Дмитрий Сафонов - Роман с демоном

Рюмин прошел коридор до конца, остановился перед дверью кабинета и вытащил из кармана ключи.

Рюмин и сам толком не знал, что ищет. Он провел в кабинете Рудакова больше часа; просмотрел все ящики стола, но не нашел ничего, кроме стандартной документации.

В шкафу обнаружились стопки альбомов с фотографиями девушек — «кажется, эти штуки называются портфолио», — подумал Рюмин. Но сами по себе альбомы ничего не давали.

Капитан пролистал телефонные книжки, облазил бар и аккуратно простукал стены в поисках потайного сейфа, — все зря.

Надо было уходить — на Москву с востока медленно надвигался рассвет. Рюмин был близок к отчаянию. Настенные часы громко отсчитывали последние секунды его относительно спокойной жизни. Дальше будет утро, разговор с Надточием, пинок коленом под зад и недолгий полет из стен МУРа куда-нибудь на стройку. Сторожем.

Он в очередной раз поступил смело, но… Очень глупо.

Рюмин бесцельно обшаривал кабинет тонким лучом фонарика. Фальшивая патина на канделябрах напоминала плесень; стеклянная столешница плевалась в потолок полчищами зеркальных зайчиков. «Голубые танцовщицы» на рисунке Дега — и те над ним смеялись!

«Да, девчонки, — посетовал капитан. — Любите вы мерзавцев, что с этим поделать!».

Этот рисунок он уже проверял — за ним была голая стена. В тщетной надежде Рюмин еще раз отодвинул репродукцию, и вдруг…

Пальцы нащупали полиэтиленовый пакет, приклеенный скотчем к картонной изнанке. Капитан оторвал пакет — в нем оказался компакт-диск.

Рюмин беззвучно выругался. Он ощущал себя человеком, сорвавшим баснословный джек-пот. На письменном столе Рудакова стоял компьютер, но проверять содержимое диска не было ни времени, ни особой необходимости — капитан и так догадывался, что там может быть.

Он сунул диск в карман и тем же путем, что и пришел, покинул особняк. Выйти было легче, чем войти: один охранник спал, составив четыре стула в ряд, второй клевал носом за конторкой.

Рюмин, почти не таясь, пробежал через сад, перелез через ограду и сел за руль верной «восьмерки».

«Ну вот и все, — подумал он. — А теперь посмотрим, за кем будет последний раунд».

В семь утра пошел мелкий дождик. Он накрапывал лениво, еле-еле, словно не хотел расходовать силы на редких прохожих. Капли смывали пыль с желтых листьев, асфальт почернел и заблестел, как антрацит. Нахохлившиеся воробьи спрятались под карнизами и угрюмо посматривали в низкое небо, затянутое серой дымкой, которая становилась плотнее с каждой минутой.

Дверь 48-й квартиры в доме № 4 по Васильевской улице со скрипом отворилась, и на лестничную клетку, прихрамывая на заднюю левую лапу, выбежала маленькая пестрая собачка. Ее коротенький хвостик смешно дергался из стороны в сторону, лоснящаяся шерсть на округлых боках жирно переливалась, кривые ножки выписывали нетерпеливые кренделя. Собачка тут же огласила весь подъезд требовательным одышливым лаем.

— Замолчи, Джуля! Замолчи сейчас же! — послышался громкий шепот хозяйки — женщины лет шестидесяти, торопливо накладывавшей на раздутые, словно перезрелые бананы, губы толстый слой ярко-алой помады.

Женщина накинула на выбеленные хрустящие волосы разноцветный платок и повязала концы кокетливым бантиком, прикрыв дряблую багровую шею.

— Я уже иду! — сказала она любимице и надела шуршащий дождевик из прозрачного полиэтилена.

В подъезде внезапно наступила тишина, затем собачка заскулила — тоненько и жалобно.

— Что случилось, девочка моя? — всполошилась хозяйка и выскочила в подъезд. — Кто тебя обидел?

Собачка крутилась рядом с дверью квартиры напротив, 45-й. Она поворачивалась то в одну, то в другую сторону, будто вознамерилась схватить себя за куцый хвостик, напоминая толстую изогнутую сардельку. Потом она села на половик и завыла — на одной протяжной хриплой ноте.

Женщина подошла ближе.

— В чем дело, Джуля? Что ты вытворя… Дверь 45-й квартиры еле заметно качнулась, и стало видно, что она незаперта.

— Странно… — сказала женщина.

В 45-й жила Света — тихая и скромная девушка лет двадцати пяти. Квартира осталась ей после бабушки. Родители с младшим братом жили неподалеку, на Малой Грузинской, прямо напротив костела.

Света вела спокойный и размеренный образ жизни — непохоже, что дверь забыли закрыть в угаре пьяной вечеринки. Девушка работала бухгалтером в небольшой частной фирме, и грабить ее не имело смысла, поскольку взять было нечего.

«Но тогда… почему?» — подумала женщина и после недолгого колебания нажала кнопку звонка. В квартире послышалась мелодичная трель, и снова воцарилась тишина. Женщина позвонила еще раз. И еще. И снова — никакой реакции.

Тогда она осторожно толкнула дверь и вошла. В маленькой прихожей было чисто и уютно; соседка немного успокоилась и двинулась дальше, выкликая:

— Света! У тебя все в порядке?

Она открыла дверь, ведущую в спальню, и замерла на пороге. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — в порядке далеко не все. Точнее — ничего не в порядке.

На кровати, широко раскинув ноги и нелепо вывернув голову, лежала обнаженная хозяйка квартиры. Ее белое, с легкой синевой, тело прочертили кровавые борозды: три поперечные — на животе и три продольные — на груди. Шея была перерезана от уха до уха. На подушке запеклась бурая корка крови.

Женщина почувствовала слабость в коленях. Дыхание остановилось, и в груди все сжало, словно раскаленными тисками. Последнее, что она увидела перед тем, как потерять сознание, — это большая буква «М», написанная красной краской над изголовьем кровати.

Нет, не краской, — вяло подумала она, ощущая подступающую дурноту.

Кровью.

Рюмин проснулся в прекрасном настроении. Собственно, он почти и не ложился — немного подремал, не раздеваясь, в кресле.

Вернувшись домой, он открыл диск, найденный на тыльной поверхности «Голубых танцовщиц», и обнаружил немало интересного. Как и предполагал капитан, к делу об убийстве Ингрид это не имело никакого отношения, зато представляло огромное значение для него лично. И тем более — для господина Рудакова.

О могущественных покровителях Михаила Наумовича и строгих окриках полковника Надточего можно было забыть. Навсегда.

Этой ночью Рюмин лишний раз убедился, что даже самые большие глупости происходят не случайно — он получил такой карт-бланш, что дух захватывало.

Капитан скопировал содержимое компакта на свой компьютер, а потом — переписал его на три диска, создав резервные копии. Одну из них завернул в вощеную бумагу и спрятал под кровлей башенки; другую собирался отправить по почте самому себе, а третью — Северцеву.