Джеймс Паттерсон - Целуй девочек

– Простите. Мне вовсе не хочется походить на этакого крутого детектива и командовать вами, – выдавил я наконец. – Но давайте не будем спорить.

– Чего там. Вы тут ни при чем. Так что прощаю. Пожалуй, надо поспать немного. Завтра будет новый день. И, наверное, не из легких.

– Да, наверняка не из легких. Мне правда очень жаль, Кейт.

– Я вам верю. – Она все-таки улыбнулась. – И в самом деле прощаю. Спокойной ночи. Завтра перероем весь Беверли-Хиллз и найдем негодяя.

Я наконец ушел к себе в номер. Бросившись на постель, стал думать о Кайле Крейге. Ему удалось запродать мой неортодоксальный стиль работы своим собратьям только по одной причине: однажды он сработал. На поясе у меня уже болтался скальп одного чудовища. И чтобы раздобыть его, я играл не по правилам. Кайл все понял и с уважением отнесся к результатам. И Бюро, в общем, тоже. Они явно играли здесь, в Лос-Анджелесе, по своим правилам.

Последняя полудремотная мысль была о Кейт и ее защитного цвета шортах. С ума сойти. У меня промелькнула мысль, что она может пройти по коридору и постучать – тук-тук-тук – в мою дверь. В конце концов, мы в Голливуде. Разве не так бывает в кино?

Но Кейт в мою дверь не постучала. Так что со всякими кинематографическими фантазиями пришлось распрощаться.

День в выпендрежном районе ожидался богатый событиями – охотник из охотников рыскал по Беверли-Хиллз. День наподобие того, когда поймали наконец убийцу-душителя Ричарда Рамиреса.

Сегодня мы шли по следу хищного зверя.

Было начало девятого утра. Мы с Кейт сидели в снежно-голубом «таурусе», припаркованном в полуквартале от Медицинского центра Седарс-Синай в Лос-Анджелесе. В воздухе повис какой-то электрический гул, как будто весь город работал от одного гигантского генератора. В памяти всплыла строчка из старой песенки: «Чертов город этот Лос-Анджелес».

Я не находил себе места, нервы натянуты были как струна. Конечности немели, кишки подводило. Плохой признак. Недосыпание. Слишком большое напряжение в течение слишком долгого времени. Охота за монстром от моря до моря.

– Из «БМВ» выходит доктор Уилл Рудольф, – предупредил я Кейт сдавленным шепотом, будто меня душили чьи-то сильные руки.

– Красивый, – пробормотала Кейт. – И уверенный в себе. По походке чувствуется. Доктор Рудольф.

Больше Кейт не произнесла ни слова, только внимательно следила за Рудольфом. Он – Джентльмен? И он – Казанова? Или нас всех охватило общее безумие, природа которого мне пока непонятна?

Температура воздуха с утра была где-то около пятнадцати градусов. Воздух хрустально прозрачен, как осенью на северо-востоке. Кейт была одета в старенький спортивный студенческий костюм, высокие кроссовки и не слишком дорогие солнцезащитные очки. Длинные каштановые волосы она стянула на затылке хвостиком. Вполне подходящие для засады костюм и прическа.

– Алекс, ФБР за ним следит? – спросила она, не отрываясь от бинокля. – Они здесь? Эта скотина не может невзначай улизнуть?

Я покачал головой.

– Если он только подтвердит хоть чем-нибудь, что он и есть Джентльмен, они сразу его сцапают. Им самим этот арест позарез необходим.

Но ФБР еще и мне давало в руки очень полезную ниточку. Кайл Крейг свое обещание сдерживал. Пока, во всяком случае.

Мы с Кейт наблюдали, как доктор Уилл Рудольф выходит из двухместного «БМВ», припарковав его предварительно на частной стоянке на западной стороне клиники. Он был одет в пепельного цвета костюм европейского покроя, превосходно пошитый и очень дорогой. Стоил, вероятно, столько же, сколько мой дом в Вашингтоне. Каштановые волосы по последней моде стянуты в хвостик. Роскошные в черепаховой оправе очки от солнца.

Доктор клиники для избранных из Беверли-Хиллз. Дьявольски самоуверенный. Неужели тот самый Джентльмен, пропади он пропадом, который весь город на уши поставил?

Мне мучительно захотелось броситься на стоянку, сбить его с ног прямо там и захомутать немедленно. Я так стиснул зубы, что челюсть заныла. Кейт глаз не сводила с доктора Уилла Рудольфа. Может быть, он еще и Казанова? Неужели это один и тот же зверь? Неужели?

Мы оба следили за ним неотступно, пока он шел по больничной стоянке. Шаг у него был широкий, быстрый, энергичный. Ни малейших признаков нервозности. Наконец он исчез за серебристо-стальной боковой дверью клиники.

– Доктор, – произнесла Кейт и потрясла головой. – Это так дико, Алекс. У меня все дрожит внутри.

Щелчок переговорника заставил нас вздрогнуть от неожиданности, но тут же прозвучал низкий хрипловатый голос агента Джона Асаро.

– Видели его, ребята? Неплохо смотрится. Что думает мисс Мактирнан? Каков приговор нашему шизику?

Я посмотрел на сидевшую рядом Кейт. В тот момент она выглядела на все свои тридцать один. Слегка растерянная, неуверенная. Даже лицо посерело. Главный свидетель. Она полностью понимала серьезность момента.

– Мне кажется, это не Казанова, – наконец сказала она и покачала головой. – Не такого сложения. Худее… держит себя по-другому. Не могу поручиться на сто процентов, но думаю, это не он, черт его побери. – В голосе ее проскользнула нотка разочарования.

Кейт продолжала качать головой.

– Нет, я почти уверена, что это не Казанова, Алекс. Их, видимо, двое. Два шизика.

Карие глаза напряженно вглядывались мне в лицо.

Итак, их двое. Конкурируют? Что же это за игра у них такая на разных побережьях?

Пока сидишь на стреме, только и дел, что языком почесать. Это было мне хорошо знакомо. У нас с Сэмпсоном в Вашингтоне даже поговорка была по этому поводу: «Им убивать – нам выжидать».

– Сколько он может зарабатывать врачебной практикой в Беверли-Хиллз, если дела идут хорошо? Хотя бы приблизительно, – спросил я Кейт. Мы по-прежнему следили за частной стоянкой доктора у Седарс-Синай. Делать было нечего. Знай себе разглядывай новенькую с иголочки «БМВ» Рудольфа и трепись как бывало со старым приятелем у входа в вашингтонское полицейское управление.

– Думаю, он берет по полторы-две сотни за визит. Значит, в год может выходить до пятисот – шестисот тысяч. И еще оплата за хирургические операции, Алекс. Но все это в том случае, если у него есть совесть. А мы-то знаем, что совести у него нет, так что он скорее всего берет больше.

Я недоверчиво покачал головой и потер ладонью подбородок.

– Надо будет снова частной практикой заняться. Ребенку новые башмаки нужны. Кейт улыбнулась.

– Скучаете по своим, да, Алекс? Все время о детях говорите. Деймон и Дженни. Бильярдный шар и подлиза.

Я улыбнулся в ответ. Кейт уже знала прозвища моих ребятишек.

– Да, конечно. Они мои малыши. Мои маленькие приятели.