Джеймс Паттерсон - Пятый всадник

Я прижала трубку поплотнее.

— Вы могли бы вспомнить имя этого врача?

— Вспомнить?! — фыркнула Хаггерти мне в ухо. — Гарза! Доктор Деннис Гарза!

«Порой дует скверный ветер».

И так-то неприятная фразочка, если учесть все обстоятельства, а тут еще перепуганные нотки в словах миссис Хаггерти. Я сама покрылась гусиной кожей. В ушах зазвучал и голос Юки: «Кто-то убил мою маму в этой дрянной больничке…»

Я в полном одиночестве доехала до муниципального госпиталя, по дороге уверяя себя саму, что не занимаюсь расследованием. Так просто, небольшое наведение справок. Или визит вежливости, если угодно.

Внешне Муниципальный госпиталь Сан-Франциско напоминал колоссальную каменную твердыню, куда от тротуара вела аллея, усаженная тенистыми деревьями за низенькой решетчатой оградой.

Я припарковалась на больничной стоянке и проникла в унылый вестибюль первого этажа. Пересекла его, ступая по неподатливым плитам из серого гранита, попала к лифтам, вышла на третьем этаже и по стрелкам добралась до одноместной палаты 311.

Только я собиралась открыть дверь и познакомиться с миссис Хаггерти, как из палаты вышла санитарка с ворохом постельного белья в руках. Дождавшись, пока она не свернет за угол коридора, я ступила внутрь.

По характеру голоса миссис Хаггерти я в своих мыслях нарисовала образ худенькой женщины с темно-рыжими, крашенными хной волосами и сейчас готовилась проверить свою интуицию.

К чему я не была готова, так это к совершенно пустой комнате и голому матрасу на осиротевшей койке.

Несколько секунд я оцепенело, стояла в дверях, тупо моргая, затем резко провернулась и бросилась в коридор.

Санитарка успела запихать простыни в бельевую тележку и катила ее куда-то прочь.

— Стойте! — скомандовала я, в прыжке ухватив женщину за локоть.

Надо же, какая у нее перекошенная физиономия! Что-то не похоже на закаленный больничный медперсонал…

— Отпустите меня!

— Прошу прощения, — промолвила я, демонстрируя удостоверение. — Лейтенант Боксер, ПДСФ, следственный отдел. Я к миссис Хаггерти, номер 311.

— Стало быть, вы опоздали.

— Как это опоздала? Да она мне только что звонила! Что случилось?

Перед мысленным взором стояла женщина, нагнувшаяся к телефону и что-то опасливо шепчущая в трубку.

Что за ерунда?! Мы разговаривали буквально несколько минут назад!

— Она сама себя выписала, не испрашивая разрешения врачей. Я лично вывезла ее на инвалидном кресле прямо на улицу. Помогла сесть в такси. Желтое, как в Нью-Йорке, кстати… Ну, все, наверное? Можно идти?

Я кивнула, сказав спасибо.

Санитарка побрела дальше, оставив меня в пустынном больничном коридоре.

Перед глазами появилась дверь на лестницу и надпись «Выход», когда из какой-то палаты выглянула медсестра и молча поманила меня пальцем. Светлокожая негритянка, синяя наглаженная униформа, круглое лицо, лет двадцать пять от роду, рыжеватые курчавые волосы. На шее цепочка из крошечных металлических шариков с подвешенной биркой: «Нодди Уилкинс, дипл. м/с».

— Это вы из полиции, да? — спросила она тихо и напористо. — Слушайте, мне надо с вами поговорить. У нас тут такие дела творятся… Вам пора вмешаться, честное слово.

Разговор было решено продолжить где-нибудь вне больничных стен. В итоге мы с Нодди Уилкинс устроились в салоне моего «иксплорера», потягивая буфетный кофе из бумажных стаканчиков.

— Происходит что-то неладное, — начала Нодди. — На прошлой неделе, когда умер очередной мой подопечный, я вообще чуть не спятила. Мистер Харрис был такой живчик, даже передать трудно. Его готовили к выписке домой, а не на кладбище. А тут — раз! Сердечный приступ, видите ли! А ведь, насколько я знаю, его сердечко было в полнейшем порядке.

— Вам это показалось подозрительным?

— Во-первых, естественно, да! А во-вторых… когда я нашла его мертвым, у него на глазах лежали кружочки.

Я поперхнулась, чудом не забрызгав лобовое стекло.

— А? Какие кружочки? Типа монеток?

— Ну да, как бы монетки, но на самом деле вроде пуговиц. Словно с пиджака или блейзера. И с рисунком… ну-у… как чеканка, только изнутри.

— С выпуклым рельефом?

— Вот-вот, с выпуклым рельефом! Там был такой медицинский символ: змеи вьются вокруг палки, а наверху — крылышки.

— Вы имеете в виду жезл-кадуцей?

— Точно! Кадуцей…

Меня будто спихнули в канализационный люк.

На глазах мертвого пациента лежали метки!

Чем это еще может быть, как не подписью злодея?

— Это плохо, да, плохо? — зачастила Нодди, прочитав потрясение на моем лице. — Есть кое-что еще…

Она впилась в меня своими темными овальными глазами, словно долгое время сдерживалась и теперь ей, позарез нужно было высказаться.

— В первый раз, месяцев шесть назад, я нашла эти круглые штуки на глазах другого мертвого больного. Я тогда еще подумала: монеты перевозчику. Жуткое дело… Но потом, когда они появились на мистере Харрисе… честное слово, я чуть не заорала в голос. Не только со страху, но и от злости. Он мне понравился, этот старичок, забавный такой. И я ему тоже… А теперь эти штуки? Ну, уж нет, хватит с меня, пора бы тут хорошенько разобраться.

— Отчего же вы в полицию не сообщили? — спросила я скорее для проформы, потому как Уилкинс хоть и была лично мне симпатична, особым умом явно не отличалась.

— Как это — не сообщила?! Еще как сообщила! Правда, не в полицию, а старшей медсестре, а уж она обещала все передать самому мистеру Уитли! Мистер Уитли — самый главный у нас в больнице, он генеральный управляющий!

У меня так билось сердце, что в ушах гремело. Каким образом госпиталю удавалось скрывать столь дикие вещи?

— Нодди, — сказала я, — надо, чтобы вы написали заявление.

Женщина тут же отодвинулась, уткнувшись плечом в закрытую дверцу.

— Нет, пожалуйста, — испуганно отмахнулась она. — Мне без этой работы хоть в петлю! Ведь я одиночка, двое малышей…

— Понимаю-понимаю, — поспешила я ее успокоить. — Никто и не узнает, обещаю. А вы, кстати, беседовали с этим управляющим?

— Да-а уж, беседовала… Он меня чуть не съел! — Молодая женщина покачала головой при воспоминании. — Сказал, что монетки просто чья-то шутка, а если я пойду языком чесать, то больнице это влетит в приличную сумму, и придется пойти на сокращение штатов… А я не дура, мне много раз повторять не надо. — Она помолчала. — В общем, я заткнулась. А что прикажете делать?.. Ну, так вот, а потом до меня дошли слухи, будто на других пациентах тоже появлялись эти штуковины. Но народ сделал вид, будто ничего не случилось. И действительно, на несколько месяцев все успокоилось, а потом — бац! бац! бац! Мертвые больные, один за другим, один за другим… И у каждого монетки на глазах!