Николас Конде - В глухих лесах

После этого их отношения начали ухудшаться, пока не наступил полный разрыв. Даже попытка примирения несколькими месяцами позже закончилась тем, что Кэрол возвратилась в свою спальню одна, несмотря на первоначальную теплоту за обедом в ресторане. С того времени как Ричард переехал в Хартфорд, чтобы вступить в высшие эшелоны управления страховой компанией, он изредка звонил, и разговоры всегда были приятными. Но она могла только оплакивать распад их связи — еще одна издержка современного века вседозволенности, заставляющего искать неограниченное самоутверждение.

Поэтому ей было достаточно трудно строить взаимоотношения с другими мужчинами, даже если человек казался хорошим, да и был на самом деле замечательным. Теперь Кэрол больше не упрекала себя за поспешные суждения о мужчинах; если с самого начала не было намека на нечто серьезное, лучше было не делать первый шаг. Если это означало одиночество — пусть так. Ей больше была нужна карьера, нежели мужчина, и теперь она ни о чем не жалела, даже если иногда переживала, что может зайти слишком далеко, становясь закостенелой, — так новое поколение называло старых дев.

Она была убеждена, что однажды — случайно — она найдет кого-то, такого же особенного и заботливого, как Ричард, но достойного долгих отношений.

Когда начали сгущаться сумерки, Кэрол поднялась с кушетки и вышла на маленькую террасу. Там стояли цветочные горшки и кадки, в которых росли цветы и плющ, а еще — металлический кофейный столик и два стула. В одном углу Кэрол выращивала помидоры в ящике. Она выросла в доме с большим садом, и хотя не жалела о том, что уехала с окраины города, не могла представить себе, как можно жить без кусочка природы. Маленькая терраса высоко над 2-ой авеню была последним аргументом в пользу этой квартиры.

Она собирала последние помидоры, последние в этом сезоне, когда услышала телефонный звонок. Взглянула на свои руки, чуть запачканные землей, решила не торопиться внутрь дома — автоответчик примет сообщение. Еще полтора часа она продолжала возиться со своими растениями, изредка останавливаясь, чтобы полюбоваться закатом, а затем зашла в дом, автоматически закрыв металлическую дверь на засов. Незваные гости не могли бы прыгнуть через три этажа, отделяющие крышу от террасы, но береженого Бог бережет.

Кэрол умылась и подошла к телефону, стоявшему на ночном столике в ее спальне, и перемотала пленку. Цифровой индикатор показал, что с тех пор, как утром она ушла, было четыре звонка. Она нажала кнопку. За первым гудком последовал голос ее подруги Марго Дженнер с приглашением поехать к ней на дачу в воскресенье пообедать, «посмотреть на осеннюю листву и все такое».

Кэрол взвесила все «за» и «против». До Райнбека было почти два часа езды, но компания Марго с мужем и детьми означала кусочек семейной жизни, которую Кэрол всегда любила. Она начала сортировать почту, когда раздался второй звонок. Некто из «Канейдиан Филм» сообщил, что находится в городе и хотел бы встретиться с ней на предмет обсуждения анимационной версии ее первой книги «Тигр, Тигр».

Началось следующее сообщение. Женский голос, срывающийся от рыданий, — это стало ясно с первых же прозвучавших слов:

— О, Кэрол, дорогая, не знаю, как сказать… но даже если тебя нет дома… тебе все же следует знать. Я уверена, ты могла постараться и… о, Господи, что я говорю?

Голос умолк, и некоторое время были слышны только всхлипывания. Кэрол перебирала в уме знакомых, размышляя, кто бы это мог быть? Что за несчастье случилось?

Послышался мужской голос, очень мрачный, кто-то сменил всхлипывающую женщину у телефона.

— Кэрол, это Эд Дональдсон… отец Энни. Мы звоним всем друзьям Энни, чтобы сообщить, что ее тело нашли.

Неожиданно живот у Кэрол свело в нервной судороге. Она пошла к кровати и села, когда голос заговорил опять.

— Завтра в двенадцать часов утра состоится служба в Нортпорте. В церкви Вознесения. Прости, что так сообщаем тебе, но нам многим еще нужно позвонить. Да, вот так.

Пленка перекрутилась на четвертое сообщение, на которое Кэрол не ответила, — звонил биржевой маклер, с ним она встречалась несколько месяцев назад, чтобы сказать, что он думает о ней, и не занята ли она вечером в следующую среду?

В среду? Идея провести ближайшие дни в беззаботных занятиях вдруг показалась абсурдной. Только смерть сейчас имела значение.

Нашли ее тело…

Энни Дональдсон пропала в апреле. Такое долгое время — никаких улик, ни тела — позволяло надеяться, что она жива, жертва амнезии или какой-нибудь безрассудной страсти, которая заставила ее убежать от безопасной и привычной жизни и открывать себя заново. Кэрол никогда по-настоящему в это не верила, но сейчас рухнули самые робкие надежды.

Она подошла к гардеробу и достала их с Энни фотографию, бок о бок, улыбающихся из-под шапочек с кисточками в последнем классе школы. Сотни воспоминаний юности пронеслись за один миг у Кэрол в голове: как они советовались, когда у обеих впервые началась менструация, позже обсуждали достоинства мальчиков, разговоры о карьере и еще позже — любовные приключения.

Но теперь не будет никакого «потом». Наконец пришли слезы, реальность обожгла с новой силой. Энни больше нет. Нет, она не просто мертва — она убита. Кэрол вытерла слезы и положила фотографию обратно на гардероб. Завтра она пойдет на похороны, а там слез будет гораздо больше.

В данный момент она хотела уйти от горя, и лучший выход для нее — работа.

Она действительно в этом нуждалась — быть в своей сказке, своем мире фантазии.

Сегодня вечером несмотря на горе, а, возможно, благодаря ему, она знала, что создаст несколько замечательных чудовищ.

Стоял чудесный день бабьего лета; слишком теплый для октября — погода скорее подходила для свадьбы, чем для похорон. Разглаживая юбку своего черного льняного костюма, который помялся от долгого сидения в церкви, Кэрол направилась к дому по мощеной дороге. В двери белого дома Дональдсонов, построенного в колониальном стиле, постепенно просачивались люди. Кэрол предположила, что родители Энни наверняка стоят там, принимая визитеров. Во время церковного и погребального обрядов у Дональдсонов не было возможности принимать соболезнования. Мать Энни, постаревшая от горя, вошла в церковь, тяжело опираясь на руку младшего брата Энни, Скипа. Мистер Дональдсон последовал за ними, уставившись в одну точку прямо перед собой, со слишком прямой осанкой, как будто он поклялся не поддаваться самым жестоким ударам судьбы.

С того самого момента, как Кэрол их увидела, она почувствовала, что такие похороны — похороны жертвы убийства — сильно отличаются от остальных. Когда смерть наступает в результате болезни или несчастного случая, естественность такого исхода может смягчить боль. Когда Кэрол было семь лет, ее мать умерла от рака желудка. Она долго мучилась, и на похоронах многие уверяли Кэрол, что «так даже лучше». Она была и на похоронах родственников, умерших в преклонном возрасте, и на похоронах молодого парня, с которым встречалась еще когда училась в колледже: он разбился на маленьком самолете отца. В таких случаях можно примириться с неизбежной потерей — можно объяснить случившееся волей Божьей, одним мгновением по сравнению с вечностью. Но ни одно из объяснений не подходило к последнему случаю. Другое мыслящее существо намеренно лишило жизни Энни. Это нельзя было объяснить волей Божьей: Бог, должно быть, бесчувствен, если может позволить сумасшедшим людям бессмысленно проливать кровь им подобных.