнила, как вдова поднималась по ступенькам церкви, одинокая и…

– Элли, пойдем же отсюда! Наш разговор напомнил мне, что брачный пир брошен на милость этой женщины, которую наняла Доркас. У меня дурное предчувствие, что с заливным из омаров стряслась беда.

Бен уже открыл дверь, когда до нас донесся страшный рев. Мы переглянулись и выскочили из машины, я сжимала в охапке подол и многострадальную фату, Из-за поворота вылетел мотоцикл, остервенело сигналя, словно вознамерившись пробудить от вечного сна обитателей кладбища. Мотоцикл скользнул в ворота, разбрызгивая гальку во все стороны, и с грохотом замер в паре миллиметров от нас.

– Фредди! – воскликнул Бен с неподдельной радостью. Я бы предпочла, чтобы он припас столь бурные эмоции для меня.