Джеймс Паттерсон - Пятый всадник

Затем, устав от праведных трудов, спихивают ее в чужой «Кадиллак»?

— Вот-вот, здесь-то и прет самая дикость, — посетовала я. — Никак не возьму в толк насчет одежды. Вообще не вяжется.

— Клэр еще не получила заключения по генотипоскопии?

— Пока нет… Была бы эта девушка женой мэра, мы бы уже до последнего атома знали ее ДНК. Но раз никто не сообщил об исчезновении…

— А ведь такая хорошенькая, — сказал Джейкоби, и в его голосе я прочитала печаль. Что ж, тут все ясно. Одиночество. «Шила в мешке» и так далее. — Наверняка по ней кто-то тоскует…

Я открыла парадную дверь в квартиру и обменялась слюнявыми приветствиями с Мартой:

— Ну, как тут моя хвостатая принцесса?

Восторженное тявканье ясно передало радость: хозяйка вернулась!

От усталости ломило все тело, но пробежка с моей крошкой всегда была отличным стимулом держать себя в форме.

Я пристегнула ей поводок, и совсем скоро мы пересекли залитую темнотой улицу Миссури, обогнули рекреационный центр и помчались вверх и вниз по холмам, подпитывая настроение эндорфинами и придавая более позитивные перспективы расследованию убийства Девушки-из-«Кадиллака».

Надежда всегда есть, кто бы там чего ни говорил.

Кто-то наверняка уже хватился девушки, и вскоре раздастся долгожданный звонок. Или объявится свидетель, наткнувшийся на ее снимок в «Кроникл».

Как только у нас будет имя, вместе с ним придет и шанс раскрыть убийство. К тому же мы перестанем наконец именовать ее Девушкой-из-«Кадиллака».

Полчаса спустя я была уже дома. Под банку холодного пива съела сандвич с сыром, помидором и майонезом, в пол уха прислушиваясь к теленовостям. Разделась, включила душ и рукой проверила температуру.

Именно этот момент выбрал телефон, чтобы проснуться.

Закон подлости… Ладно, а сейчас-то что? Еще одно убийство?

На дисплее АОНа высветилось имя.

— Привет, — сказала я, изо всех сил изображая беспечность и успокаивая застучавшее сердце.

— Бо-оже, как ты восхитительна!

— Ты же знаешь, что я еще не поставила видеофон.

— А ты всегда у меня перед глазами! Я рассмеялась.

— Могу по смеху сказать, что ты голенькая.

Меня не проведешь, никакой он не ясновидящий, просто услышал шум воды из душа. Я завернула кран и набросила на плечи халатик.

— Джо, ты на удивление проницателен. — К этой минуте он тоже — как говорят в народе, «без ничего» — стоял у меня перед глазами.

— Послушай-ка, ходят слухи, что в конце недели меня увидят в вашем городе. На целый уик-энд.

— Очень хорошо, а то я соскучилась, — ответила я, непроизвольно понижая голос, пока не появилась хрипотца. — Надо кое-что наверстать…

Телефонный флирт довел до того, что у меня на лбу выступила испарина, а дыхание стало напоминать тяжелый случай одышки. Когда через несколько минут мы повесили трубки, то уже имели на руках готовый план действий.

Я скинула халат, встала под душ и под горячими струями принялась в полную громкость воспроизводить «Верного друга», с особым удовольствием слушая собственное эхо в личной кафельной студии звукозаписи.

«Поприветствуем Линдси, зал! Линдси Боксер, поп-звезда!»

Впервые за многие дни из головы выскочили мысли о работе.

Я почувствовала себя прекрасно, пусть даже и на минуту.

Почувствовала себя восхитительной и желанной.

Скоро — очень скоро! — я вновь окажусь в объятиях моей любви.

Траччио, видимо, не ожидал меня увидеть, когда я постучалась в полуприкрытую дверь. Его кабинет был обшит темными деревянными панелями, а всю стену напротив стола украшали фотообои с видом на «Золотые Ворота».

— Боксер, — помолчав, сказал наш начальник. А потом вдруг улыбнулся. — Заходите.

Я ночь напролет крутилась на простынях, сочиняя свою речь, после чего все утро репетировала перед зеркалом. В результате первая фраза получилась как надо:

— Шеф, у меня проблема!

— Берите стул, Боксер. Слушаю вас.

Я так и сделала, но, взглянув ему в лицо, напрочь забыла и тщательно составленную речь, и остроумные высказывания, и отточенное изящество формулировок. Вместо этого из меня вылетело:

— Шеф! Не хочу быть шефом, шеф! Хочу обратно в следователи!

С лица напротив улыбка исчезла, будто ее и не бывало.

— Что вы бормочете, лейтенант? Я вас не понимаю.

— Шеф, сегодня утром я проснулась — и поняла, что все не так. Ну не нравится мне работать погонялом для других людей! Не хочу я больше штаны просиживать. Хочу на улицу! Тони, вы отлично знаете мои способности.

Секунду-другую казалось, что Траччио меня даже не услышал — вот до какой степени он смотрелся истуканом. О чем он думал? Обо всех тех убийцах, которых я помогла упечь в места не столь отдаленные? Было бы неплохо, коли так. Но тут он с такой силой хлопнул по столу ладонью, что я непроизвольно отъехала подальше вместе со стулом.

Траччио взорвался, и меня забрызгало. Не кровью. Слюной.

— Не знаю, чем вы там обкурились, Боксер! Вас поставили не в бирюльки иг… нет! молчать!!! Вы знаете, сколько человек пришлось из-за вас подвинуть?! А все из-за вашего назначения! Вас повысили, потому что вы прирожденный лидер, Боксер. Руководитель. Начальник следственной группы… Идите и работайте. Все, вопрос закрыт.

— Шеф…

— А? Быстрее, я занят.

— Мне легче работать ножками. Я умею, вести расследование на месте, загляните в мое личное дело. А крутиться как белка в колесе… точнее, в четырех стенах офиса… Ведь есть же люди, которые спят и видят, как их назначают лейтенантом. Вот их и повышайте! Шеф, на моем месте вам нужен тот, кто его хочет!

— Ну, раз уж вы сами начали… Хотел с вами кое о чем поговорить.

Траччио открыл ящик стола, достал оттуда сигару, откусил кончик карманной гильотинкой и раскурил. Я затаила дыхание.

— У вас, Боксер, есть куда расти на этой работе… А знаете почему? Да потому что наш ПДСФ занимает последнее место по раскрытию! Во всей стране! Так что давайте, учитесь погонять лучше! Протяните руку помощи другим, коли вы такая опытная и талантливая! Создайте департаменту позитивный имидж! Станьте… этим, как его… светочем добра станьте, черт вас побери! Да вы просто обязаны привлекать и готовить людей! И что, вы этим занимаетесь, а? Хоть бы вот настолечко? А при этом, Боксер… ку-уда?! а ну назад!!! я еще не закончил!.. Так вот, не столь давно вас подстрелили; еще чуть-чуть — и мы бы вас отпели. А почему, позвольте спросить? Ведь в тот вечер было даже не ваше дежурство. Мало того, вы не продемонстрировали никакого самоконтроля… Джейкоби приглашает принять участие — и у вас тут же щенячий энтузиазм: «Ах-ах, как мило!»

Траччио вскочил, вихрем обежал вокруг собственного стола и, наконец, замер, вцепившись руками в спинку кресла. От побагровевшего лица во все стороны несло раздражением.