Саймон Бекетт - Доктор Дэвид Хантер [компиляция]

Вина была не его, а то, что он предлагал, означало поездку миль в пятьдесят в обе стороны в конце выходных. На обратном пути он попадет в пробки, а по возвращении потратит время, чтобы поменять свечи.

— Какой второй вариант? — спросил я.

В Кракхейвене есть заправочная станция, свечи там должны продавать. Станция местная и по выходным не работает, но завтра утром откроется. Но в этом случае вам придется провести у нас еще одну ночь.

Я настолько не хотел уезжать вечером, что не знал, как реагировать. Вести машину после прогулок по болотам — не хватит ли испытывать сегодня судьбу? Самое разумное остаться в эллинге до завтра, а Траск сказал, что он не возражает. Однако Кларк недовольна, что я впутал в дело родных Эммы Дерби, и лишние сутки у них только подольют масла в огонь.

— Эта заправочная станция случайно называется не Кокер? — спросил я, вспомнив свою попытку вызвать механика.

Рэйчел подозрительно посмотрела на меня.

— Нет. А что?

— Неважно.

Какое-то мгновение мне казалось, что она продолжит выяснения, но она промолчала и только заметила:

— Я бы выбрала второй вариант. Могу купить в Кракхейвене свечи, и к обеду вы отсюда отчалите. Все зависит, насколько вы спешите.

Вообще не спешил. Тем более вспоминая о пустой лондонской квартире. Но продолжал колебаться.

— Что говорит Краск?

— Эндрю не возражает. — Рэйчел откинула со лба прядь темных волос, и на мгновение я заметил ее сходство с сестрой. — Здесь вы никому не мешаете.

Я вспомнил свой разговор с Ланди. Заверяя инспектора, что уеду, как только починят мою машину, я не сказал ему, когда закончится ремонт. Если Траск не возражает, лишняя ночь не имеет значения.

Кроме того, меня уже исключили из расследования.

— Можно дойти отсюда до Кракхейвена пешком? — Я достаточно доставил семье хлопот, чтобы гонять Рэйчел за свечами.

— Можно. Но это почти час в зависимости от того, как высоко стоит вода. И какой смысл, если я все равно туда еду? — Она внезапно улыбнулась, и в ее улыбке я заметил тень смущения. — Если вам так легче, можете поехать со мной.

Существовало множество причин, почему я не должен был этого делать. В душе вспыхнула короткая ожесточенная борьба.

— С удовольствием, — ответил я.

Спал я лучше, чем за многие последние месяцы. Правда, спал и в свою первую ночь в эллинге, но тогда организм боролся с инфекцией и сон больше походил на изнеможение. Сегодня он был глубоким, укрепляющим, каких я почти не помнил.

Пообещав заехать за мной утром, Рэйчел ушла, оставив меня размышлять, правильно ли я поступил. День только перевалил за половину, и я не знал, как провести остаток времени. Ни Интернета, ни телевидения в эллинге не было. Ни книг, ни музыки и никакой работы. Обычно, занимаясь расследованием, я пользовался вынужденным бездействием, чтобы знакомиться с отчетами и сообщениями по делу. В данном случае таких не было. И хотя ноутбук был при мне, я даже не мог выйти в Интернет, чтобы проверить почту.

Но в данном случае потребность работать, что-то делать довлела не так сильно, как обычно. Рэйчел предложила привезти еще съестного, но у меня еще достаточно осталось. И если я не возражал против супа и яиц, то мог вполне продержаться до утра. Выходить из дома не было нужды, и я никуда не пошел. Устроился в кресле у окна и, наблюдая за неспешным приливом, старался не искать тайных смыслов в невинном предложении подбросить меня до Кракхейвена.

Побуждаемый урчащим желудком, я приготовил ранний ужин: остатки томатного супа, омлет и тост. Хоть и не высокая кухня, но я наслаждался каждым куском. А когда на небе погас последний свет, отправился на послеобеденную прогулку, но на этот раз в ту сторону, где протока впадала в русло. Идти оказалось намного легче, чем утром в Бэкуотерс. Тропинки как таковой не было, но земля под ногами оказалась суше и плотнее — болота уступили место невысоким дюнам, покрытым жестким колючим тростником. Через некоторое время мне попалась заросшая дамба из гравия — часть преграждающих прилив сооружений, которые запустили и позволили разрушаться, так что вода снова овладела сушей. Забравшись на насыпь, я взглянул на берега устья. Решил, что островок огней — это Кракхейвен, а звездочки на море — свет на контейнеровозах, медленно двигавшихся вдоль темнеющего горизонта.

Я пошел бы дальше, но надвигалась ночь, и я повернул обратно, обуреваемый странным, незнакомым беспокойством, природу которого я сначала не мог определить. И только на пороге эллинга сообразил, что вид устья напомнил мне о песчаной банке, где обнаружили тело.

Я постарался выкинуть мысль из головы, убеждая себя, что расследование больше меня не касается. Не получилось. Пусть меня исключили из команды, но мыслительный процесс продолжался. Хотя исключили пока не полностью — Ланди просил переслать ему мои фотографии кроссовки. В эллинге нет Интернета, но я хотя бы перенесу снимки из фотокамеры в ноутбук. Вместе с теми, которые сделал на песчаной банке.

И если, пока этим занимаюсь, лишний раз на них взгляну, какой от этого вред?

В эллинге я поставил чайник и соединил фотоаппарат с ноутбуком. И, попивая чай, стал разглядывать снимки. На большом экране выявилось больше деталей, но поскольку значительная часть стопы скрывалась в кроссовке, я не узнал намного больше того, что выяснил раньше. Некоторое время разглядывал ярко-красный носок, увеличивая изображение, чтобы рассмотреть ткань. Хотя я не большой знаток в этой области, почти не сомневался, что материал искусственный, а не естественный, — полистирол или другая синтетика.

Это была всего лишь догадка, зато в другом я был абсолютно уверен: на пятке кроссовки под грязью прятались напечатанные слова, которые я раньше не заметил. Слишком мелкие, чтобы разглядеть на экране фотоаппарата, но видимые на ноутбуке. Я опять увеличил изображение, добавил контраста и сумел прочитать. Три то ли выдавленных, то ли выпуклых слова на резиновой основе пятки: сделано в Китае.

Дешевая кроссовка и цветистый синтетический носок не соответствовали сформировавшемуся у меня образу Лео Уиллерса, но это теперь проблема не моя, а Ланди. Но я все равно открыл сделанные на песчаной банке снимки. Правый голеностопный сустав виднелся из брючины, но не настолько, чтобы что-нибудь рассмотреть. Я перешел к изображениям головы. Рана была точно такая ужасная, как я запомнил. По выходному отверстию попытался установить траекторию выстрела.

Бессмысленные усилия. По фотографиям я не сумею выяснить больше того, что выяснят полицейские. Не позволяя себе уйти с головой в работу, я заставил себя закрыть ноутбук — понимал: она принесет одни разочарования. Заварил чай и перед тем, как лечь в постель, глядел, как на протоку опускается ночь.