Кэтти Райх - Уже мертва

Клодель, наверное, прав, подумала я. Хотя всех этих женщин изуродовали и убили, но изуродовали и убили по-разному. Моризет-Шанпу застрелили. Тротье задушили. Адкинс умерла от побоев. А причины смерти Дама и Ганьон мы вообще не знаем.

Черт!

Я еще и еще просматривала свои записи. Да, истории гибели всех пяти женщин различались. Однако их объединяла одна важная деталь: все они стали жертвами садистской жестокости и извращения.

Тела Дама, Ганьон и Тротье расчленили и уложили в полиэтиленовые пакеты. Всем им разрезали животы. У Ганьон и Тротье были отсечены кисти. Адкинс тоже вспороли живот, а одну кисть отделили от тела. Но ее не расчленили. Во влагалища Адкинс, Ганьон и Моризет-Шанпу ввели инородный предмет. Другим не пришлось страдать еще и от этого зверства. Адкинс отрезали одну грудь. Больше никому. Вообще-то мы не могли об этом судить, ведь на Ганьон и Дама практически не осталось плоти.

Мой взгляд не отрывался от экрана. Что-то должно вырисоваться, думала я. Почему же я ничего не вижу? В чем загадка? По каким параметрам он выбрал из огромного множества именно этих женщин? Явно не по возрастным. И не по расовым. Все они белые, а белых в Канаде сколько угодно. Франкофоны. Англофоны. Аллофоны. Замужние. Незамужние. Все не то, не то. Может, попробовать тщательнее рассмотреть географический аспект?

Я достала карту и обозначила на ней места обнаружения тел всех пяти жертв. Образовавшаяся фигура показалась мне еще более бессмысленной, чем та, которую я отмечала булавками, разговаривая с Райаном. Я поставила знаки в местах проживания убитых. Опять та же картина.

"А чего ты ожидала, Бреннан? – спросил у меня внутренний голос. – Что пред твоими глазами появится стрела, указывающая на Шербрук? Попытайся-ка проанализировать даты".

Дама была убита первой. В начале девяносто второго. Одиннадцать месяцев спустя застрелили Моризет-Шанпу. Тротье задушили через девять месяцев. Ганьон погибла через шесть, а Адкинс еще через два месяца.

Интервалы уменьшались. Это означало, что убийца либо чувствовал себя все более и более уверенно, либо его жажда крови разрасталась. Со дня смерти Адкинс прошла неделя с небольшим. Мое сердце бешено колотилось.

Я чувствовала себя пленницей, загнанной в тиски собственной кожи. Мной владела безумная тревога. Как ни пыталась я прогнать настырно вертевшиеся в голове мысли, ничего не получалось. Мне навязчиво представлялся фантик от конфеты, кружащийся во дворике перед окном.

"Этот клочок бумаги – ты, Бреннан, – звучало в моем мозгу. – Ты не в состоянии контролировать собственную жизнь, что уж там говорить о судьбах других людей! О Сен-Жаке больше не слышно ни звука. Никто не имеет ни малейшего представления о том, кто притащил череп к тебе в сад. Придурок Гэбби разгуливает на свободе. Клодель, наверное, уже подал на тебя жалобу. Твоя дочь собирается бросить учебу. Кроме того, в твоей голове прочно обосновались пять мертвых женщин, которые с радостью примут в свои ряды и шестую, и седьмую, ведь согласно результатам твоего расследования аппетиты убийцы все время растут".

Я взглянула на часы – два пятнадцать. Находиться на работе становилось для меня невыносимым. Я должна была что-то предпринять.

Но что?

Взгляд упал на отчет, оставленный Райаном, и мне на ум пришла одна идея.

Этой выходкой ты приведешь их всех в еще большую ярость, подсказал мне внутренний голос.

Да.

Я нашла глазами адрес в отчете Райана. Он уже был вписан в мою таблицу вместе с номерами телефонов.

Лучше поезжай в спортзал, приведи себя в норму тренировкой.

Да.

Расследование в одиночку не улучшит твоих отношений с Клоделем.

Согласна.

И поддержку Райана ты с легкостью можешь потерять, если сделаешь это.

Верно.

Упрямица.

Я сделала распечатку таблицы, наметила, кому позвоню в первую очередь, сняла трубку и набрала номер. Мне ответил мужчина. Мои слова удивили его, но во встрече он не отказал. Я схватила сумку и вышла в летнее изобилие солнечного света.

Жара вернулась. Влажность была настолько высокой, что хотелось рисовать пальцем фигурки в воздухе. Атмосферная дымка преломляла солнечные лучи, распространяя их повсюду, как бескрайний покров. Я ехала к тому месту, где Франсин Моризет-Шанпу жила когда-то вместе с мужем. Их дом располагался почти в центре, минутах в десяти езды от моего кондоминиума. Потому я и выбрала из списка именно этот адрес – в случае возникновения непредвиденных обстоятельств я всегда могла сказать, что направлялась домой.

Отыскав нужное здание, я остановила машину. Улица была застроена кирпичными многоквартирными домами с металлическими балконами, подземными гаражами и выкрашенными в яркие цвета дверьми.

В отличие от остальных районов Монреаля у этого нет названия. Процесс урбанизации превратил некогда пустующее место в отдельный квартал города, заменив его проселочные дорожки жилыми домами, решетками для барбекю и грядками с помидорами. Здесь вполне достойно живут люди среднего класса. Этот район, не слишком старый, не слишком новый, располагается рядом с центром, но в уровне развития и в красоте, конечно, уступает своему блестящему соседу.

Я позвонила в дверь. В прогретом солнцем воздухе сильно пахло свежеподстриженной травой и выдержанным мусором. Миниатюрный газон перед домом поливали тонкие дуги воды из оросителя. Воздушный компрессор, приводивший его в движение, приглушенно шумел.

Дверь мне открыл светловолосый седеющий человек со сбившимся на лоб завитком. Подбородок и щеки круглые и пухлые, короткий вздернутый нос, довольно крупный, но не полный. Несмотря на девяностоградусную жару, одет он был в джинсы и толстовку.

– Мсье Моризет-Шанпу, я...

Он раскрыл дверь шире и сделал шаг в сторону, не обращая внимания на документ, который я ему предъявила. Мы прошли по узкому коридору в небольшую гостиную. Вдоль одной из стен в этой комнате тянулась целая выставка аквариумов. На столе в противоположной стороне я увидела малюсенькие сети, коробочки с кормом и прочие принадлежности для ухода за рыбками. Из гостиной в кухню вела дверь. Я отвела взгляд в сторону.

Мсье Моризет-Шанпу расчистил для меня место на диване и кивком пригласил сесть. Сам он опустился на раскладной стул.

– Мсье Моризет-Шанпу, я доктор Бреннан, работаю в "Лаборатуар де медисин легаль".

Я не стала уточнять, кем именно работаю, надеясь таким образом избежать объяснения своей роли в ведении расследования. По сути дела, я действительно не имела никаких прав в него вмешиваться.

– Вам что-нибудь удалось выяснить? Я... Прошло так много времени. Теперь я запрещаю себе думать об этом подолгу. – Он смотрел не на меня, а на паркетный пол. – Вот уже больше года мне ни разу не звонил никто из ваших.