Ирина Глебова - Оборотень

Но когда капитан рванул было примчаться к нему, остановил:

— Нет, надо отдохнуть. Утром, на свежую голову.

И когда явился рано в субботу в управление, Лоскутов уже ждал в кабинете. А на столе дымились две чашки кофе.

— Увидел тебя в окно, — объяснил Лоскутов. — Пей кофеёк, да давай, говори, не интригуй!

Прихлёбывая кофе, Викентий разложил на столе папки. Долговязый Лоскутов склонился над его плечом.

— Касимов Мурад Алиевич, — прочитал он. — Кличка «Секач»… Ого, серьёзно!

— Обрати внимание на профессию.

— Обращаю… Мясник! Думаешь, он?

— Кромсали тела, во всяком случае, профессионально, со знанием дела… Но смотри дальше.

Михаил потянул к себе вторую папку:

— Степанов Пётр Васильевич… Молодой парень.

— Да, недоучившийся студент.

— Вижу. Медицинский институт, четыре курса, отделение хирургии. Тоже подходяще!

— Причём оба за серьёзные преступления сидели довольно большие сроки. — Викентий ткнул пальцем сначала в одну, потом в другую строчки. — Видишь? Касимов из ревности порезал ножом жену и её, якобы, любовника. Причём, женщина от ран умерла. А Степанов за групповое жестокое изнасилование, жертва осталась инвалидом — и физически, и психически. Этот парень ещё хорошо отделался, поскольку сумел доказать, что был там сбоку припека. А на самом деле — кто знает?

— Кто же третий? Так… Забурин Григорий Александрович… Молодой, симпатичный, с виду — прямо ангелок. Почему он?

Викентий отодвинул две первые папки и любовно провёл ладонью по страничке с фотографией Забурина.

— Во-первых, — сказал, — опять же, профессия. Григорий Александрович работал фельдшером-патологоанатомом. Причём, с очень юных лет, с шестнадцати. И потом… С теми двумя всё достаточно ясно. А у этого, знаешь ли, интересная биография. Необычная. А ведь и дело наше, преступления, которые расследуем, необычные.

Михаил отнёс пустые чашки на свой стол, принёс стул, сел рядом с Викентием.

— Ну-ка, ну-ка…

— Сирота с раннего детства. Родители сгорели при пожаре. Через одиннадцать лет, опять же в огне, погибла его опекунша. Сгорела.

— Интересно… Совпадение, как думаешь, Вик?

— Я человек простой, простодушный! Могу, конечно, поверить и в совпадение. Однако, заставляет задуматься… Итак, опекунша Забурина, Покалькова Ульяна Антоновна, работала медсестрой в отделении патологоанатомии. Там же, в морге, стал трудиться и вновь осиротевший шестнадцатилетний Григорий. Заметь, он окончил школу и больше нигде не учился. Но в характеристике с места работы его называют очень способным и подающим надежды. И старательным.

— Значит, свою работу в морге он любил?

— Вот-вот… В тюрьму попал за драку со смертельным исходом.

— Всего три года получил? — удивился Михаил. — Что же случилось?

— Смягчающие обстоятельства. Свидетели показали, что погибший был зачинщиком драки, оскорбил Забурина, насмехался.

— Каким же образом?

— А у Григория Александровича, видишь ли, есть особая примета. Физический дефект, который он, видимо, воспринимает как уродство. И сильно комплексует по этому поводу.

Викентий перевернул страницу в деле Забурина, показал фото, сделанное уже после суда: белокурая шевелюра заключённого была сбрита, и на Михаила глянуло безухое ассимитричное лицо. И оно уже вовсе не показалось ему ангельским: глаза — в щёлочку, губы стиснуты, открывшийся изъян отталкивает взор. Другой, другой человек! Словно, обнажив, хоть и невольно, свой физический недостаток, Забурин обнажил и свою внутреннюю суть…

— Да-а, — протянул Лоскутов. — Ангел-то, похоже, падший. То бишь — Сатана… Комплексует, говоришь?

— Да. А как подобные комплексы отражаются на психике, мы с тобой знаем.

— Значит, будем искать Забурина? — подвёл итог Лоскутов.

— Его. Но и Касимова со Степановым тоже. Сейчас составлю запросы по их месту жительства, отошлю. И вновь пойдём к бомжам, фото показывать будем. Ну и, конечно, размножим, по всем городским отделениям разошлём. Ох, верю я Миша, что он ещё в городе. Хочу верить!

Викентий закурил, помолчал немного, потом спросил:

— Ну, давай, что там у тебя?

— Вот. — Михаил достал из сейфа ещё одну стандартную папку. — Дело об убийстве неизвестного в Коцарском переулке, на складе торговой фирмы «Бинго». Забрал вчера у Антона Ляшенко. Долг платежом красен!

— Да, помню. — Викентий кивнул.

Капитан Ляшенко, следователь из соседнего отдела, буквально на днях тоже забрал одно висевшее на них дело — ограбление профессорской квартиры. Антон Ляшенко подсел к Кандаурову в столовой, сказал, что ограбление это связано с делом о самоубийстве, которое он недавно расследовал: и то, и другое произошло в одном подъезде. Спросил, не против ли будет майор, если он у него дело заберёт. Викентий был только рад. Через час Ляшенко пришёл с разрешением от начальства и унёс документы. Когда же, после разговора с больным в профилактории, Викентий поинтересовался, в чьи руки попало «дело Витька» — так он условно назвал убийство на складе, ему сказали — у капитана Ляшенко. Он обрадовался, что может отплатить Антону услугой за услугу. Ему нравился этот молодой следователь: способный, умный, цепкий. Кандауров охотно бы взял его в свою команду, да только Антон был человеком очень самостоятельным. Предпочитал не подчиняться, а сам вести расследование. Что ж, Викентий это понимал.

— Ты уже полистал материалы? — спросил он у Лоскутова. — Ну, что Антон там успел раскопать?

— Кое-что есть. Установил личность убитого. Допросил руководителя фирмы, грузчиков. Все перепуганы, отрицают свою причастность.

— Так, Михаил. Надо вновь допросить директора. Ведь замок на двери склада не ломали, отпирали. У кого ещё мог быть ключ?

— Антон об этом тоже подумал. Но директор скрылся куда-то. Домашние говорят: уехал в командировку, куда и насколько не сказал.

— Значит, дай задание кому-то из наших: пусть начинают искать. И вновь допрашивают — грузчиков, шофёра, заместителя, бухгалтера…

Викентий задумался. Потом покачал головой:

— Не знаю, даст ли нам это что-либо. Мальчишка, Витёк этот, случайно ведь там оказался. И ушёл незаметно. Или кто-то видел его? И как это связано с «упырём»?

— Может, вообще никак, — согласился Лоскутов. — Но покопать нужно. Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь!

Капитан Лоскутов любил вставлять к месту пословицы и поговорки. Он говорил с восхищением: «Сколько веков назад придумали, а лучше не скажешь!» Теперь, собираясь выйти, он вдруг вспомнил ещё кое-что.

— Кстати, Антон, отдавая мне дело, сказал, что вчера же к нему приходил Игорь Лунёв — ну, тот самый журналист. Между прочим, интересовался именно этим убийством, в Коцарском переулке.