Джеймс Паттерсон - Кошки-мышки

Перед моим взором открылась страшная картина. Саймон Конклин лежал распростертый на полу, на старом полосатом матрасе. Человек, напавший на мою семью, был расчленен. Благодаря тому, что я в свое время учился в медицинском институте и проходил анатомию, я оказался лучше других подготовленным к этому кровавому зрелищу. Грудь, живот и область таза у Конклина были вскрыты, как будто здесь орудовал опытный патологоанатом, проводивший срочное вскрытие.

– Его выпотрошили, – пробормотал один из агентов и сразу же отвернулся. – Но зачем это понадобилось, ради всего святого?!

Помимо этого, у Саймона Конклина теперь отсутствовало лицо. В верхней части черепа был произведен впечатляющий надрез до кости по окружности, а затем кто-то натянул весь скальп на лицо жертвы.

Длинные темные волосы свисали до того самого места, где должен был находиться подбородок. Теперь они больше напоминали бороду. Возможно, это имело какое-то символическое значение для Пирса. Если, конечно, уничтожение человеческого лица вообще для него что-то значило.

В подвале оказалась еще одна некрашеная дверь, ведущая наружу. Однако агенты, оставшиеся на улице, не видели, чтобы этим ходом кто-либо воспользовался. Несколько фэбээровцев решили все же преследовать Пирса, я же остался в подвале рядом с расчлененным трупом Конклина. Сейчас я не догнал бы и Бабулю Нану. Впервые в жизни я почувствовал, что это такое – быть физически старым и изношенным.

– Он это сделал только что? – поинтересовался Кайл Крейг. – Алекс, неужели все это произошло за пару минут?

– Если он ненормальный, а в этом уже никто не сомневается, то, безусловно, мог. Не забывай и о том, сколько раз ему приходилось выполнять подобное во время учебы, не говоря уже о «практике» на его жертвах. Он обладает недюжинной силой. Кайл. Обрати внимание на то, что у него не было ни специальных инструментов, ни электрических пил. Он воспользовался одним ножом и собственными руками.

Я стоял у матраса и смотрел на то, что осталось от Саймона Конклина. Потом мне вспомнилось трусливое нападение на меня и мою семью. Конечно, я мечтал о том, чтобы его поймали и наказали, но не так. Ни один человек не заслуживал подобной казни. Только, возможно, у Данте похожим образом расправлялись с грешниками.

Я наклонился вперед, изучая останки Конклина. Почему Томас Пирс так разъярился на него? Зачем ему понадобилось разделываться с Саймоном, да еще так жестоко?

В подвале стояла полная тишина. Сондра Гринберг была бледна, как полотно. Она прислонилась к бетонной стене и молчала. Мне показалось, что она-то уж должна привыкнуть к убийствам. Хотя к такому вряд ли может привыкнуть нормальный человек.

Я прокашлялся, и после этого заговорил:

– Он вырезал переднюю четверть черепа и произвел трепанацию. Похоже, Томас Пирс снова взялся за медицинскую практику.

С Кайлом Крейгом мы были знакомы десять лет, и почти столько же времени дружили. Какие бы сложные запутанные дела нам ни попадались прежде, никогда мне еще не доводилось видеть его настолько обескураженным и озабоченным. Расследование дела Томаса Пирса угрожало всей карьере Кайла. По крайней мере, он так считал и, возможно, не ошибался.

– Как, черт возьми, ему каждый раз удается так незаметно скрыться? – поражался я. На следующее утро мы с Крейгом встретились в небольшой закусочной в Принстоне. Еда оказалась великолепной, но я совсем не чувствовал голода.

– Вот это меня и пугает. А что самое страшное – он знает, что мы будем делать дальше. Он предвидит каждый наш шаг. Еще бы! Не так давно он и сам был одним из нас.

– А может быть, он и вправду явился из космоса? – задумчиво произнес я, и Кайл только покачал головой мне в ответ.

Остатки яичницы Крейг доедал в полном молчании, низко склонившись над своей тарелкой. Он не представлял, как комично выглядит его искаженное горечью лицо.

– Наверное, яичница удалась на славу, – решил я нарушить гробовое молчание, поскольку мне захотелось услышать еще какие-нибудь звуки, кроме скрежета вилки Кайла по тарелке.

Он бросил на меня свой невозмутимый взгляд:

– Я действительно сделал большую глупость, Алекс, и испортил все. Мне надо было брать Пирса еще тогда, когда у меня была такая возможность. И об этом неоднократно заходил разговор в Куантико.

– Ну, ты тогда бы был вынужден выпустить его через несколько часов. Ну не мог же ты бесконечно следить за ним, ища возможности застать его на месте преступления?

– Директор Бернс хотел сразу же арестовать Пирса, но я убедил его подождать. Мне почему-то казалось, что вся операция пройдет успешно. Кстати, я сам убедил в этом директора.

Я в недоумении покачал головой. Поначалу мне даже казалось, что я ослышался:

– Неужели сам Бернс был согласен на арест Пирса? Боже!

Кайл с удовольствием облизал губы, заканчивая свой завтрак:

– Да, и не только он. Дело дошло до генерального прокурора. А может, и еще выше, но мне это неведомо. Это я убедил их, что Пирс и Смит – одно и то же лицо. И мысль о том, что один из оперативных агентов ФБР является серийным убийцей, им совсем не пришлась по душе. Ну, а теперь, как мне думается, нам его уже никогда не поймать. Он непредсказуем, Алекс, и поэтому выследить его невозможно. А сейчас он попросту смеется над всеми нами.

– Не исключен и такой вариант, – согласился я. – Он действительно может бросать нам вызов за вызовом. И сейчас он чувствует, что превосходит нас во всем. Но о его поведении и привычках все же стоит подумать серьезней.

Когда я впервые услышал о запутанном и сложном деле мистера Смита, то еще тогда подумал, что между убийствами обязательно должна быть какая-то связь. Может быть, слишком завуалированная, но все же связь. Закономерность. Я прекрасно знал, что все убийства сильно отличались одно от другого и, что самое неприятное, жертвы мистер Смит выбирал чисто случайно, практически наугад. Это подтверждало предположение Кайла о том, что поймать Пирса теперь будет очень сложно. Но чем больше я задумывался над убийствами и над биографией Пирса, тем сильнее во мне крепло ощущение, что тут обязательно найдется какая-то закономерность, что, совершая преступления. Пирс выполняет какую-то особую миссию. Просто ФБР не отрабатывало эту версию. И от меня она почему-то поначалу ускользнула.

– Что ты намерен предпринять? – наконец, обратился ко мне Кайл. – Я понимаю, что ты вправе отказаться от участия в нашем деле, если захочешь.

Мне вспомнилась моя семья и Кристина Джонсон. Кроме того, пришли на память и обещания, которые я давал своим родным вот уже сколько раз. Но сейчас я не мог себе представить, как сумею бросить это дело. Помимо прочего, меня пугала мысль о том, что Томас Пирс задумает расправиться и со мной. Его реакция на случившееся была полностью непредсказуема.