Соно Аяко - Синева небес

Меня нельзя назвать чрезвычайно нравственным человеком. Просто я считаю, что люди, которые говорят, будто нравственность вышла из обихода, либо судят поверхностно, либо лицемерят. То, над чем ломали головы и будут размышлять люди, может быть как старым, так и новым, интересным и скучным. Из разнообразия тем каждый волен выбрать то, что ему по душе.

Любые ситуации можно рассматривать и оценивать в плане морали. Но я стараюсь избегать всего громкого и кричащего. Меня влечет тайна, недосказанность — от них я успокаиваюсь душой. Если и нравственность считать загадкой, тайной, то она ни в коем случае не должна подавлять человека, не должна господствовать над ним. Нравственность не является мерилом общества, она своя у каждого отдельного человека. Я не хочу ни с кем делиться своей нравственностью. Она похожа на чистый холст, которого еще не коснулась кисть художника, на пустую комнату, в которой разносятся звуки музыки и звучат голоса природы, на лакмусовую бумажку, еще не подвергшуюся воздействию раствора. Следовательно, каждому дозволено поступать так, как ему хочется.

Подумайте, пожалуйста, о завтрашнем дне.

Это относится не только к Вам. Время имеет предел для каждого из нас. Но Вы, возможно, намерены до конца притворяться и лгать.

Однако, раз Вы сделали выбор, то я не стану Вам возражать, хотя все же считаю такую трату времени расточительством. Пожалуйста, постарайтесь максимально использовать отпущенное Вам время.

Мы должны постоянно представлять себя стариками. Даже девятнадцатилетние. Сейчас странное время, когда все стремятся быть моложе. В молодости нет ничего привлекательного. Только старик, живущий с мыслью, что это его последний день, способен остро почувствовать радость и счастье жизни.

Я слышала, что Ваша мать выписалась из больницы. Мне думается, что это хорошо в любом случае. Если человек здоров, у него есть силы крепко стоять на ногах. Я посылаю Вам в письме цветок нарцисса; от него исходит чудный аромат.

19 марта

Госпожа Юкико Хата!

Сегодня идет дождь. Я всегда ненавидел дождь. Ты же когда-то сказала, что очень любишь его. Ты полюбила дождь, работая в саду. По-моему, я правильно запомнил твои слова.

В твоем письме не оказалось никакого нарцисса. Его наверняка выбросили те придурки, что читают мои послания. Я просто уверен в этом. У них голова забита правилами. Они, наверное, решили примерно так: письма получать дозволено, а вот насчет засушенных цветов указаний нет. Можно передавать книги, можно хлеб, можно журналы. А вот цветы в этот список не входят. Эти подонки любят наказывать заключенных. К тому же, они, наверное, вообразили, что это какая-нибудь хитро замаскированная отрава.

Однако все их усилия были напрасными: в том месте, где к листу приклеился цветок, бумага источала легкий приятный аромат. Он сохранился только короткое мгновение. У меня возникло ощущение, будто аромат испарился, едва я его вдохнул.

У меня даже голова закружилась. Это правда. В запахе словно растворен неведомый мне наркотик.

В последнее время мне часто приходит мысль: «Это в последний раз…» Даже когда я смотрю из окна машины, везущей меня на заседание суда, на мелькающий пейзаж, мне думается: «Я вижу это в последний раз…»

Такое со мной впервые. У меня странное настроение. Когда я думаю: «Это в последний раз…» — то малейший пустяк начинает терзать мое сердце.

Как прекрасна была в этом году цветущая магнолия!

На самом деле, раньше я не знал имени этих цветов, не обращал на них внимания. Я решил спросить, что это за цветы, у охранника. Оказалось, что это — магнолия.

Магнолия похожа на птичку, превратившуюся в цветок. Я после смерти превращусь в большое дерево на вершине холма, а птицы после смерти становятся цветами магнолии.

Мне кажется удивительной одна вещь. Те люди, к смерти которых я был причастен, не вызывают у меня сожаления даже после долгих раздумий об их судьбе. Я говорю искренне. Почему люди думают, что я поступил плохо? Объясни мне.

Я не буду протестовать, если ты призовешь меня возносить молитвы за этих женщин и мальчишку или читать сутры. Однако я не считаю их за людей. С Томоко Симадой вышел прискорбный случай. Я думал, что, оставшись нагишом, она побежит к людям просить о помощи. Я не предполагал, что она сорвется с обрыва. Не собирался убивать и Рэйко Сугу, я просто вышвырнул ее из машины, как скомканную бумажку. Она была омерзительно грубой.

Остальные были просто самками, а не женщинами. Они понятия не имели о целомудрии. Только похоть и жадность. Они предстали копиями меня. Объясни, как можно их оплакивать? И этот школьник был точно таким же. Его родители, конечно, кажутся приятными людьми, но он выглядел крайне отвратительным нахалом. Когда я думаю, что он мог стать чиновником и сделать карьеру, у меня мурашки бегут по коже.

Думаю, что по пути на следующее заседание суда я смогу увидеть последние цветы сакуры. Я — глупец. Ведь мог бы любоваться ее цветами вместе с тобой.

26 апреля

Юкико Хате

От тебя давно нет писем, и я прямо схожу с ума. Вот написал «давно», а прошло всего лишь два месяца. Но ты даже представить себе не можешь, как это много.

Мне не удалось взглянуть на цветы сакуры. Их побило дождем. Все из-за того, что заседание суда перенесли с третьего числа на десятое. Толком не знаю, в чем было дело, но слышал, что так было удобно парням из прокуратуры. Меня это возмущает. В суде, на мой взгляд, все пляшут под их дудку. Скоро мне вынесут приговор, но мне все безразлично.

Ни один из моих поступков не был истолкован правильно. Я уже не стремлюсь, чтобы кто-то меня понимал. Мне стало лучше, когда я пришел к этой мысли. Люди часто ошибаются, когда полагают, что общество способно понять их. Во время выборов я смотрел по телевизору выступления кандидатов, которые усердно нахваливали себя. В жизни не видел ничего более жалкого и неприглядного! Но они ведь хотели, чтобы люди думали о них хорошо, а поэтому и несли подобострастную чушь. Если я — грязь, то и они — отбросы общества.

Если отказаться от попыток найти понимание у людей, то, возможно, обретешь понимание у Бога. Однако, к сожалению, я никак не могу поладить и с Богом. Мне кажется, что только у тебя я хотел бы найти понимание, хотя бы чуть-чуть… Но думаю, что даже это невозможно. С самого детства у меня были извращенные наклонности. В них одних я находил радость, как некоторые — в наркотиках. У тебя, вероятно, нет подобного опыта.

«Это в последний раз…» — данные слова не свидетельствуют о том, что я скорблю о своем поражении. Но, должен сказать, раньше подобных мыслей не возникало. Сейчас весь мир для меня окрашен в яркие цвета. От любого пустяка щемит сердце. Правда, и теперь мое сердце относительно спокойно. Меня очень раздражают только болваны из тюремной администрации.