Лиза Гарднер - Час убийства

Ничс подкатила тележку к столу. Видимо, они с доктором Корбеном проделывали это много раз. Он подошел к голове, она к ногам. На счет «три», они сдвинули ногой труп с тележки на металлический стол, и Ниче увезла тележку.

— Проба, проба, — произнес доктор Корбен в миниатюрный диктофон и, убедившись, что аппарат работает, приступил к делу.

Медэксперт описал обнаженное тело жертвы. Указал ее пол, возраст, рост, вес, цвет волос и глаз. Отметил, что она, кажется, в добром здравии. («Не считая того, что убита», — подумала Кимберли.) Упомянул также татуировку в виде розй диаметром примерно в дюйм на левой груди покойной.

Жертва, покойная. Доктор Корбен часто употреблял эти слова. Кимберли размышляла о том, что это суть ее проблемы. Она никогда не думала в этих терминах. Ей приходили на ум такие слова, как «юная», «хорошенькая» «белокурая».

Если она хочет стать бесстрастным опытным расследователем убийств, то до этого еще далеко. Доктор Корбен перешел к видимым повреждениям. Описал большой синяк на левом бедре девушки — жертвы, тыча рукой в резиновой перчатке в ее восковую кожу.

— На теле жертвы, в верхней части левого бедра, большой кровоподтек примерно четыре дюйма диаметром. Центральная часть его, красная и распухшая, примерно полтора дюйма вокруг прокола. Это необычно большая площадь гематомы при внутримышечной инъекции. Возможно, результат неопытности или иглы большого размера.

При этих словах особый агент Кэплан нахмурился и поднял руки. Доктор Корбен выключил диктофон.

— Что имеется в виду под большим размером иглы? — спросил Кэплан.

— У игл разная толщина. К примеру, в медицинском сообществе, делая инъекции, мы пользуемся иглами восемнадцатого размера, они легко входят в вену. Если укол сделан правильно, гематомы почти не остается. Здесь же она большая. И не только в области мышц. Центральное место, с краснотой и припухлостью, — то, где игла вошла в кожу. Величина повреждения наводит на мысль, что-либо игла была введена с излишней силой, то есть ее вонзили в бедро, либо была чрезмерно большой.

Кэплан, щурясь, обдумывал услышанное.

— А зачем пользуются большими иглами?

— Для разных процедур применяются иглы разного размера. — Доктор Корбен наморщил лоб. — Иногда большие иглы нужны, чтобы быстро ввести большое количество жидкости. Или когда смешиваются разные жидкости. В данном случае есть нечто любопытное. Вторая инъекция, в руку. Обратите внимание, какое здесь малое повреждение. Просто крохотное припухшее пятнышко. Это больше похоже на то, что наблюдается обычно и совпадает со стандартной иглой восемнадцатого размера. Возможно, малая область повреждения объясняется тем, что вскоре после укола жертва умерла. Но, так или иначе, инъекция сделана более искусно. Либо тут разные иглы, либо очень разные… подходы к внутримышечным инъекциям.

— Значит, первый укол был сделан в бедро, — произнес в раздумье Кэплан. — С излишней силой и — или — большой иглой. Позже был сделан укол в руку. Но более аккуратно, осторожно. Сколько времени прошло между первым и вторым?

Доктор Корбен потрогал первый синяк.

— Судя по большому размеру, у него было время разрастись. Но заметьте, что окраска только красная и темно-синяя. Зеленых и желтых оттенков, которые появляются позже, нет. На мой взгляд, между проколом бедра и инъекцией в руку прошло от двенадцати до двадцати четырех часов.

— Засада, — промолвила вполголоса Кимберли. Особый агент Кэплан повернулся и сурово посмотрел на нее.

— Простите, не расслышал.

— Засада, — громко повторила Кимберли. — Первый синяк… Раз укол сделан с большой силой, значит, видимо, из засады. Чтобы девушка оказалась в его власти. Потом, когда она была уже без сознания, он не спешил, делая последний укол.

Кимберли вспоминалось, что говорил Мак об убийствах в Джорджии. У найденных первыми всегда были синяки на бедре и следы роковой инъекции в верхней части левой руки. О таком методе действий она раньше никогда не слышала. Велика ли вероятность того, что два разных убийцы прибегали к этому методу в двух разных штатах?

Доктор Корбен снова включил магнитофон, перевернул тело на спину, отметил отсутствие синяков и ушибов и закончил первоначальный осмотр. Ниче протянула ему стандартный бланк, и он быстро, умело изобразил схематически каждое из наружных повреждений, о которых сообщал в протоколе.

Прозектор и его ассистентка перешли к рукам. В лесу на них надели бумажные пакеты. Теперь Ниче сняла их и склонилась над руками вместе с прозектором. Доктор Корбен выскреб содержимое из-под каждого ногтя. Ниче собрала его. Потом доктор обвил каждое ногтевое ложе специальной лентой для проверки на следы крови. И, взглянув на Кэплана, покачал головой.

— Следов повреждений, причиненных при обороне, нет. Ни крови, ни кожи.

Кэплан вздохнул и снова прислонился к стене.

— Неудачный у меня день, — пробормотал он.

Когда руки жертвы были осмотрены на предмет улик, Ниче принесла штемпельную подушечку для снятия отпечатков пальцев. Однако тело окоченело полностью, и пальцы стали неподатливыми.

Доктор Корбен пришел на помощь ассистентке. Он разрабатывал первый сустав указательного пальца девушки, пока окоченение почти не исчезло. Ниче смазала палец чернилами, а Корбен методично разрабатывал пальцы обеих рук, и легкие хлопки раздавались в холодной, выложенной кафелем комнате, отчего у Кимберли подступала желчь к горлу.

«Я не допущу рвоты, — пообещала она себе. И вспомнила: — Господи, это же только наружное обследование!»

Покончив с отпечатками пальцев, доктор Корбен перешел к промежности покойной. Хотя состояние одежды не указывало на изнасилование, он был обязан осмотреть тело.

— На внутренней стороне бедер нет синяков, на больших и малых губах нет царапин. — Корбен провел расческой по лобковым волосам, и Ниче собрала выпавшие в другой пакет. Потом Корбен взял три тампона.

Тут Кимберли отвернулась. Мертвую девушку ничто уже не могло оскорбить, но смотреть на все это Кимберли была не в силах. Сжав кулаки, она часто дышала. Снова ощутила запах прозекторской и пот на спине. Краем глаза Кимберли заметила, что Кэплан пристально разглядывает пол.

— При наружном осмотре, — заключил доктор Корбен, — следов изнасилования не обнаружено. Теперь очистим тело.

Кимберли широко раскрыла глаза. Ниче с доктором стали поливать тело из шланга. Недоумение Кимберли, должно быть, отражалось на ее лице, потому что доктор Корбен заговорил, перекрывая шум воды:

— После наружного обследования мы обмываем тело перед тем, как сделать первый надрез. Нельзя, чтобы то, что могло остаться на коже — грязь, ниточки, соринки, — загрязило внутренние органы и повлияло на полученные результаты. Внешние покровы поведали нам, что это возможно. Теперь черед внутренних органов.