Бренда Новак - Ее худший кошмар

— Я задал тебе вопрос, — напомнил он ей.

Ах да, он спрашивал, хочет ли она есть.

— Уверена.

— Тебе холодно?

— Нет.

Больше нет. Ей была приятно ощущать себя в его объятиях. И вместе с тем ей хотелось сбросить с себя его руки. Какая-то ее часть даже мечтала вновь попробовать заняться с ним любовью. Может, и вправду стоит? Пусть это произойдет. Давно пора снести этот глупый эмоциональный барьер.

Другая же ее часть жаждала от него отгородиться. Может, даже не стоит пытаться? Страх отнимал у нее то, что доставляло радость другим. Но в том, чтобы поддерживать дистанцию, была своя логика — как и в том, чтобы уступить. Хотя Амарок наверняка не идет ни в какое сравнение с Джаспером, вдруг он окажется совсем не тем, кем казался? Такое может случиться с любым.

Даже если он окажется тем, кого она способна полюбить, сможет ли он справить с той тяжкой ношей, какую она тащит на себе по вине Джаспера?

— Ну вот ты и успокоилась. Надеюсь, ты не против? — спросил он.

— Того, что ты меня держишь?

Он постарался заглянуть ей в лицо.

— Что я тебя обнимаю.

Не совсем . Вес его рук пробудил в ней желание вырваться на свободу, победить которое ей удалось лишь благодаря тому, что она раз за разом повторяла про себя: не обращай внимания. Но минуты шли, паника начала отступать. И она поняла, что в принципе все хорошо. Пока. Амарок не слишком крепко сжимал ее, лишь пытался в дополнение к эмоциональной поддержке создать физический уют.

— Ну, так как? — спросил он.

— Нет, не против, — призналась она. Затем глубоко вздохнула и добавила: — Хочешь повторить попытку?

Он пробежал пальцами по ее влажным волосам.

— Попытку чего?

Возможно, он задумался о расследовании. Ей же не хотелось думать ни о Джаспере, ни о Лоррейн или Даниэль, ни о Фицпатрике, Хьюго и даже Ките. Обо всем том, что загнало ее под душ.

— Заняться любовью.

— Нет.

Она не ожидала столь резкого и недвусмысленного ответа.

— Даже не хочешь сделать вид?

— Я держу тебя вовсе не затем, что надеюсь, что мне повезет на этот раз.

— Что ж, я это ценю. Но если даже надеешься, я не против.

— Ответ по-прежнему «нет». Ты не готова.

Будет ли она когда-нибудь готова? Пока что не похоже. Может, ей стоить самой приложить усилия, чтобы сломать собственное сопротивление?

Может, сбросить с себя полотенце, обнять его за шею и поцеловать? Увы, она не была уверена, что тем самым заставит его передумать. У него был тяжелый день. Он устал. А еще он наверняка обвиняет ее — пусть даже чуть-чуть — в том, что теперь происходит в его жизни.

— Тебе не интересна та, что перенесла эмоциональную травму? — поддразнила она. — Это почему же?

Он расплылся в лукавой улыбке, но затем едва заметно пожал плечами.

— Я еще не вычеркнул тебя из моих планов.

— В Хиллтопе масса женщин, у которых нет моих проблем. Думаю, тебе лучше обратить внимание на них.

— Спасибо за совет, но, как мне кажется, я уже слышал его раньше.

А вот это уже явно сарказм.

— Я серьезно. Обещаю, что не стану тебе мешать, если вдруг подвернется такая возможность.

Эвелин попыталась встать, но он лишь сильнее сжал руки.

— Прекрати.

Она замерла.

— Что именно?

— Прекрати отталкивать меня.

Было ясно, что он имеет в виду нечто большее, нежели данный момент.

— Если бы ты знал, что для тебя хорошо, ты бы уже давно убежал в горы.

— Я подумывал над этим.

— И что тебя остановило?

— Я еще не готов сдаваться.

— Потому что…

Он отодвинул край полотенца и заглянул под него.

— Я слишком сильно тебя хочу. С того самого момента, как впервые увидел тебя.

На Эвелин накатилась волна разочарования.

— И теперь наверняка жалеешь об этом.

Его теплая рука легла ей на грудь.

— Ты еще прекрасней, чем я думал. И слаще — даже несмотря на свое упрямство.

Все ее тело напряглось, но только в хорошем смысле — точно так же, как тогда, когда он поцеловал ее в коридоре той ночью. Она вспомнила, как его пальцы скользнули ей межу ног, как ее тотчас пронзило удовольствие, и она попыталась сдвинуть его руку ниже. Ей хотелось вновь испытать то пьянящее чувство, которое на какой-то миг испытала в тот вечер. В ее жизни почти не было таких моментов. Может, тогда она сможет все забыть?

Эвелин на миг встретилась с ним взглядом, но Амарок намеренно отвел глаза. Затем вернул на место край полотенца и отнес ее в гостевую комнату, где оставил ее в одиночку сражаться с собственными демонами.

Она была в доме полицейского. Мужчина следовал за ней. Как жаль, что он не муха на потолке, тогда она точно его не заметит. Не забыл ли он чего, когда рубил на куски тела? Пропустил какую-то улику? Интересно, что известно сержанту?

Эти вопросы сводили его с ума. С другой стороны, ему нет повода волноваться. Весь город буквально стоит на ушах.

Вряд ли этот коп что-то знает.

Сказав себе, что ему нечего бояться, особенно со стороны копа, который за свою жизнь не расследовал ни одного убийства, он глубоко вздохнул. Амароку его никогда не перехитрить. Похоже, он слишком увлечен Эвелин, чтобы думать о чем-то другом, кроме как трахнуть ее. А вот то, что она увлечется молодым полицейским, — этого он никак не ожидал. И это сильно ему не нравилось.

Эвелин проснулась в постели в гостевой комнате Амарока. В бесконечной аляскинской зиме, даже открыв глаза, она ничего не увидела. Солнце встанет гораздо позже — если вообще выглянет из-за туч. Но она хорошо запомнила запах чердака. У нее также не возникло вопросов на этот счет, что не давало ей покоя. Ей было слышно, как Амарок ходит по дому. Вскоре до нее донесся запах свежего кофе.

Который час? Она понятия не имела. Скорее всего, еще довольно рано. Но Эвелин на всякий случай заставила себя вылезти из постели — кто знает, вдруг она ошиблась? После вчерашнего случая ей будет нелегко показаться на работе, но с другой стороны, у нее запланированы другие беседы.

Как только Амарок накануне вечером отнес ее в постель, она надела подаренную матерью теплую пижаму, скорее похожую на большие ползунки. Выглядела она в ней по-дурацки — этакий переросток-младенец, — но переодеваться не стала. Главное, в ней тепло. Надевать же рабочую одежду ей не хотелось, пока она не примет душ.

Когда она прошаркала в кухню, Амарок оторвал глаза от стола и окинул ее пижаму презрительным взглядом.