Патриция Корнуэлл - След Оборотня

– В чем дело? – рявкнул Марино вместо приветствия. – Андерсон, тебе вздумалось поработать в одиночку? Или просто не нашлось никого, кто бы пожелал связываться с тобой?

Она ответила ему сердитым взглядом.

Марино был утянут в белую рубашку с короткими рукавами, застегнутую по самое горло. Как и полагается, ее украшал пристегивающийся галстук. Его огромный живот был втиснут в темно-синие форменные брюки и опоясан жестким кожаным ремнем. На ремне болтались пистолет «зиг-зауэр» 9-го калибра, наручники, запасные обоймы, баллончик со слезоточивым газом и прочие атрибуты патрульного полицейского. Лицо его раскраснелось.

– Нам нужно поговорить, – сказала я и попыталась отвести Марино в сторону, но тот не двинулся с места.

– О моем новом обличье? – усмехнулся он, вынимая сигарету из пачки «Мальборо». – Заместитель начальника Брэй сочла, что мне следует сменить форму одежды.

– Марино, в твоем присутствии нет необходимости, – заявила Андерсон. – В сущности, думаю, ты и сам не желаешь, чтобы кто-нибудь прознал про твою инициативу.

– Для тебя я капитан Марино. – Он затянулся и выпустил облако дыма. – И вообще, детка, выбирай выражения, когда разговариваешь со старшим по званию.

– С некоторых пор женщин-полицейских больше не называют «детками», – парировала Андерсон.

– Я должна осмотреть труп, – вмешалась я.

– Пойдемте, – сказал Шоу.

– Что ж, за дело, – кивнула я.

Мы с Шоу, Марино и Андерсон подошли к контейнеру и остановились у открытой двери, перетянутой желтой лентой. В контейнере жужжали мухи.

– Внутрь никто не входил? – еще раз уточнила я.

– Даже не сомневайтесь, мэм, – заверил меня Шоу.

Я откинула крышку алюминиевого чемодана, бросила в него ключи от машины, затем натянула на руки несколько пар перчаток, на лицо нацепила хирургическую маску. К фотоаппарату «Никон» я прикрепила вспышку и 28-миллиметровый объектив.

Надев поверх кроссовок бахилы, я поднырнула под ленту и ступила в темный контейнер. Аккуратно уложенные белые коробки заполняли его только наполовину. Я медленно пошла вглубь, поводя из стороны в сторону фонарем.

Возле дальней стенки контейнера луч фонаря выхватил из темноты туфли, потом колени, туловище и, наконец, распухшее бородатое лицо с выпученными белесыми глазами. Мертвец словно насмехался надо мной.

Труп был усажен в углу, металлические стенки контейнера не давали ему упасть. Ноги вытянуты, ладони на коленях. Я осмотрела тело, выискивая ушибы, синяки, сломанные ногти, которые свидетельствовали бы о том, что жертва защищалась или пыталась вырваться на свободу. На одежде не было ни пятнышка крови. Явных повреждений и прочих признаков борьбы я тоже не заметила.

Пробираясь на полусогнутых ногах между рядами коробок, я в поисках следов освещала фонарем пол. Разумеется, отпечатки ботинок были всюду. Я обследовала каждый сантиметр, но нашла только пустую мусорную корзину и две серебряные монеты. Одна оказалась немецкой маркой, вторую я не узнала. Трогать я ничего не стала.

– Возьми в чемодане ключи от машины, – крикнула я Марино, который стоял у открытой двери контейнера. – Принеси, пожалуйста, «Лумалайт». Захвати переходник и удлинитель. Мистер Шоу, надеюсь, подскажет тебе, куда его подключить. Только чтоб розетка была с заземлением.

«Лумалайт» – это мощная дуговая лампа. В ее лучах становятся хорошо заметными следы крови, спермы, наркотиков, а также отпечатки пальцев и еще многое другое, чего не видно при обычном освещении. Чтобы случайно не занести в контейнер частицы, налипшие на лампу на предыдущем месте преступления, я сунула ее алюминиевый штатив в одноразовый пластиковый чехол.

Появился Марино. Он принес две пары защитных очков с янтарными стеклами. Я заметила, что Марино не надел комбинезон – только перчатки и бахилы.

– Неужели собираешься в этом наряде ехать домой? – поинтересовалась я.

– В багажнике есть запасная форма. На случай, если на меня что-нибудь прольется и так далее.

– На случай, если ты что-нибудь прольешь на себя и так далее, – поправила я его.

– Заметила, как Андерсон ловко ретировалась? Я понял, что так будет, в ту самую минуту, когда узнал про труп.

– С чего это ей стали поручать расследования убийств?

– Лижет задницу Брэй. Говорят, Андерсон у нее на побегушках: гоняет на мойку ее новенький «форд-краун-виктория», а может, еще точит карандаши и чистит туфли.

– Все готово. Можно приступать, – сказала я.

Янтарные стекла очков преобразили внутренности контейнера в непроницаемо-черное пространство. Под синеватым светом лампы то тут, то там вспыхивали яркие пятна, флюоресцирующие всевозможными оттенками белого и желтого. Следов было очень много. Другого я и не ожидала, ведь при погрузке в контейнере успело перебывать множество людей.

Я перенесла «Лумалайт» глубже в контейнер.

– Передай, пожалуйста, оптико-волоконный щуп, – попросила я Марино.

Направляясь ко мне, он задел коробки.

– Осторожно! – воскликнула я, забирая у него прибор. – Я тут сама все доделаю. Санитарная команда прибыла?

Марино поднес ко рту рацию:

– Вызывает «девятый».

– Говорите, «девятый», – отозвался диспетчер.

– Свяжитесь с Рин Андерсон, – приказал Марино. – Не знаю ее позывного. Передайте ей, пусть, если это ее не затруднит, пришлет сюда санитарную команду.

– Вас понял, «девятый».

Я прикрепила кабель оптико-волоконного щупа к «Лумалайту». Голубой луч сузился до толщины карандашного грифеля. Держа щуп, как паяльник, я принялась внимательнейшим образом изучать поверхности, которые оставались недоступными для широкого луча. Я наклонила вперед труп, чтобы проверить стенки контейнера у него за спиной, обследовала пол между его ногами, затем ладони, но ничего интересного не обнаружила.

– Держу пари, он попал сюда уже мертвым, – сказал Марино.

– Отвезем его в город, тогда и будем делать выводы.

Я выпрямилась, и луч упал на угол коробки, которую по неосторожности сдвинул с места Марино. В темноте неоново-зеленым светом сверкнул как будто бы хвостик буквы «Y».

– Марино, – окликнула я, – взгляни-ка.

Буква за буквой я высветила слова, выведенные по-французски от руки. Я не сразу уловила смысл написанного.

– «Bon voyage, le loup-garou», – прочитала я. Марино склонился надо мной.

– Что еще за «loup-garou», черт побери? – спросил он.

– Не знаю. – Я тщательно осмотрела коробку.

– На коробке есть отпечатки пальцев?

– Отпечатков уйма, как и всюду здесь, – ответила я.

– Думаешь, тот, кто писал это, хотел, чтобы его послание обнаружили?

– Возможно. Что ж, попробуем изучить отпечатки. Коробку возьмем в лабораторию и волосы с пола тоже – на случай, если возникнет необходимость в анализе ДНК. Потом сделаем снимки и можем уезжать.