Роджер Эллори - Красная лента

— Об этом было написано в газетах, — ответил Миллер.

— А также он оставляет бирку, пустую бирку. Такие бирки используют в моргах для учета трупов.

— Да, верно.

Миллер понял, что ему нечем крыть. Если бы он не выкрал щетку для волос из квартиры этого человека, он бы чувствовал себя более уверенно. Но он ее брал, он втянул в это другого человека, и если дело запахнет жареным, станет ли подобное свидетельствовать в его пользу? Поверит ли мир ему во второй раз?

— Так зачем лаванда и бирка, детектив? Зачем он оставляет вам эти вещи?

— Он не оставляет их мне.

— Вы так считаете?

Миллер нервно улыбнулся.

— Нет, он не делает это для меня. Конечно, нет.

— Он прикончил Наташу для вас, — сказал Роби.

— Для меня? Вы с ума сошли? О чем вы говорите? Он не убивал Наташу для меня.

Роби покачал головой.

— Увы, это так. Вынужден признать, если бы вы с напарником не ходили к ней в гости, она была бы жива, а ее дочь не находилась бы на попечении службы по уходу за детьми…

— Как, черт вас дери, вы это узнали?

Роби отмахнулся от вопроса Миллера.

— Я уже говорил, что кое-что разузнал. Покопал сам. Я читал о подобных вещах, поэтому представляю, кого вы во мне подозреваете…

— Это чушь собачья, Роби!

— Чушь собачья? Неужели? Боже, детектив, да чего вы боитесь? Вы хоть представляете, насколько все это сложно? Вы хоть понимаете, с чем столкнулись? Дело тут вовсе не в каких-то убитых женщинах. Дело в убийстве целого поколения.

— Довольно, — перебил его Миллер. — Говорите, что хотели, или молчите.

— Иначе что? — спросил Роби. — Вы меня арестуете? За что? Ответьте хотя бы на этот вопрос. За что вы можете меня арестовать?

Миллер посмотрел на Роби. Профессор не держался заносчиво, он был просто уверен в себе. Никакого высокомерия, абсолютное спокойствие. Он пристально смотрел на Миллера, и когда он улыбался, это не была ухмылка гордеца.

— Я всегда говорю то, что имею в виду, — сказал Роби. — Всегда.

— Тогда я вас просто не понимаю, — ответил Миллер.

— Понимание — это не то качество, которое можно купить или продать, детектив Миллер. Понимание — это то, что возникает в результате наблюдений и личного опыта. — Роби уперся локтями в колени и сложил ладони, словно для молитвы. — Я видел вещи, от которых стошнило бы даже собаку. Я видел, как дети выбегали из пылающих домов с горящими волосами. Я видел, как мужчина застрелил жену, чтобы защитить от того, что, как он знал, ее ожидало. Я видел, как людей хоронили заживо, как сносили им головы, как их вешали и разрезали на кусочки. Я видел, как несколько сотен людей истребили за несколько минут… И все это делалось во имя демократии, единения, солидарности, во имя великих и прекрасных Соединенных Штатов Америки. А может, я сошел с ума? Возможно, все эти вещи существуют только в моем воображении? И я самый безумный человек из тех, что вы когда-либо встречали?

— Вы мне расскажете, профессор Роби, как все это относится к нашим убийствам? — спросил Миллер. — Может, вы намекнете, как это связано с этими женщинами?

— Нет, детектив, не намекну. Я вам ничего не скажу; Я собираюсь показать вам кое-что, а потом вы сможете это разработать. Вы можете пойти и взглянуть. Вы можете принять решение, хочется вам гоняться за этим кошмаром или нет.

— Покажете мне? Что вы мне покажете?

— Я покажу вам священное чудовище, детектив. Я собираюсь показать вам священное чудовище.

— Никому из них ничего не принадлежало, насколько я могу судить, — сказал Крис Метц и швырнул на стол перед Росом светло-коричневую папку. — Мы копнули максимально глубоко. Все трое — Маргарет Мозли, Барбара Ли, Энн Райнер — снимали квартиры и дом. Оплачивали помесячно. Как я уже говорил, первые две — квартира Мозли на Бейтс и дом Райнер на Паттерсон — сданы новым жильцам. В квартире Барбары Ли на Морган сделан ремонт. И, — продолжал Метц, — ни в одном случае завещание не оставлено, никто не приходил, чтобы предъявить права на имущество. Все их вещи и записи были переданы в суд округа по делам о наследстве…

— Значит, у нас все это есть? — спросил Рос.

— Требуется письменное заявление. Минимальное время ожидания составляет месяц вне зависимости от того, кто запрашивает.

— Значит, мы возьмем ордер. Мы возьмем ордер, пойдем и заберем это дерьмо из суда.

Метц покачал головой.

— Это не так легко, как кажется…

— Ты же не хочешь сказать, что суд…

— Мы с ними разговаривали, — перебил его Метц. — Мы пообщались с регистратором округа, и он сказал, что, будь у нас даже ордер, подписанный Верховным судом, бумажная волокита все равно заняла бы не меньше недели. У них на месяц приходятся сотни дел, бывает даже до тысячи. Вся эта дрянь отправляется в разные хранилища, поэтому может понадобиться несколько дней только для того, чтобы определить, где все это лежит.

— Боже, я не верю своим ушам! — воскликнул Рос. — Ладно, мы оставим это дерьмо и будем заниматься Маккалоу, хорошо? Вот чем мы займемся, ты и я. Мы должны его наконец вычислить.

Метц удивленно поднял брови.

— Маккалоу?

— Сержант в отставке из седьмого участка.

— А чем Миллер занимается?

— Чем-то.

Метц нахмурился, улыбнулся.

— Чем-то? И что это означает?

— Это означает, что он чем-то занимается.

— Помощницей коронера, да?

— Короче, — отрезал Рос, — Миллер занимается одним делом, и это не помощница коронера. Боже, да ты просто животное!

— Ну расскажи мне хоть что-то, — взмолился Метц. — А эта история с сутенером… Как ты думаешь, он его действительно убил?

— Он защищался от этого ублюдка, — ответил Рос. — Ты же знаешь, как газеты умеют все перекрутить. Последнее, что ему нужно, так это чтобы люди в его участке…

— Да ладно тебе! — возразил Метц. — Ты, похоже, думаешь, что меня волнуют вопросы морали. Половина людей, с которыми мы имеем дело, заслуживают того, чтобы их спустили с лестницы. Я никого не обвиняю, Эл, просто…

— Ты говоришь о том, о чем я ничего не знаю. Вот что ты делаешь.

— Эй, ты же его напарник…

— И что? — спросил Рос. — Я должен быть в курсе всего, чем Миллер занимается в нерабочее время?

— Но вы же общаетесь как напарники. Ну, когда часами сидите в машине и болтаете. То, что он был один, когда пошел к той даме…

— Хватит! — отрезал Рос. — Миллер хороший детектив. Так сложилось, что он еще и мой друг. Мне плевать, что ты о нем думаешь. Он поступил так, как поступил бы любой из нас на его месте, и точка.

— Хорошо, хорошо, — ответил Метц. — Черт, парень, я не хотел, чтобы ты завелся!

— Тогда чего ты меня накручиваешь?

— Ладно, проехали. Будем заниматься Маккалоу, договорились?

— Да, ищем Маккалоу.

— Так что у тебя есть?