Саймон Бекетт - Доктор Дэвид Хантер [компиляция]

Нехарактерная ошибка для Кларк, но она уже сутки на ногах.

— Хорошо, — пообещал я, не придав ее словам значения, но она еще не кончила.

— Напутали с недосыпу. — Ее тон слегка изменился. — Для вас письмо не представляет интереса, но я прошу вас никому о нем не упоминать.

Во мне проснулось любопытство.

— Разумеется, не буду.

— Тогда все в порядке.

— Удалю в лучшем виде.

— Спасибо, доктор Хантер.

Кларк повесила трубку. Что еще за загадки? Я направился к компьютеру. Отправленное несколько минут назад письмо находилось в папке входящей корреспонденции. Не было ни темы, ни текста, только вложение. Немного поколебавшись, я открыл его.

Вложение представляло собой копию свидетельских показаний. Когда я увидел, чьи они, мою усталость сняло как рукой. Подавшись вперед, я стал читать о событиях двадцатипятилетней давности.

Лето, когда Лео Уиллерсу исполнилось девять лет, было отмечено долгим периодом небывалой жары. Августовские температуры поднимались до уровня средиземноморских, грозя засухой и нехваткой воды. Днем царило безветренное пекло, ночью мучила влажная духота.

Но Лео это не огорчало. Он наслаждался солнцем, а бриз с моря у летнего дома родителей помогал переносить обжигающий зной. Вдали от придирчивых взглядов учителей закрытого интерната и одноклассников с их стайной психикой он мог наконец расслабиться. Наедине он был самим собой.

А в обществе остальных людей ощущал себя существом другого теста.

В Уиллетс-Пойнте его предоставляли самому себе, за исключением воскресных обедов и визитов изредка приезжающих для охоты гостей, когда он должен был принимать участие в общем веселье. Все остальное время родители позволяли ему развлекаться самому. И одиночество ему давалось легче, чем общение с ними. Особенно после того, что произошло на Пасху.

Лео понимал, что это нехорошо, но однажды незаметно проник в родительскую спальню и стал примерять материнские платья. Обычное смущение и неудовлетворенность отступили, как только он увидел себя в зеркале преобразившимся. Пусть наряды были ему велики, отражение демонстрировало его истинную сущность. Фальшивым был повседневный Лео.

Он рассчитывал провести в спальне несколько минут, но потерял ощущение времени и попался. Лео никогда не видел отца таким рассерженным. Это было страшнее его обычного холодного презрения. Он бросился к матери, надеясь, что та вмешается, но она отвернулась.

До сих пор, вспоминая тот случай, он страдал от стыда и унижения. Надеялся, что все исправится, когда они приедут в Уиллетс-Пойнт, но этого не случилось. Вдобавок заболел шофер отца, и на лето ему нашли замену — молодого человека с самодовольной ухмылкой в глазах и оспинами на лице. Его фамилия была Портер.

Лео он не понравился. Портер служил в армии и там водил машину. В те дни, когда его услуги не требовались сэру Стивену, он поручал ему следить за сыном. С этих пор Лео не чувствовал прежней свободы — Портер ходил за ним по пятам. Они катались к морю, гуляли вдоль дамбы, забирались в заводь. Портер никогда не играл и не разговаривал со своим подопечным — молча курил, явно недовольный обязанностями няньки. Казалось, лето окончательно испорчено.

Однажды на берегу у дамбы их поджидала молодая женщина. Портер, улыбнувшись, попросил подопечного отлучиться на часок, и Лео с удовольствием послушался. С тех пор это стало правилом — они шли на берег, и Портер там с кем-нибудь встречался. Иногда с той же самой женщиной, иногда с другой. Лео ни разу не пришло в голову сообщить об этом отцу. Его все устраивало — он оставался один и мог идти, куда хотел.

Так он познакомился с Роуэн.

Она появилась, когда он в одиночестве сидел на песчаной дюне — скромная девочка с веснушками и льняными волосами. У Лео было мало опыта общения с девчонками, но ее общество он нашел интереснее общения с одноклассниками в интернате. Роуэн жила в Бэкуотерсе, ее мать работала в Кракхейвене, а отец большую часть времени проводил дома. Он писал книги о природе для школ и раньше во время каникул гулял с дочерью в солончаках.

Но отец заболел и больше не гуляет. Роуэн не знала, что с ним, он стал на несколько дней запираться в своем кабинете. Но даже когда выходил, ни с кем не разговаривал. Мать Роуэн говорила, что его надо оставить в покое. И девочка развлекалась сама, как умела.

По часу каждый день, как и Лео.

С тех пор они встречались постоянно. Не обязательно оставались на дюнах, гуляли по солнцу. Уходили в любимые заводи Роуэн. Она там знала каждый бочажок, каждую протоку, где безопасно бродить даже в прилив и куда лучше не соваться. Они рассказывали друг другу о том, о чем с остальными молчали. Роуэн слышала, как мать иногда плачет, а иногда кричит на отца, который все больше от них отдаляется. Лео признался, как ненавидит интернат и своих одноклассников. Даже не скрыл, как боится отца.

Как-то рассказал о переодевании в материнские платья.

При этом его лицо горело от стыда, но Роуэн не увидела в его поступке ничего дурного. Сказала, сама занимается тем же, и Лео почувствовал прилив незнакомого раньше счастья. Впервые в своей юной жизни он нашел человека, с кем мог свободно говорить и делиться секретами.

Впоследствии он не мог вспомнить, кому пришла в голову эта мысль. Только помнил, как она их взволновала. Они строили планы на следующий день, а затем пришло время расстаться. Уходя, Лео был так увлечен, что не заметил Портера, пока тот не заговорил.

Шофер стоял между двумя дюнами, и от его сигареты вился голубой дымок. Лео быстро оглянулся на удаляющуюся с пляжа маленькую фигурку девочки. Портер ухмыльнулся и погрозил ему пальцем: «Что скажет твой отец?»

У Лео оборвалось сердце. Первой мыслью было: что, если Портер подслушал, что они задумали с Роуэн. Но шофер был слишком далеко. И как только Лео это понял, его охватило другое чувство: он ненавидел это ухмыляющееся лицо. Его трясло от того, что работник отца может грозить разрушить его новую драгоценную дружбу. И мальчик выпалил: «Он скажет, что платит тебе не за то, чтобы ты курил или встречался с девушками».

Изъеденные оспинами щеки Портера потемнели, но он промолчал.

На следующий день Лео дождался, когда дом скроется из вида, и попросил выпустить его из машины. Портер заартачился, но мальчик понимал, что разоблачения не хочет ни одна из сторон. И когда он сказал, что видел, как шофер выносил коробки из летнего домика на их территории, тот съехал на обочину. Он больше не улыбался и выругался сквозь зубы, когда Лео выбрался из машины и сказал, что он может ехать.

Но послушался.

Когда звук мотора стих вдали, Лео поспешил к летнему домику, который прятался в гуще деревьев и кустов — маленькое одноэтажное строение из прибитых внахлест к деревянному каркасу досок. Подразумевалось, что он похож на швейцарское шале и в прошлом служил для развлечений. Но это было до того, как родился Лео. Теперь, состарившийся и обветшалый, он превратился в кладовую.