Пол Клив - Чистильщик

— Да, но какого типа?

— Оболочечные, легко разрушаемые.

Она делает пару шагов назад, чтобы иметь возможность внимательнее рассмотреть пистолет, но не настолько, чтобы я мог до нее допрыгнуть.

— А… Металлическая оболочка, заполнена дробинами, спрессованными внутри. Надежная подача, к тому же быстрая.

Откуда она все это знает? Пытаюсь прикинуть расстояние между нами. Около пяти метров. Далеко, не допрыгну. Это расстояние кажется еще большим, учитывая, что человек с пистолетом, стоящий напротив, знает, как устроены оболочечные пули с контролируемой баллистикой. Уверен, что она ждет от меня комплимента насчет ее осведомленности в оружии. Не дождется.

— Снимай штаны, — командует она.

— Что?

— Ты слышал.

Мое сердце громко стучит. Прямо-таки выпрыгивает от страха и возбуждения. Голова кружится так, будто вся кровь отлила к ногам. Большая ее часть явно прилила к промежности. Я опускаю руки к поясу и расстегиваю ремень. Неотрывно смотрю ей в лицо. Она выглядит возбужденной.

Пистолет в ее руке сидит как влитой. Она спокойна и собранна. Она знает, что делает. Я — понятия не имею. Делала ли она это раньше? Смотрю ей в глаза, и, хотя могу ошибаться, мне кажется, что они становятся еще более синими. Теперь, когда у нее в руках сосредоточено столько власти, выражение этих глаз стало жестче. Она просто тащится от этой ситуации. Я слышу ее дыхание.

Расстегиваю ширинку. Спускаю джинсы. Выпрямляюсь и смотрю на нее.

— Снимай.

— Ты меня застрелишь, если я откажусь?

— Я тебя по-любому застрелю.

А она честная. В этом нет ничего плохого. Наверное, мама ее тоже учила не врать.

Наклоняюсь, развязываю шнурки, стягиваю ботинки ногами. Вытаскиваю левую ногу и умудряюсь снять джинсы, не упав.

— Кидай их мне.

Они падают к ее ногам. Звякает ремень, из кармана вываливаются мои ключи. Я надеюсь, что она отвлечется и посмотрит на них, но она этого не делает. Я стою в футболке, трусах и носках. И еще с эрекцией. С очень сильной эрекцией.

— Футболку.

— Что?

— Давай сюда.

Я стягиваю через голову футболку, сминаю в комок и бросаю ей. Серое утро уже не совсем серое, и фиолетовое небо постепенно становится голубым. На вещи она не смотрит.

— Откуда у тебя такие царапины?

Я смотрю на свою грудь, живот, плечи и руки. Царапины, оставленные женщинами, которые не хотели умирать.

— Не помню.

— Преступников ловил, да?

— Что-то вроде того.

— Носки.

Стягиваю их, сминаю в комок и бросаю ей. Они падают как раз на футболку. Трава холодная, и меня бьет сильная дрожь.

— Трусы.

Я не задумываюсь ни на секунду.

Мелисса смотрит на мою эрекцию. Та слегка пульсирует. Она продолжает смотреть на нее и принимает слегка более расслабленную позу.

Одной рукой по-прежнему держит пистолет, но другой откидывает волосы за плечо. Потом дотрагивается кончиком пальца до губ. Медленно проводит по ним, как будто напряженно что-то обдумывает.

— Это все, что ты можешь предложить? — спрашивает она наконец.

— До сих пор никто не жаловался.

— Еще бы. У них, наверное, кляп во рту был.

— Чего ты хочешь?

— Видишь дерево слева?

Тоненькое деревце, единственное поблизости.

— Иди туда.

Дойдя до дерева, я прислоняюсь к нему. Она запускает руку в свою сумочку, вынимает оттуда что-то и кидает мне. Я и не пытаюсь поймать.

— Подбери.

Наручники. Отлично.

— Зачем?

Она направляет пистолет прямо мне в член. Я подбираю наручники.

— Надень браслет на одну руку.

— Что ты собираешься сделать?

— Что я собираюсь сделать? — переспрашивает она на случай, если я не расслышал собственного вопроса. — Я собираюсь отстрелить тебе яйца, если ты не будешь делать то, что я говорю.

Я быстро застегиваю один из холодных металлических браслетов на запястье. Тихо защелкивается замочек.

— Ложись на спину, вытяни руки вокруг дерева и пристегни себя с другой стороны.

— Уверена?

— Абсолютно.

— У тебя еще есть время передумать.

— Делай что говорю, пока мне не надоела твоя любезность.

Я следую ее указаниям. Трава щекочет спину. Мне довольно неудобно, но вряд ли ее это беспокоит. Кстати, отсюда неплохой вид. Звезды на небе все еще видны, но они быстро бледнеют. Как будто покидают Вселенную, умирая в розовом свете наступающего утра. Обхватываю дерево и застегиваю второй браслет.

Продолжая держать направленный на меня пистолет, она обходит дерево кругом и проверяет. Наклонившись, затягивает браслеты поплотнее. Они вжимаются в кости моего запястья. Больно, но я не издаю ни звука, не показываю вида. Да, я настоящий мужчина. Настоящий мужчина, который понятия не имеет, что происходит.

Она возвращается, снова смотрит мне в лицо и вынимает еще одну пару наручников. Похоже, она хорошо подготовилась.

Подумываю, не попробовать ли пнуть ее ногой, пока она застегивает наручники у меня на лодыжках. Не поможет. У нее пистолет. У нее ключи. А у меня осталась только эрекция, которой я до нее не достану. Дергаю наручники, потом дергаю дерево, но толку никакого.

— Удобно, Джо?

— Не очень.

Она берет мою куртку и выворачивает ее.

— Что у нас тут еще?

Я не отвечаю. Совру я или нет, все равно она проверит. Она шарит в карманах и находит нож.

— Интересные ты с собой вещички носишь, Джо.

Я пожимаю плечами, хотя она этого не видит. Это вообще получается довольно незаметно, когда лежишь с вытянутыми над головой руками. Она подбрасывает нож, лезвие над рукоятью, рукоять над лезвием и ловит его за рукоятку, лезвием вперед. Она управляется с ножом лучше, чем я. Может, она профи. Потом шарит в джинсах и находит мой бумажник.

— Никакого удостоверения личности, да?

— Я уже достаточно взрослый, чтобы мне алкоголь продавали без удостоверения, если ты это имеешь в виду.

— И давно ты работаешь полицейским, Джо?

Она знает, что я не полицейский. Скорее всего, знала с момента нашей встречи.

— Приблизительно столько же, сколько ты работаешь архитектором.

Она смеется.

— Бьюсь об заклад, полиция много бы отдала, чтобы взглянуть на этот нож. Наверное, они увязали бы его с парой неприятных эпизодов, произошедших в последнее время.

— Ты о салатах?

Она пропускает мою колкость мимо ушей и продолжает:

— Наверное, у пистолета тоже есть своя история.

— У всех есть своя история, — говорю я. — Какова твоя?

Она подходит ко мне, бросив мой бумажник — уже пустой — на землю. Засовывает мои деньги в карман моей куртки; это означает, что с курткой я могу тоже попрощаться.

Мелисса, если ее действительно так зовут, подсаживается ко мне; пистолет в левой руке, нож — в правой. Помню, как совсем недавно, когда я выходил из дома, это было мое главное оружие; это наводит меня на мысли о последних десяти минутах, предшествующих моему настоящему положению. Но все мои шансы остановить то, что должно произойти, были утеряны, когда я надел на запястья эти металлические браслеты. Может быть, этому суждено было случиться. В этом безумном, шиворот-навыворот вывернутом мире. Еще секунду размышляю о том, почему наручники не называются назапястниками, а потом начинаю прикидывать, что мне еще остается сделать. Господь Бог снова абсолютно ничем не хочет мне помочь, так что этому чуваку даже молиться бесполезно. Пожалуй, оставлю этого хиппи в тоге в покое, а свои молитвы — при себе.