Рут Ренделл - Ротвейлер

Суссекс-стрит одновременно является еще и одной из сторон Глостер-сквер. Она почти не освещена. Наверняка элита этого района отказалась от галогеновых фонарей. Это освещение для бедных. Джереми прошел вдоль ограды к центру сквера, до самых ворот. Конечно, они оказались закрыты, как же иначе? И только у богатых жителей этого района были ключи. Выбрав место, наименее заметное, если смотреть из окон длинных террас, он бросил куртку на ограду и перелез через нее.

Между деревьев и кустов тянулась тропинка. Все скверы одинаковые. Где-то есть скамейка. Когда глаза привыкли к темноте, он пошел по тропинке, нашел скамью и сел. Ледяной холод от бетона пробрался через ягодицы к позвоночнику, и Джереми задрожал. Это была почти что боль. Но ему приятно находиться тут. Вряд ли кто-нибудь сюда заявится сейчас. Только в этих спокойных скверах, среди деревьев, в полной, беззвучной темноте, он чувствовал покой и одиночество.

Мысли перескочили на зажигалку и кольцо для ключей. Можно просто послать их в полицейский участок в Паддингтон-Грин. Но на это он не пойдет. Надеть латексные перчатки, аккуратно вытереть все предметы, бросить их в новенький одноразовый пакет, приделать этикетку, набранную на компьютере, и послать в полицейский участок. Когда-то такое было возможно. Но не сейчас, когда существуют все эти технологии. В наши дни они установят, где куплен пакет, как появилась наклейка, что это за перчатки и с какого отделения связи все это отправлено.

С компьютером сложнее. Он, как специалист-компьютерщик, потратил много времени на разработку программы, которая может изолировать личные компьютеры так, чтобы было сложно установить, кто именно и на какой машине работал.

Тем не менее он не отправит эти вещи ни в полицию, ни в антикварный магазин. Он, конечно, может бросить их в канализационный люк или в мусорный ящик Но это не устраивало его артистическую натуру – слишком просто, где же риск? Он вздрогнул, но не от холода. Может, подбросить кому-нибудь? Этому дураку Фредди Перфекту или мальчику-идиоту из соседней квартиры? Это забавно, но чересчур рискованно. Придется как-то выкрасть у Инес ключи от квартир и возвращать их обратно. Он мог бы такое провернуть, но нужна ли ему лишняя суета?

Джереми поднялся со скамейки и прошелся по саду против часовой стрелки. Затем обратно, по часовой. В сквере было очень тихо. По Суссекс-стрит проехала машина. Потом другая. Это были большие и дорогие автомобили, такие ездят почти бесшумно. Он снова перелез через ограду и пошел обратно, но дворами, которые привели его к Брайнстон-сквер. Здесь же, недалеко от Йорк-стрит, он задушил Николь Ниммс и забрал ее зажигалку. Она шла домой, в маленький дом, где жила еще с двумя девушками. Это место находится там, под каменной аркой. Он обратил внимание на букет нарциссов, лежащий на мостовой. Неудивительно! Вчера ведь была первая годовщина со дня ее смерти. Он забыл об этом, но для него это не имело большого значения.

С каждой минутой на улице холодало. Небо прояснилось, и появилась луна. Наверное, сегодня ночью будет прохладно. Он торопливо прошел по Сеймор-плейс, повернул налево, на Олд-Марилебон-роуд. Там он увидел одинокую девушку. Она не казалась испуганной, но шла быстро, по направлению к Эджвер-роуд. Он посмотрел ей вслед и улыбнулся, скорее себе, чем ей. Она два раза оглянулась через плечо, чтобы проверить, на каком расстоянии от нее он находится. Но ей ничто не угрожало. В ней не было того, что делало девушек его жертвами. Он чувствовал это даже в темноте. Как, наверное, неуютно и странно быть женщиной, и бояться ходить по ночам. Он не мог представить себя женщиной. Легче вообразить себя зверем, какой-нибудь собакой благородной породы. Или ягуаром из магазина Инес, но только не чучелом, а свободным охотником, во всей своей животной красе. Или даже ротвейлером?

Время шло к десяти, когда он пересек Суссекс-гарденс и повернул на Саутвик-стрит. Вокруг ни души. А на Эджвер-роуд всегда оживленно, горят фонари, толпы подростков повсюду, в кафе сидят азиаты, курят кальяны, ливанские рестораны заполнены народом, а мелкие лавочки все еще открыты. На Стар-стрит то же самое. Но Джереми больше нравилось там, где очень спокойно. Он всегда предпочитал покой и тишину. Он хорошо помнил, что случилось, когда он зачем-то пошел погулять в шумное место. Если бы тогда его занесло на другую улицу, то, возможно, не начались бы все эти убийства…

Впереди, на Стар-стрит, показался парень лет шестнадцати, азиатской внешности, возможно, с юга. Кожа темно-бронзовая, черные волосы до плеч. На нем был пиджак в тонкую полоску, что уже необычно. Не доходя до поворота на Сент-Майкл-стрит, он перешел дорогу и встал на углу, кого-то поджидая. Джереми, подходя к центральному входу в дом Инес, посмотрел на парня и разглядел его лицо – оно оказалось светлее, почти европейское, губы тонкие, но скулы высокие, длинный прямой и острый нос. Их глаза встретились: черные с розовато-серыми. Джереми отвел взгляд и вошел в дверь.

Он сказал себе, что подобно Леопольду и Лоэбу из «Конца веревки», [13] «Конец веревки» – пьеса Патрика Хэмилтона, сюжет которой был подсказан реальными событиями: делом Леопольда-Лоэба. Ричард Леопольд и Натан Лоэб, богатые чикагские подростки, в 1924 г. убили 14-летнего Бобби Фрэнкса, чтобы убедиться, что это им удастся. По этой пьесе впоследствии Альфред Хичкок снял свой знаменитый фильм «Веревка». Джереми убивал из любопытства, чтобы проверить, что при этом чувствуешь. Но «Веревка» была написана во времена, когда психоанализ еще не столь сильно влиял на литературу, и в наши дни такое объяснение никого не убедило бы. Александр это понимал, и предполагал, что в его случае наряду с этим объяснением есть еще какое-то. Но какое? Наверняка, у него был синдром подавленного воспоминания, если такой существует в природе. Но тогда это воспоминание нужно выманить из подсознания. Джереми надеялся, что ему удастся вспомнить какое-то печальное событие из прошлого, что-нибудь вроде домогающегося родственника. (Маловероятно. Мать обычно не выпускала его из виду, и до семи лет не отправляла в школу.) Может, няня, которая безнаказанно избивала его? (Но у него не было няни.) Или мать-вдова не уделяла ему достаточно внимания? (Она его обожала, а после смерти отца – еще сильнее.) Джереми беспрестанно копался в себе и ничего не находил.

Он почти не помнил раннее детство, а в книгах по психологии читал, что травма могла произойти как раз в младенчестве. Там же он прочел, что большинство людей не помнят себя до трех лет. Но что могло случиться, когда мать так опекала его? В школе он не сталкивался с издевательствами одноклассников, да и учителя не применяли драконовских методов воспитания.