Лесли Горвиц - Формула смерти

Фонтана пронесся мимо него с такой скоростью, какой не ожидал от себя. Поезд громыхал уже в пятидесяти футах от распростертого на рельсах Дэна. Машинист свистел во все свистки. Дэн пытался пятиться и отползти в сторону, но его движения стали неуверенными, и без посторонней помощи спастись было нечего и думать.

Фонтана, схватив его за перебинтованную руку, резким движением выдернул прямо из-под локомотива, который пронесся мимо, обдав горячим воздухом.

В глазах спасенного не было благодарности — одно презрение.

Домоправительница провела его в спальню, и Майкл, увидев на кровати с пологом безжизненное тело, решил, что опоздал: лежащий без движения и не подающий никаких признаков жизни человек — маска мертвеца. Узнав, что судья Луис Ватерман выписан из больницы, Майкл решил навестить его, надеясь, что здоровье больного пошло на поправку, но, очевидно, ошибся: затхлостью воздуха комната напоминала склеп — окна завешены шторами, видимо, солнечный свет уже не лечил, а убивал.

Каким-то образом Ватерман почувствовал присутствие посетителя, открыл глаза, уставился на Майкла, что-то бормоча.

— Извините, сэр. Не расслышал.

— Подайте очки, пожалуйста, а то не вижу, кто вы, — повторил Ватерман еле слышно и повел слабой рукой в сторону письменного стола.

Справившись с очками, Ватерман прежде всего проверил, цел ли арсенал пузырьков и таблеточных упаковок, которыми была заставлена и завалена тумбочка у кровати.

— Забыл, что и когда принимать, — сказал он извиняющимся тоном. — Впрочем, теперь это не так уж важно.

Его грудь потряс кашель, и он страдальчески зажмурил глаза. Открыв их вновь, наконец-то разглядел гостя.

— Я рад, Майкл, что ты нашел время навестить старика. Пододвинь кресло поближе и садись.

Майкл, придвинув кресло вплотную к кровати, почувствовал запах разложения.

— Мне недолго осталось, — сказал Ватерман совершенно спокойно. — Казалось раньше, что боюсь смерти, но на самом деле это не так. — Он посмотрел на Майкла сквозь толстые стекла очков. — Как я понимаю, тебе не терпится задать несколько вопросов.

Как ни злился Майкл на этого человека, сейчас, оказавшись с ним лицом к лицу, не почувствовал ничего, кроме жалости, и не увидел в нем врага — старый и больной человек не сегодня-завтра покинет суетный мир вместе с его грязью и несправедливостью.

— Так о чем ты хотел спросить? — нарушил тишину Ватерман, когда их обоюдное молчание стало невыносимым.

Не зная, с чего начать, Майкл решил не ходить вокруг да около.

— Я обнаружил компьютерный диск с записями брата.

— Записи твоего брата?

— Да, записи, в которых расписано в деталях, каким образом он отмывал деньги Рэя Фонтаны и куда они шли, — Майкл остановился, ожидая реакции судьи, но тот молчал, и он продолжил: — В них, кроме всех прочих, есть и ваше имя. Там записано, что за последний год вы получили от Фонтаны шестнадцать тысяч долларов.

Майкл опять замолчал, надеясь получить исчерпывающий ответ, но судья ограничился лишь не-сколькими словами.

— Нельзя ничего утверждать. Разве тебя этому до сих пор не научили? Или обвиняешь меня в совершении преступления? — судья говорил спокойно. Конечно же, он предстанет перед безносой гораздо раньше, чем перед жюри присяжных.

— Вы должны знать, чем занимался Алан.

— В моем положении не имеет смысла морочить тебе голову, Майкл. Действительно, многие годы я имел дело с сомнительными, с точки зрения некоторых, предприятиями, но хочу сразу оговориться: никогда не тянул Алана в подобные предприятия силком — открывая перед ним широкие возможности, всегда оставлял за ним право на выбор.

— Выбор? — переспросил Майкл. Сказанное этими сухими потрескавшимися губами полутрупа слово прозвучало для него зловеще.

— Да, выбор. Он был волен решать, что делать для Фонтаны и в чем ему отказывать.

— Но именно вы открывали перед ним возможности сделать тот или иной выбор.

— Не стану отрицать — именно я их и свел.

— Тогда что же случилось? Его обуяла жадность или он связался с дурными людьми?

— И то, и другое. Никогда не думал, что дело зайдет так далеко, что он убьет эту несчастную.

Тут-то Майкл понял, что судья придерживается той же версии происшедшего, какую пытался вбить ему в голову Фаррелл. Ватерману было удобно считать, что причина беды — жадность Алана и его пагубная страсть к той девице.

Сам судья таким образом оказывался чистеньким. Майкл до того рассердился, что забыл о состоянии Ватермана и хлестнул его словами.

— Разве не понимаете, что и Алана, и Джинни убил Фонтана?

Ватерман посмотрел на него с сожалением, как смотрит священник на отступника, не желающего вернуться в лоно церкви.

— Майкл, как ты думаешь, почему я направил тебя в агентство Фонтаны? Не замышляя ничего дурного, прежде всего желал тебе добра и хотел, чтобы ты оставил все как есть, все понял и примирился со смертью Алана.

Судья цеплялся все за тот же сценарий происшедшего и не слышал того, о чем ему толковал Майкл. Отмывание грязных денег, взятки — все это простительно, но признаться в причастности к смерти Алана Луис Ватерман не хотел, а может быть, не смел.

— Судья Ватерман, я нашел частного детектива. Хотите узнать, что ему удалось выяснить?

Ватерман ответил молчанием, которое Майкл посчитал за согласие. Рассказывая о результатах своего расследования, он заметил, что внимание судьи было неустойчивым, и понял, что мало что из сказанного им доходило до его сознания. Он начал опасаться, что тот вообще впадет в забытье, а другой возможности говорить с ним уже не представится.

Ничего из того, что говорил Майкл, не удивляло судью — ему было безразлично, что Алан выплатил несколько тысяч долларов Магнусу сразу после того, как тот произвел вскрытие тел Тино Охьеды и Кэсси Эпштейн.

— Совпадение, — фыркнул Ватерман. Он не возмутился, когда Майкл обвинил его лечащего врача Эда Шэннона в смерти Амброзетти.

Майкл Фридлэндер впал в отчаяние: как достучаться до судьи Ватермана? Конечно, этот человек знает или по меньшей мере подозревает, что Алана убили, но он не признается даже самому себе в причастности к смерти Алана — даже на смертном одре предпочитает закрывать глаза на правду. Нет, черт побери, Майкл докажет свою правоту, наплевать, что он умирает. Для жалости у него не осталось времени, и он решил рассказать, что узнал от Гейл. Если его хватит кондрашка, так тому и быть!

— Судмедэксперт, осматривавший тело Алана сразу после смерти, утверждает, что тот не стрелял в себя, ведь очень просто определить, был ли произведен выстрел с близкого или дальнего расстояния.

— Возможно, эксперт ошибся.

— В ее заключение о смерти Алана кем-то внесены существенные поправки. Кроме того, есть еще кое-что любопытное: за два дня до смерти Алан выплатил семь тысяч долларов доктору Магнусу. Знаете, за что он получил эти деньги?