Бренда Новак - Ее худший кошмар

— И что теперь?

— Я бы хотела заменить Мартина и Тима и продолжить работу. А офицер Феррис позаботится о наборе новых кадров в службу охраны.

— У средств массовой информации настоящий праздник, — задумчиво заметила Дженис.

— Понимаю. Извините, если можете.

— Чего они не понимают, так это что коррупция может иметь место в любой тюрьме.

В окно кабинета заглянул солнечный луч — такая редкость в это время года, что Эвелин невольно подняла голову, чтобы полюбоваться им.

— Верно. Но вот деятельность Фицпатрика наложила темное пятно на всю команду психиатров и психологов.

— Я не видела Фицпатрика в новостях. Кто-нибудь кроме нас двоих в курсе того, что он позволял себе во время сеансов?

Застигнутая врасплох этим вопросом, Эвелин забыла про солнце.

— Нет. Вернее, да. Хьюго, но…

— Хьюго мертв.

— Да. — Разумеется, Амарок тоже знал, но Эвелин предпочла об этом умолчать. Ведь он все равно никому ничего не скажет.

— Вы сказали, что Фицпатрик уничтожил ряд файлов на тюремных компьютерах. Вряд ли они понадобятся кому-то из ваших коллег.

— Они сохранились в облаке…

— Где вряд ли их станет кто-то проверять. Нам нет резона для беспокойства. Мы его не увольняли. Он уволился сам.

— Тоже верно…

— Тогда, с моей точки зрения, вся эта история с Уиткомбом, Кушем и Петровски не имеет никакого отношения ни к вам, ни к вашим коллегам психологам, ни к вашим пациентам. Дисциплину нарушили офицеры охраны, поэтому все вопросы к администрации тюрьмы. Что я и намерена обсудить с начальником службы охраны.

Эвелин открыла было рот, однако так и нашлась, что сказать.

— Феррис должен быть строже со своими кадрами, — продолжала Дженис. — Мы не можем позволить себе негатив в деятельности любой из тюрем, не говоря уже о Ганноверском доме. Передайте ему, что я свяжусь с ним, как только вернусь в Штаты.

Не зная, как на это реагировать, Эвелин прикрыла ладонью рот. Она часом не ослышалась? Дженис только что разрешила ей работать дальше, как будто ничего не случилось? А ведь она была уверена, что последствия будут самыми серьезными! Возможно, так и было бы, узнай Дженис о том, что у них происходит, раньше.

— Доктор Тэлбот? — раздался в трубку голос ее начальницы. — Алло? Вы меня слышите?

Эвелин прокашлялась.

— Да, я вас слышу. Как прошла свадьба?

— Я бы получила гораздо большее удовольствие, если бы мне нравился мой зять, — сказала она. — Желаю вам удачи в поиске новых кадров.

— Спасибо. А вам приятного возвращения домой.

Дженис положила трубку, а в следующий момент в кабинет Эвелин, все еще пребывавшей в состоянии шока, вошла Пенни.

— Пока вы разговаривали по телефону, звонил доктор Фицпатрик.

Эвелин невольно поморщилась.

— Только не говори, что он хотел поговорить со мной.

— Нет, он знал, что вы не захотите разговаривать с ним.

— Тогда что ему было нужно? Папки, которые он не взял с собой, или что-то еще?

— Он спрашивал, может ли он принести вам свои самые искренние извинения. Он также велел передать, что при первой же возможности уедет назад домой.

Благодарная Фицпатрику за то, что ему хватило порядочности признать свою неправоту, Эвелин кивнула.

— Спасибо, — ответила она и, прежде чем набрать номер детектива Грина, дождалась, когда Пенни выйдет в коридор.

— Теперь кредитка у вас? — спросила она у него без всякой преамбулы.

— Да, — ответил Грин. — Правда, теперь она нам не нужна. Гарзу уже не привлечь к ответу.

— По крайней мере родные его жертв будут знать, что это дело его рук и что его самого больше нет в живых. Это должно принести им пусть небольшое, но удовлетворение.

— Да, и сэкономить налогоплательщикам кучу денег. Я ваш должник, доктор Тэлбот. В один прекрасный день я непременно приеду к вам и посмотрю на ваш Ганноверский дом.

— Буду только рада.

— Я также хотел сказать, что дочь Элен ждет ребенка и планирует назвать дочь в вашу честь.

От этих слов Эвелин стало светлее на душе. К ней вернулось хорошее настроение, вернулась надежда, хотя бы потому, что она не была уверена, будут ли когда-нибудь у нее собственные дети.

— Спасибо. Очень приятно.

— Вы заслужили это и гораздо большее. — Она уже прощалась с Грином, когда в открытую дверь ее кабинета постучался Феррис.

— Доброе утро, — сказала она и махнула рукой — мол, входите.

Он подошел к ее столу и вопросительно посмотрел на нее.

— Оно действительно доброе?

Эвелин улыбнулась и жестом указала на окно.

— Еще какое? Вы видели солнце?

Джаспер Мур — сейчас он носил имя Энди Смит, а за прошедшие годы сменил еще несколько — сидел за столом с двумя дочками своей жены, пока та готовила им всем завтрак.

— Пап, что ты читаешь? — спросила старшая, восьмилетняя Миранда, и вытянула шею, чтобы посмотреть газету.

Джаспер оторвал глаза от статьи, которую перечитал уже дважды.

— Статью об одной женщине, которая руководит тюрьмой на Аляске.

— А где Аляска? — спросила младшая сестра, шестилетняя Челси, и встала на стуле на коленки.

— Это такое далекое-предалекое место, и там очень холодно, — ответил Джаспер.

— Холоднее, чем здесь? — уточнила девочка.

Джаспер усмехнулся.

— Мы живет в Аризоне. Почти везде холоднее, чем здесь.

Челси надула губы.

— Только не сегодня. Сегодня у нас дождь.

Джаспер сделал глоток кофе.

— Верно, даже у нас время от времени идет дождь, — согласился он.

— А сколько людей живет на Аляске? — задала новый вопрос неугомонная Челси.

— Не очень много, — ответил он. — Это уже край земли.

— А что такое край земли?

Ему следовало предвидеть этот вопрос.

— Это такое огромное пустое пространство, где живут разные звери.

Миранда, нахмурив брови, пристально разглядывала — фото Эвелин.

— А зачем такой красивой тете тюрьма в таком холодном месте?

— Это тюрьма нового типа. Они там пытаются заглянуть людям в головы, — пояснил Джаспер.

— А это можно? — Челси поморщила носик.

— Они пытаются.

— А разве это не больно? — На лице девочки был написан ужас.

Хиллари, жена Джаспера, сняла с плиты сковородку.

— Вряд ли такое место, как тюрьма, должно быть приятным. Туда сажают очень плохих людей.

— Вот и мне кажется, что это не очень приятное место, — сказал Челси.

— Думаю, Эвелин Тэлбот там не так уж и плохо, — заметил Джаспер. — Она ведь не сидит за решеткой. Подозреваю даже, что ей нравится ее работа и она уверена, что делает что-то полезное.

— А ты так не думаешь? — спросила Хиллари.

По лице его жены уже пошли небольшие морщины, и Джасперу это не нравилось. Неужели нельзя сделать ботокс или что-то в этом роде? Да и вообще, что она могла ему предложить? Разве что доступное тело, когда ему требовался секс, и деньги, которые она зарабатывала как медсестра. Ее заработок — единственное, на что он мог рассчитывать, когда сидел без работы, а он чаще сидел без нее, нежели работал. Кстати, именно по этой причине от него ушла его первая жена.