Джойс Оутс - Зомби

И тогда я понял, что способен надеть ЛИЦО НЕИЗВЕСТНОГО. Которого не узнает НИКТО НА ВСЕМ СВЕТЕ. Я мог бы путешествовать по миру КАК ДРУГОЙ ЧЕЛОВЕК. С таким лицом я мог бы вызывать ЖАЛОСТЬ, ДОВЕРИЕ, СОЧУВСТВИЕ, ИЗУМЛЕНИЕ И БЛАГОГОВЕНИЕ. Я мог бы ВЫЖРАТЬ ТВОЕ СЕРДЦЕ и ты, ублюдок, об этом в жизни не догадался бы.

Звонил телефон, это была мама. Спросила, как дела, и я рассказал. Спросила, как моя учеба в техколледже, и я рассказал. Спросила, как мои носовые пазухи, и я рассказал. Спросила, как работа управляющим (что было папиной идеей для К_ П_, а не маминой), и я рассказал.

Разве не прошло еще полгода с тех пор, как я в последний раз был у зубного, спросила мама, и я сказал, что не знаю, и мама сказала, ей кажется, что полгода уже прошло, а то и год? и разве я не помню, сколько мне пришлось лечиться у зубного десять лет назад из-за того, что я отказывался ходить на регулярный осмотр и чистить зубы, и я ответил, и мама спросила, записать ли меня на прием? у доктора Фиша? Я стоял с телефонной трубкой в руках и смотрел, как за открытой дверью дальше по коридору возле почтовых ящиков парень по имени Акил разговаривает с другим, по имени Абделла, и гадал, о чем они говорят. Если бы я только мог их слышать, если бы знал их язык.

Не мог вспомнить, где я их спрятал. Обшаривал балки, покрытые паутиной и высохшими оболочками насекомых, и рука ничего не находила. ОЧКИ С КРУГЛЫМИ ЛИНЗАМИ И ОПРАВОЙ ИЗ ПРОЗРАЧНОГО ПЛАСТИКА. В школе, в соседнем ряду — его шелковистые волосы и лицо, на которое я смотрел, и свет отражался в ответ от его очков, будто между нами была ТАЙНАЯ СВЯЗЬ.

Только вот ее не было.

А может, и была, но он ее отрицал. Если я становился слишком близко в очереди в столовой, он меня отталкивал. Брюс и его друзья — я проскальзывал к ним за спины и притворялся, что стою вместе с ними, иногда прижимался к ним, к чьей-нибудь мальчишеской спине.

БРЮС БРЮЮС БРЮЮЮЮС! шептал я, стискивая во рту пальцы и уткнувшись ртом в промокшую от слюней подушку.

В моих снах случалось чудо, и я становился БРЮСОМ.

Его родители пришли поговорить с мамой и папой. Я спрятался, прислушиваясь к их жутким голосам. Наконец за мной явился папа — «Квентин! Квен-тин!» — он был весь красный, с запотевшими очками и мелко дрожащей бородкой, когда нашел меня, свернувшегося за мусорным ведром в кухонном шкафчике под мойкой, будто большая улитка. «С чего это ты вздумал от меня прятаться, сын? Думаешь, от меня можно спрятаться?» Привел меня за руку в гостиную, где на диване с обивкой из кремовой парчи сидела мама, натянуто улыбаясь, и двое незнакомцев, мужчина и женщина, родители Брюса, их лица были злыми, а взгляды — словно битое стекло, и папа стоял, положив руки мне на плечи, и спрашивал ровным голосом, как кто-то в теленовостях, специально ли я сделал Брюсу больно? специально ли я намотал цепь от качели ему на шею и наголову? и я сунул пальцы в рот, я был застенчивым и глуповатым на вид ребенком с широко распахнутыми глазами, и на моем лице легко отражался малейший испуг. Я разглядывал ковер и маленькие круглые пластиковые штучки, на которых стояли кофейный столик и диван, они были нужны, чтобы сберечь ковер, и я гадал, есть ли у них название, и кто вообще стоит за НАЗВАНИЯМИ, почему мы являемся теми, кто мы есть, и так приходим в мир — один из нас БРЮС, а другой КВЕНТИН. Мама быстро заговорила своим высоким голосом, и папа спокойно прервал ее, сказав, что я обязан ответить, мне семь лет, а это сознательный возраст. И тогда я заплакал. Я сказал им — нет, это Брюс, это Брюс сделал мне больно, напугал меня, пригрозив, что задушит цепью от качели, потому что я отказывался трогать у него между ног, но я вырвался, вырвался и прибежал домой, я горько плакал, у меня были ссадины на локтях и коленях и грязь на одежде.

И мама меня обняла, и я замер, избегая касаться ее груди, или живота, или мягкой области между бедрами.

И папа сказал, что все в порядке, я прощен. И родители Брюса поднялись, они еще злились, но утратили всякую силу. Папа Брюса бросил мне вслед, словно дразнясь, как мальчишка: « И что же ты сделал с очками нашего сына? »

Звонила мама. Оставила сообщение на автоответчике, о том, что она записала меня к доктору Фишу. И еще — не хочу ли я пообедать у них в воскресенье.

Когда она звонила, я был на третьем этаже в комнате у Акила и при помощи отвертки открывал каминную решетку, которая заклинила от ржавчины и открывалась только наполовину. Я стоял, согнувшись в три погибели, к лицу прилила кровь. Акил родом из Калькутты, из Индии. Может, он индус? Физик-аспирант и, вероятно, один из папиных учеников, но я бы ни за что не стал этого выяснять, а Акил ни за что бы не связал УПРАВЛЯЮЩЕГО этого здания в таких джинсах и толстовке с ПРОФЕССОРОМ Р_ П_, таким выдающимся человеком.

Акил робкий и смуглый, и стройный, как девушка. В свои двадцать пять как минимум он выглядит на пятнадцать. Их кровь так отличается от нашей. Древняя цивилизация. Обезьяноподобная. По-английски он говорит столь тихо и шелестяще, что я едва слышу: «Спасибо, сэр». Следя за тем, чтобы НЕ ВСТУПИТЬ В ЗРИТЕЛЬНЫЙ КОНТАКТ, в нашей взаимной неловкости я все же взглянул на него, а он смотрел на меня и улыбался. Глаза водянисто-карие, как могли бы быть у обезьяны, в них теплые искорки.

О боже, мой взгляд соскользнул по нему вниз, по его гибкому телу. Растаял у него между ног. Стекся мерцающей лужицей к его ногам.

Не прошло незамеченным, что К_ П_ быстро поднялся. Из этой комнаты нужно было уходить. Мой голос был по-американски громким, пластика неуклюжей, но, думаю, в этой ситуации любой УПРАВЛЯЮЩИЙ любого дома с меблированными комнатами в Юниверсити-Хайтс сказал бы: «Все в порядке, это моя работа».

В четверг у К_ П_ выдался занятой денек!

Дела по дому. Завтрак в фургон из автомобильного ресторана «Вендиз» на улице Ньюэйго. Закатил два колеса спидов, запил черным кофе. Заскочил на Третью в «ХХХ-ВИДЕО» вернуть записи с прошлой ночи и взять другие, новый выпуск. Все нормально. На 10 утра назначен прием у мистера Т_ в окружном административном здании, в старом крыле за зданием суда. Там надо проходить через металлодетектор, и на тебя косятся двое помощников окружного шерифа. А на втором этаже уголовно-исполнительная инспекция. Дверь мистера Т_ заперта, и мне приходится пару минут подождать, но я в норме, я не дергаюсь. Побрился вечером, принял душ вчера утром — или позавчера. Всегда надеваю галстук, пальто и брючный ремень, как у мистера Т_. Чернокожий, похожий на Бархатного Язычка, тоже ждет своего инспектора, но я не хочу пялиться слишком пристально, и он тоже не хочет. И мистер Т_ вызывает меня в кабинет и жмет мне руку и: «Присаживайтесь, Квентин, как идут дела?», и я отвечаю. «Как ваша работа управляющим?», и я отвечаю. «Как ваша учеба в техколледже Дейл?», и я говорю — неплохо, четверка по введению в программирование, четверка по введению в инженерию, и мистер Т_ кивает и делает какую-то запись. Как бы то ни было, сомнений в моих ответах не выражает.