Антон Ульрих - Гурман. Воспитание вкуса

Когда во дворе замка собрались сподручные Мясника, де Ланж, уже готовый к походу, внезапно решил, что сыну будет интересно отправиться вместе с ним посмотреть на настоящую мужскую забаву. Маркиз заметил, что после поездки в Италию мальчик стал замкнут, стараясь уклоняться от общения с отцом.

На самом деле Антуан про себя считал отца недостаточно утонченным, не дотягивающим до Meдичи. Последние месяцы Жорж вел все больше сидячий образ жизни, проводя время в пыточной камере, или сверяя с дядюшкой Фронтеном отчисления в казну, или же подсчитывая прибыль в амбаре Нуаре, перепроверяя хитрого Одноглазого Валета, или же балагуря в кругу аристократов за пиршественным столом. От подобного времяпрепровождения он сильно раздался вширь и уже мало напоминал того худощавого юношу, приехавшего в Бордо и громогласно объявившего с помоста о том, что все казни в провинции впредь будут совершаться только с его разрешения. Отцовские шутки огрубели, приняли пошловатый оттенок, да и одеваться Жорж стал куда более просто, провинциально. Наблюдательный ребенок не мог не заметить подобных изменений и начал избегать отца. Тогда де Ланж решил приблизить к себе сына.

Маркиз, сидя на коне, начал уже немного злиться, когда наконец Антуан, одетый и собранный в поход, вышел во двор замка. Увидев сына, которого по настоянию матери укутали в теплую курточку, подбитую волчьим мехом, на голову надели теплую лисью шапку с хвостом позади, явно великоватую, а на пояс нацепили по его же требованию длинный охотничий нож в кожаных ножнах, молодчики загоготали. Антуан действительно представлял уморительное зрелище, со стороны смотрясь, как маленький разбойник. Мясник цыкнул на отряд, подхватил маленького господина, усадил на лошадь перед маркизом, и вся кавалькада со свистом и гиканьем выехала из замка. Антуан оглянулся и увидел, что из окна за их отъездом наблюдает Летиция. Мать была не против приучения сына к жестокой взрослой жизни, она лишь просила Жоржа быть осторожнее, ведь в этот раз с ним будет Антуан.

Почти весь день скакал маркиз и его спутники по направлению к предполагаемой стоянке контрабандистов. Одноглазому, который по дороге присоединился к отряду, как он сам объяснил, чтобы немного развеяться, было доподлинно известно место, где контрабандисты остановятся на ночлег.

– В трактире «Три короны», – сообщил он Мяснику. – Трактирщик с ними в доле. Повар – наш человек. Его не трогать.

– Как скажешь, – ухмыльнулся Мясник.

Трактир «Три короны» стоял на развилке старых трактов, один из которых вел в Париж, а второй – в Марсель, откуда контрабандисты чаще всего получали свой товар. Место это было дикое и заброшенное, именно такое, какое более всего нравится ворам, скупщикам краденого и контрабандистам.

В небольшой дубовой рощице, недалеко от трактира, маркиз приказал устроить привал, дабы отряд мог отдохнуть перед захватом, немного подкрепиться и разведать местопребывание противника. Разведывать отправился Одноглазый Валет. Когда он вернулся, остальные уже успели поджарить подстреленного по дороге зайца. Перед маркизом и его сыном расстелили скатерть, остальные ели, развалясь в тени дубов.

– Они там, – подойдя к импровизированному столу и поклонившись, сообщил маркизу Одноглазый Валет. – Ужинают.

– Сколько их?

– Пять человек. Все – корсиканцы. Плюс трактирщик и два его помощника. Итого семь.

Все посмотрели на маркиза.

– Не люблю корсиканцев, – только и сказал тот, равнодушно пожав плечами.

Сидевший рядом с отцом Антуан машинально поправил нож, огромные глаза его заблестели. Этот непроизвольный жест произвел впечатление на бывшего контрабандиста. Одноглазый Валет отошел подальше от сына маркиза и тихонько перекрестился.

Дождавшись ночи, отряд неспешно поехал по тракту в направлении трактира. Мясник приказал обмотать лошадям подкованные копыта мешками, в которые наложили травы и листьев, поэтому кавалькада въехала во двор «Трех корон» бесшумно. Свет уже не горел, лишь одинокий масляный фонарь над дверью приглашал путников войти.

Мясник выжидательно посмотрел на маркиза.

Тот зычным голосом крикнул:

– Именем короля!

И конники ворвались в трактир. Никто даже не предполагал, что на отряд Мясника будет устроена засада. Неожиданно из стоявшей около трактира конюшни стали выскакивать вооруженные люди; Первым их заметил маркиз, который остался во дворе перед входом в трактир, придерживая Антуана. Он громко закричал и, пришпорив лошадь, помчался прочь от нападавших. Если бы не сын, то де Ланж бесстрашно вступил бы в бой с противниками, но обещание заботиться о сыне и не подвергать его опасности заставило маркиза постыдно ретироваться.

На крик де Ланжа из трактира выскочил Мясник, правая рука и телохранитель Жоржа. Он мгновенно оценил ситуацию и, вытащив из-за пазухи пистолет, выстрелил в нападавших. Бежавший впереди остальных контрабандист упал, а остальные на секунду остановились, что дало возможность Мяснику вытащить из ножен огромную саблю и бесстрашно ринуться на них. Из трактира тоже доносились звуки борьбы и крики раненых. По-видимому, там ждали в засаде бандиты.

Маркиз, отъехав на достаточное расстояние, опустил Антуана на землю, строго-настрого наказал ему сидеть тихо и ждать, пока за ним не приедет он или Люка, и ринулся в атаку на бандитов. Его появление оказалось весьма кстати, так как нападавшие, оправившись от неожиданного удара Мясника, начали теснить рыжего Люку, численно превосходя его. Мясник яростно отбивался, ловко орудуя огромной саблей, и у его ног валялись двое, которым уже не суждено было встать, но контрабандисты, а это были корсиканцы, прекрасно владели своими длинными ножами, к тому же один из них подобрал отброшенный Мясником в пылу борьбы пистолет и начал его перезаряжать.

Маркиз влетел на коне, точно вихрь, в самую гущу боя, сразу уложив ловким ударом одного из нападавших. Ободренный подкреплением Мясник обрушил саблю на другого корсиканца, разрубив страшным ударом надвое его голову.

Антуан немного подождал, пока отец окажется в освещенном круге, который отбрасывал на дерущихся мужчин масляный фонарь перед входом в трактир, и осторожно пошел поближе, с любопытством принюхиваясь к воздуху. Ветер доносил до него крики, ругань и, главное, запах боя, аромат ярости и страха. Во рту Антуан почувствовал солоноватый привкус крови. Между зубами заскрипели мельчайшие частички железа, которым взрослые безжалостно резали живую плоть друг друга. Железо смешивалось с кровью и окислялось прямо во рту. Антуан аккуратно попробовал кончиком языка полученную через воздух новую пищу, словно ценитель, гоняющий по нёбу глоток терпкого вина. Живительный вкус заставлял маленького мальчика все ближе и ближе подходить к освещенному кругу с дерущимися мужчинами. Оказавшись у прохладной каменной стены, Антуан прижался к ней, выглядывая из-за угла и наблюдая за происходящим.