Томас Харрис - Красный дракон

— Поймали кого-нибудь?

— Нет.

— Жаль, что этот псих напал на Лидсов, ведь до Парсонса оттуда рукой подать.

— А я своей старушенции запретил разгуливать по саду нагишом, — все не успокаивался Микс. — Она, конечно, говорит, что я совсем чокнулся, и кто, говорит, ее там увидит. Все равно нельзя! Я ей так и сказал, откуда, говорю, я знаю, кто тут шляется по задворкам с расстегнутой ширинкой. Полицейские к тебе приходили? Расспрашивали?

— Ага, они всех допросили, кто бывает в этом квартале. Почтальонов тоже. Сам я только сегодня начал там обход, а всю ту неделю работал на другой стороне Бетти Джейн-драйв.

Льюис в задумчивости отдирал этикетку со своей бутылки пива.

— Значит, Парсонс звонил тебе на прошлой неделе?

— Ну, да.

— Он заметил, что какой-то человек снимает показания с его счетчика. Если бы он придумал это сегодня, чтобы позлить меня, он бы не стал говорить тебе то же самое на прошлой неделе. А ты говоришь, что не посылал никого из наших. Я там точно не был.

— Может, это кто-то из «Юго-восточного колокола»?

— Может быть.

— Но ведь они этот район не обслуживают.

— Думаешь, нужно сообщить в полицию?

— Не повредит, — изрек Микс.

— Да, пусть Парсонс побеседует с фараонами. Хотел бы я посмотреть, как он в штаны наделает, когда к нему нагрянет дежурный наряд.

Поздно вечером Грэхем еще раз подъехал к дому Лидсов. На этот раз он вошел в него через переднюю дверь, стараясь не видеть следов вторжения, оставленных убийцей. Он уже изучил материалы, исследовал обстоятельства преступления, видел кровавую бойню, в которую превратилась спальня Лидсов. Знал почти все о том, как они умерли. Теперь он хотел знать, как они жили.

Разведка на местности. В гараже Грэхем увидел машину с откидными сиденьями, водные лыжи, не новые, но в отличном состоянии. Там же находились клюшки для гольфа, велосипед с прицепом и силовые снаряды, видно, купленные совсем недавно. Игрушки взрослых мужчин.

Он вынул клюшку из сумки для гольфе и, широко размахнувшись, едва не задохнулся от напряжения. Повесил на место сумку, терпко пахнувшую кожей. Все это принадлежало Чарлзу Лидсу.

Грэхем пошел к дому, отмечая для себя подробности, повествующие о том, как жил Лидс.

Кабинет увешан охотничьими трофеями. Аккуратно выстроились в ряд любимые книги. Ежегодник футбольного клуба, за который Лидс болел. На полках X. Аллен Смит и Перельман <���Американские писатели-юмористы>, Воннегут и Ивлин Во. На столе открытый роман Форрестера. А в небольшой кладовке, примыкавшей к кабинету, дорогое спортивное ружье, фотоаппарат «Никон», кинокамера «Болекс Сьюпер Эйт» и кинопроектор.

Перечень личных вещей Грэхема заканчивался необходимым минимумом рыболовных снастей и подержанным «фольксвагеном». Думая о человеке, обладавшем таким количеством взрослых игрушек, он внезапно почувствовал укол зависти, и сам удивился этому.

Кто он, собственно, был такой, этот Лидс? Преуспевающий юрист, специалист по налоговому праву, заядлый болельщик и футболист, любитель посмеяться. Человек, который будучи смертельно раненным, затеял борьбу с убийцей, встав на защиту своих детей.

Не очень понятное ему самому чувство стыдливости двигало Грэхемом, когда он переходил из комнаты в комнату, перебирая личные вещи Чарлза Лидса. Он убеждал себя, что, занявшись в первую очередь вещами Чарлза Лидса, он как бы спросил у него разрешения прикоснуться к тому, что принадлежало его жене.

Грэхем был уверен, что именно она накликала беду. С той же неизбежностью, с какой кузнечик, заливаясь своей трелью, накликивает на себя смерть в облике огромной красноглазой мухи.

Итак, миссис Лидс.

Ее маленькая туалетная комната располагалась наверху. Поднимаясь на второй этаж, Грэхем старался не смотреть в сторону спальни.

Комната миссис Лидс, отделанная в песочно-желтых тонах, была бы в полном порядке, если бы не разбитое зеркало трельяжа. Пара мокасин так и валялась на полу перед гардеробом, словно хозяйка только что вышла. Халат наброшен на вешалку. Легкий беспорядок в гардеробе, какой бывает у женщины, занятой множеством других забот по дому.

На туалетном столике шкатулка, обитая лиловым бархатом. В ней дневник миссис Лидс. К шкатулке привязан ключик, снабженный ярлыком с инвентарным номером, соответствующим номеру в списке вещественных доказательств.

Грэхем присел на изящный белый стул и наугад открыл тетрадь:

«23 декабря, вторник. Мы сегодня у мамы.

Дети еще спят. Когда мама хотела застеклить веранду, я была против. Мне казалось, это будет уродовать весь вид дома. Но, оказалось, так уютно сидеть здесь в тепле холодным зимним днем и смотреть на заснеженный сад. Невольно думаешь, сколько еще может выдержать мама вот таких рождественских набегов, когда старый дом ходуном ходит от внуков. Надеюсь, впереди у нас еще много счастливых рождественских каникул.

Вчера был трудный переезд из Атланты. Уже когда мы выехали на трассу, пошел сильный снег, и машина еле ползла. Я так устала, собирая детей в дорогу. Когда мы проехали Чэпел-хилл, Чарли остановил машину и вышел. Он отколол от замерзшей ветки несколько сосулек, чтобы сделать мне мартини. Когда он шагал назад, глубоко проваливаясь в снег и смешно загребая длинными ногами, я подумала, что люблю его. Я смотрела на его волосы и ресницы, припорошенные снегом, и думала об этом. Такое странное чувство, как будто что-то хрупкое раскололось у меня внутри, осколком царапнуло по сердцу, и теплая влага разлилась по всему телу.

Надеюсь, меховая куртка придется ему впору. Если он подарит мне это роскошное кольцо, я просто умру от счастья. Проучу как следует эту корову Маделин, чтоб не выпендривалась со своими побрякушками. Четыре невероятной величины бриллианта цвета замутненного льда. А какой чистый лед в лесу! Солнечный свет заливал кабину, и сосулька в моем стакане искрилась радужными бликами. Красновато-зеленое пятнышко играло у меня на руке, и я даже ощущала его тепло.

Он спросил, что мне подарить на Рождество. Я приставила к его уху ладонь и шепотом сказала: „Свою большую палку, дурачок. И засунь ее как можно дальше“.

Лысина у него на затылке покраснела. Он вечно боится, что дети услышат. Мужчины такие подозрительные. Воображают, будто наши взрослые секреты кому-то нужны.

Это место было обильно посыпано пеплом от сигареты следователя.

Стемнело, а Грэхем все не мог оторваться от дневника. Он уже прочитал, как дочери удалили гланды, и как испугалась миссис Лидс, когда в июне обнаружила у себя в груди небольшое уплотнение. („Боже мой! Дети еще совсем маленькие. Что с ними будет?“) Уплотнение оказалось безобидной доброкачественной опухолью, которую легко удалили. Это выяснилось тремя страницами позже.